Читаем без скачивания Новое назначение - Евгений Васильевич Шалашов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В чем преимущество большого начальника, так это в том, что его пожелания и просьбы, переданные даже не лично, а через секретаря, расцениваются как приказ и через двадцать минут железнодорожники докладывали, что для меня уже готовят поезд, состоящий из трех вагонов, где лучший предоставляется лично мне. Возможно, по нынешним временам возят с собой запчасти для паровоза или рельсы со шпалами.
Коль скоро в моем распоряжении целый вагон, можно взять с собой секретаря-машинистку, чтобы в дороге допечатала отчет, существующий только в рукописном виде. М-да, дела. Секретарши у нас — молодые особы женского пола, потом наверняка скажут, что Аксенов возит с собой любовницу. И что, мне искать некрасивую мымру? А и плевать, пусть говорят. Еще возьму с собой художника, чтобы сделал наглядные пособия — рисунки и плакаты, обвиняющие интервентов и белых. Знаю из опыта прошлых лет, что визуальный ряд для доклада — первое дело. Значит, срочно отыскать ватман, тушь и все прочее, и о том голова должна болеть у меня, потому что в Архангельске с канцтоварами туго. Так, а где я возьму художника? О, а где тот товарищ, рисовавший «убойные» карикатуры в бытность мою простым разведчиком? Значит, придется обращаться в губисполком.
А такие вещи, как снабжение и охрана (положена, а что делать?) в пути, опять мне решать? Где мой адъютант, порученец, на которого можно взвалить бытовые вопросы? Правильно, его нет. Стало быть, нужно срочно обзавестись. И кого взять? Лизоблюда не хочется, а толковые парни все при деле. Тяжела ты фуражка начгубчека, однако.
Но все-таки, если начинать заниматься какими-то делами, они решаются. Начальника охраны — выторговал на эту должность красноармейца Ануфриева, с которым удалось пообщаться во время покушения на меня, и взвод красноармейцев (выделил начальник дивизии. Филиппов хоть и ворчал, но в людях никогда не отказывал, тем более что я придумал хитрую формулировку — «откомандировать в распоряжение АрхЧК». Теперь формально они оставались подчиненными начдива (а кто из армейских командиров любит отдавать людей, ослабляя собственные подразделения?), но исполняли мои приказы и получали довольствие от губисполкома. А бойцов у начдива явный переизбыток и, соответственно, постоянно болела голова:чем бы занять личный состав, который, как известно, оставшись без дела, начинает дурить? В старые добрые времена подполковник Филиппов просто заставил бы бойцов до одури заниматься строевой подготовкой, чтобы под вечер у солдата не оставалось сил ни на самогон, ни на молодых баб. Но строевую подготовку проводить нельзя — не царская армия, зато можно отрабатывать приемы штыкового боя, построение цепью, ползание по-пластунски и все такое прочее.
Будь моя воля — оставил бы в Архангельске один батальон, а остальных отправил в Россию, пусть едут Врангеля бить или Махно, но ведь не скажешь, что в ближайшие двадцать лет в этих краях войны можно не ждать, а повторная интервенция и нашествие белых — это только досужий вымысел.
Машинисток в нашем управлении трое, и я предоставил девушкам самим выбирать, кто из них поедет со мной. Мало ли — семья, дети, ехать нельзя или наоборот — каждая стремиться побывать в Москве, а возьмешь одну, другие обидятся. Как потом выяснилось — девчонки метали жребий, и повезло скромной девушке, которую я именовал по имени-отчеству Анна Егоровна, а остальные просто Нюсей.
Художника губисполком мне подыскал. Правда, не того парня, что творил плакаты во время интервенции — уехал в Петроград учиться на художника, а другого, но сказали, что рисует неплохо, только надо бы с ним построже. Правда, что с парнем не так, не сообщили. Ладно, посмотрим.
Еще хорошая новость, что политотдел восемнадцатой дивизии желает с оказией направить в Москву Виктора Спешилова на какое-то совещание армейских политработников и интересуется — не возражает ли товарищ Аксенов, если комиссар бригады составит ему компанию? Конечно же, товарищ начгубчека не просто не возражал, а был рад.
Так, теперь вроде бы все путем, обо всем подумал, все, что требуется, прихватил. И вот я на перроне железнодорожного вокзала в ожидании поезда вместе Анной Егоровной, ее «Ундервудом», комиссаром Спешиловым и двумя оперативниками, захваченными мною в Москву. Я что, сам должен таскать кипу бумаг и наглядную агитацию?
Эх, не успел я набраться начальственной спеси, когда не ты ожидаешь паровоз, а он в ожидании важной персоны — дымя при этом черным дымом от нетерпения и обдавая всех белым горячим паром.
К паровозному шуму я начал потихоньку привыкать. А тут, судя по тому, что вокзал затрясся, рельсы вдруг зазвенели, а шпалы заходили ходуном, двигались танки... Нет, это прибыл бронепоезд. И на кой он мне? Или положено по рангу?
Виктор, поглядывая на пишбарышню, авторитетно заявил, что это один из трофеев, захваченных шестой армией у белых при его непосредственном участии. И как бы невзначай комиссар стряхнул пылинку с ордена Красного Знамени. Искоса глянув на комиссара, только вздохнул — вот ведь, «краснознаменец», а если по тем званиям судить, что давал Сталин после переаттестации комиссаров, был бы Витюха полковником, а то и генерал-майором, но все равно, увидел красивую девку, и хвост трубой!
Девушка и на самом-то деле симпатичная. Как по мне — не настолько, чтобы в нее влюбиться, но у каждого свои вкусы и представления.
Отправление у нас назначено на двенадцать часов. И хотя я мог бы своей волей менять расписание, делать этого не стоило. Все-таки транспорт должен иметь четкий график и не зависеть от капризов больших начальника. Мне и так, как сообщили железнодорожники, положена «зеленая улица» от Архангельска до Вологды как руководителю местного ЧК, а от Вологды до Москвы — как Председателю правительственной комиссии. Значит, есть надежда, что паровоз поедет верст шестьдесят в час, а не тридцать. Впрочем, бронепоезд больше пятидесяти не даст.
Я посмотрел на вокзальные часы,
