Читаем без скачивания Маршалы Сталина - Юрий Рубцов

Вот тут и сказался характер Василевского: в меру мягкий, но не податливый. Александр Михайлович заявил: раз так, то он сейчас же намерен связаться со Сталиным, доложить обо всем и просить, чтобы ему самому во главе 4-го Украинского фронта доверили провести Крымскую операцию.

На фоне убежденности представителя Ставки доводы оппонентов как-то сразу пожухли. Толбухин признал, что поторопился с выводами, не подумал хорошенько. Ворошилов в свою очередь заверил, что вмешиваться в действия 4-го Украинского фронта не станет, но к донесению в Ставку, которое должен был составить Василевский, свои замечания даст. А потом и от замечаний отказался.

К месту вспоминается ответ Василевского на мягкий упрек одного военачальника: «А что касается моей “расчетливости” и “осторожности”… то, по моему мнению, в них нет ничего плохого, если соблюдено чувство меры. Думаю, что каждый военачальник, будь то командир части или дивизии, командующий армией или фронтом, должен быть в меру расчетливым и осторожным. У него такая работа, что он несет ответственность за жизнь тысяч и десятков тысяч воинов, и его долг — каждое свое решение взвешивать, продумывать, искать наиболее оптимальные пути к выполнению боевой задачи»{113}.

Операция по освобождению Крыма прошла, как и задумывал Василевский, успешно. Всего за 35 дней наши войска взломали мощную вражескую оборону и разгромили почти 200-тысячную группировку противника. Хотя для самого маршала эта победа чуть было не приобрела трагический оттенок. На второй день после освобождения Севастополя в поездке по разрушенному городу его автомашина наскочила на мину. Весь передок вместе с мотором разворотило и отбросило в сторону. Просто каким-то чудом маршал и его шофер остались живы.

Сменив павшего на поле сражения генерала армии И.Д. Черняховского, Василевский зимой — весной 1945 г. во главе 3-го Белорусского фронта успешно руководил наступлением в Восточной Пруссии. Одновременно он координировал боевые действия своего 3-го Белорусского и 1-го Прибалтийского фронтов (командующий — генерал армии И.Х. Баграмян) по ликвидации восточно-прусской группировки врага и взятию Кенигсберга. Маршал с честью выдержал труднейший полководческий экзамен и во всю мощь проявил талант военного стратега. Цитадель прусского милитаризма рухнула за трое суток.

Вершиной полководческого искусства Василевского стала подготовка и проведение им в сентябре 1945 г. во главе войск Дальнего Востока Маньчжурской стратегической наступательной операции.

Обращая внимание на особенности полководческого почерка маршала в этой операции, генерал армии С.П. Иванов писал: «Мне посчастливилось в этот период, будучи начальником штаба Главного командования советских войск на Дальнем Востоке, работать под непосредственным руководством Александра Михайловича Василевского. Я еще ближе узнал его и как замечательного человека, и как крупного военачальника. В ходе Маньчжурской операции, план которой разрабатывался под руководством A.M. Василевского, с новой силой раскрылись присущие ему черты полководца советской школы. Тщательность подготовки, учет всех факторов, определявших развитие событий на театре военных действий, решительные и согласованные удары всех развернутых здесь фронтов, ошеломившие противника с первых же минут наступления своей внезапностью и сокрушительной силой, — вот что отличало эту операцию.

Как главнокомандующий, Маршал Советского Союза A.M. Василевский оперативно руководил деятельностью командований фронтов по управлению войсками, обеспечивал четкое взаимодействие всех видов вооруженных сил. Совместными усилиями сухопутных войск, военно-воздушных сил и военно-морского флота, прикрывавшихся войсками ПВО, удалось в короткий срок разгромить противостоящие группировки японской армии, и прежде всего ее главную ударную силу — Квантунскую армию, освободить северо-восточную часть Китая, Южный Сахалин, очистить от противника Курильские острова и изгнать японских оккупантов из Северной Кореи»{114}.

…Вместе со всей армией прошел Александр Михайлович всю войну. Не будет преувеличением сказать, что его приход к руководству Генеральным штабом в самые тяжелые дни 1941—1942 гг. оказался не просто удачным, но и счастливым для Вооруженных Сил. Прервалась затянувшаяся с 1940 г. череда смены начальников Генштаба, последний превратился в подлинный «мозг армии», основное звено стратегического планирования и руководства, а не просто в безликий «рабочий орган» Ставки. И произошло это во многом благодаря деловым и личным качествам Василевского, сумевшего найти верную ноту во взаимоотношениях со Сталиным, делом доказать ему, как важно опираться на высококвалифицированный аппарат Генштаба во избежание грубейших ошибок, допущенных Верховным в первый год войны, когда он предпочитал единолично принимать решения.

Осень 1942 г. стала для главковерха, как вспоминал Александр Михайлович, поворотной вехой в глубокой перестройке стиля управления. В труднейшей обстановке, сложившейся на Нижнем Дону и в районе Сталинграда, он ясно, как никогда раньше, понял, что гибкое и квалифицированное руководство военными действиями невозможно без постоянной опоры на аппарат Генштаба, на коллективный опыт военачальников{115}. От него с той поры можно было нередко услышать: «Черт возьми, что же вы не сказали!».

Без преувеличения Сталин полностью доверял Василевскому. Но вот некоторые его кадровые решения трудно объяснить. Практически всю войну Александр Михайлович оставался вне Ставки ВГК. Это явный нонсенс: начальник Генерального штаба — и вне высшего государственного органа по стратегическому руководству Вооруженными Силами. А вот уже на заключительном этапе войны, убывая 20 февраля 1945 г. в Восточную Пруссию на должность командующего войсками 3-го Белорусского фронта, Василевский получил от А.Н. Поскребышева пакет с постановлением ГКО о его включении в обновленный состав Ставки. На недоуменный вопрос маршала, чем вызвано это постановление, сталинский секретарь лишь с улыбкой ответил, что знает об этом не больше его самого.

В марте 1946 г. Василевский вновь стал начальником Генерального штаба Вооруженных Сил СССР. В этот период армия и флот численно сокращались, переходя на штаты мирного времени, осуществлялась передислокация соединений, и ко всем этим мероприятиям Генштаб имел прямое отношение. В марте 1949 г. Василевский был назначен министром Вооруженных Сил СССР (военным министром) и находился в этой должности до марта 1953 г. Со смертью Сталина в руководстве страной были произведены крупные изменения, министром обороны СССР стал маршал Н.А. Булганин, а Василевский был переведен на пост его первого заместителя. В августе 1957 г. уже при Г.К. Жукове как главе военного ведомства он занял менее ответственный пост заместителя министра по науке, а в декабре того же года и вовсе уволен в отставку по болезни. Правда, в январе 1959 г. маршал вновь был возвращен на действительную службу: разбрасываться столь опытными кадрами, конечно, было не по-хозяйски.

…А еще раз влага набежала на глаза Василевского, когда он, главнокомандующий Советскими Вооруженными Силами на Дальнем Востоке, после капитуляции Японии осматривал Порт-Артур. В сопровождении генералов и офицеров маршал, сам бывший кадровым офицером русской императорской армии, пришел на старое кладбище поклониться праху солдат и матросов, погибших в Русско-японскую войну 1904—1905 гг. Присматривавший за кладбищем давно состарившийся полковник русской армии недоверчиво всматривался в незнакомую форму и знаки различия прибывших. Военный оркестр заиграл траурный марш. При его звуках кладбищенский сторож буквально зашелся в рыданиях: после долгих десятилетий он слышал родную русскую речь и теперь мог быть спокоен за дорогие могилы. Глядя на рыдающего старика, не сдержался и Александр Михайлович. Одни чувства обуревали старого царского полковника и пятидесятилетнего Маршала Советского Союза, чьей полководческой волей сорок лет спустя нога русского солдата вновь ступила на легендарную землю Порт-Артура.

И.В. Сталин:

«БЫЛИ У НАС МОМЕНТЫ ОТЧАЯННОГО ПОЛОЖЕНИЯ В 1941-1942 ГОДАХ»

«Гениальный полководец Великой Отечественной войны» — так маршал К.Е. Ворошилов в 1949 г. назвал свою статью, написанную к 70-летию И.В. Сталина. В те годы не нашлось бы, наверное, человека, который взялся публично оспаривать это утверждение. Бывшее аксиомой, подкрепленное тем фактом, что Иосиф Виссарионович — единственный, кто обладал званием Генералиссимуса Советского Союза, оно, однако, после его смерти и, особенно, с XX съезда КПСС, развенчавшего «культ личности», стало предметом острых споров.

Не стихли они и сегодня. Многие люди, в первую очередь карьерные военные, не признают, что военный гений, как утверждалось в былые годы, мог проявиться у того, кто не обладал профессиональным образованием, не служил в армии и стал Маршалом Советского Союза, не имея до того ни единого воинского звания.