Читаем без скачивания Мимо денег - Анатолий Афанасьев

По ночам сильно мерз, рваная рана на плече разбухла и нарывала — и у него начинались видения. Та реальность, которую он покинул год или два назад, превратившись в могучего преследователя, смешивалась в этих видениях с яркими образами будущей жизни и с теми местами, куда он обязательно должен переместиться, когда закончит земной подвиг. Однажды он встретился с тем, кто владеет миром и чьим вассалом ему посчастливилось стать после того, как он избавился от всех человеческих упований. Он давно ждал этой встречи, чтобы спросить, скоро ли придет конец его странствиям. Жизнь оборотня не так завидна, как пишут безмозглые сочинители сатанинских трактатов на потребу еще более безмозглой публике, на самом деле она полна муки неутоленных желаний, которым нет конца.

В знойном видении, подобном глубокому обмороку, Корин бродил по Святым горам и заблудился в глубоких сталактитовых пещерах, плавно переходящих одна в другую, и в конце концов ему стало казаться, что он крутится на одном месте, кусая себя за хвост. Со сбитыми в кровь ступнями, задыхающийся от отчаяния, он готов был упасть на землю и умереть, но внезапно увидел смутное зеленоватое мерцание в глубине очередного туннеля. Невыносимый смрад окутал его ноздри, и Корин вздохнул с облегчением. Спасение всегда приходит на пике нравственного и физического истощения, в этом и есть сакраментальный смысл присутствия Властителя тьмы.

Даритель знания восседал в гранитных чертогах на каменном троне и с задумчивой гримасой сосал трубку, у которой чубуком служил натуральный человеческий череп, принадлежащий, как Корин почему-то сразу определил, недоношенному младенцу. Он не испытывал священного трепета, как вроде бы надлежало, а лишь почувствовал изумление оттого, что черты Властителя показались ему знакомыми. Но вспомнить, где видел его прежде, он не смог. Привстав на колени, негромко воззвал:

— Я пришел, ты слышишь ли меня, о Владыка?!

Ответ обескуражил его окончательно. Сквозь клубы вонючего дыма донеслось насмешливое:

— A-а, привет, жертва дефолта! Господи, до чего же ты мерзок! Ну, чего тебе надо, засранец?

— Как чего? — растерялся Корин. — Я служу тебе верой и правдой и рассчитывал на более теплый прием.

Властитель тряхнул чубуком, рассыпав сноп искр, и одна вонзилась Корину промеж глаз, ослепив на короткое время.

— Теплый прием, говоришь? — расхохотался Владыка зловеще. — Если имеешь в виду сковородку, на которой поджаривают таких, как ты, то можно устроить. Но не сейчас, в другой раз.

— Совсем не это, — обиделся Корин. — Про сковородку я вовсе не думал.

— О чем же ты думал, упырь?

— Я хотел всего лишь узнать, долго ли еще мне быть оборотнем?

— Что, надоело?

— Каждый путь утомителен по-своему, государь, но если известны сроки, легче идти.

— Ишь как умно… Ну-ка вякни что-нибудь еще в этом роде, давно я не слышал комариного писка.

— Мне нечего сказать, государь, покорнейше жду дальнейших указаний.

— Ах нечего сказать? Тогда убирайся отсюда, недорезанная сволочь!

Даритель знаний небрежно повел железным перстом, и неодолимая сила ухватила Корина за ворот, раскрутила и швырнула в бездну…

Когда очнулся, ощущая дикую жажду, не мог с уверенностью решить, явился ли ему Властитель воочию или то был фрагмент затянувшегося бреда. В любом случае видение отличалось от всех остальных своей яркостью, достоверностью и каким-то маразматическим душком. Он долго, напившись из лужи, пытался вспомнить, на кого из живых, хорошо знакомых людей похож Властитель; мнилось, реальный образ вот-вот вспыхнет перед глазами, но этого так и не произошло. Лишь в правой части головы, там, где скользнул топорик злодея, от сильного умственного напряжения раздулся желвак, причинявший сверлящую, жгучую боль, и Корин оставил попытки идентифицировать неподдающееся осмыслению.

Зато именно с этого дня он начал выздоравливать. Кошмары сменились долгими фазами спокойного забытья, когда он парил в воздухе, отдаваясь безмятежному течению вечности, словно теплым морским волнам. Ах как хорошо, как славно плыть в неизвестность, не чувствуя ни тоски, ни грешных желаний! Но главное, в этом волшебном полете он общался с Анеком накоротке, постоянно слышал в себе ее зов, ее слабую, тихую мольбу, точно так же, как глухой музыкант слышит звуки чарующей музыки или как слепой нищий видит золотой поток летящих к нему в шапку монет. Он уже знал, как ее найти. Телефон и адресный стол — вот все, что нужно. У него есть ее имя, год рождения и прежний адрес. Осталось добраться до телефона.

Сообразив, как это просто, Корин зарычал от радости и сразу же, впервые за много дней, ощутил голод. Крысы от его рыка в истерике рассыпались по углам, а некоторые попадали в лужу, откуда он выудил одну, кривоногую, остроносую красавицу с удивительно мягким, пушистым тельцем. Со странным чувством родства заглянул в ледяные бусинки-глазки, тоже будто визжащие, посылающие истошный импульс ненависти. Потом надломил хрупкую спинку, не обращая внимания на вонзившиеся в ладонь острые зубы. Крысиный сок и мякоть не утолили голода, так — баловство, пора было позаботиться о настоящей пище.

…На сей раз выбрался на поверхность засветло — и солнце его ослепило. Около часа просидел в зарослях, приводя в порядок зрение. Прислушивался к голосам, доносившимся с дорожек парка, к машинному шуму дневной Москвы — и чувствовал себя одиноко, как никогда не чувствовал под землей. Опасность разлилась окрест, как болото, липла к коже прозрачной пленкой, сидела в каждом шорохе и звуке, но то, что манило душу, было сильнее инстинкта самосохранения. Он не знал, как это называется, но надеялся, что Анек сумеет объяснить. А возможно, никаких объяснений не потребуется. Все слова, придуманные людьми, давно потеряли свой первозданный смысл от долгого употребления, как ветшает ношенная-переношенная одежда, прикрывающая наготу. Наверное, им достаточно будет лишь прикоснуться друг к другу, чтобы восстановилась связь времен.

Возле летнего кафе на выходе из парка расположился целый ряд новеньких таксофонов. Корин подошел к ним смело, не таясь. На нем были все те же куртка и крепкие полотняные штаны, снятые с пьянчуги-интеллигента, правда, и то и другое заляпано кровью, но порыжелые пятна можно различить, если уж слишком внимательно приглядываться. Еще под землей, с помощью старой опасной бритвы с проржавевшим лезвием он обкорнал космы и бороду, кое-как привел себя в человеческий вид. Ему повезло: возле таксофонов крутились трое молодых людей и девица, обряженная в какой-то расписной балахон. Вся четверка мало чем отличалась от него самого: помятые, немытые, небритые — и в очах стеклянный блеск наркоты. Молодежь выколачивала из автоматов жетоны и уже раскурочила два или три, с десяток оставались еще на очереди. Забаву наркоманы сопровождали идиотским ржанием, прибаутками и матом. Редкие прохожие обходили веселую компанию стороной, стараясь не попасться на глаза. Мирная, обыденная сценка дневной Москвы, еще на памяти Корина вступившей в цивилизованное сообщество. Сбор средств на дозу, которая даст молодым людям силу для ночных, более содержательных приключений.

На Корина обратили внимание, лишь когда он подал голос:

— Господа, не продадите ли парочку жетонов?

Ответила девица.

— Че-его? — прохрипела она.

— Хрен через плечо, — в тон отозвался Корин. — Парочку жетонов, говорю, за наличник.

К нему обернулись остальные трое, даже тот, который только что усердно молотил по таксофону здоровенным булыжником.

— Гля, пацаны! Чудо-юдо притопало. Снежный человек. Зачем тебе жетоны, волосатик? В жопу запихнешь?

— Нет, позвонить.

— А денежки есть?

Корин вывернул из кармана смятый комок — и зелень, и отечественная валюта. Наркоманы враз посерьезнели, заоглядывались по сторонам. Чтобы понять их мысли, не надо быть семи пядей во лбу. С десяток шприцев, наполненных эликсиром счастья, предстали их очарованному воображению. Девица первая приняла умное решение.

— В кустики не хочешь сходить, мой хороший?

— Нет, только жетоны.

— Подумай, приятель. — Парняга с булыжником сделал шаг вперед, и двое других сдвинулись с места, охватывая Корина в кольцо. — Милка с виду тощая, но такое умеет. У жмурика встает.

Ситуация Корину не понравилась, он недооценил силу наркотической жажды, владевшей ребятней. Они готовы затеять бузу на виду у всех. Это ему никак не с руки. Надо было поаккуратнее доставать деньги. Мгновенно вспыхнувшее раздражение отозвалось ломотой в висках. Из-за ерунды, из-за жетонов, приходится терять драгоценное время.

— Ладно, — кивнул он. — Айда в кустики, только вы, парни, не подглядывайте. Не люблю.

— Ништяк! Не сомневайся, мужик. Никто не потревожит. На шухере постоим, — хором загудели пацаны.