Читаем без скачивания Полицейское управление - Вильям Каунитц

— Как это случилось? — опять спросил Старлинг Джонсон.

— Проклятая пена не сработала, вот как. Она звонила мне несколько дней подряд. Я думал, соскучилась. Вчера вечером заехал к ней. Она встретила в дверях с поцелуями. Я тащу ее в спальню, стаскиваю проклятые бумажные трусы, занимаюсь с ней любовью. «Не уходи», — просит она, когда я выдохся. Ну, я лежу, пытаюсь вспомнить, во сколько отходит электричка домой, а Пена вдруг начинает спрашивать, всерьез ли я говорил всю ту чушь, ну, знаете, о далеком совместном будущем.

— Ну и? — спросил Джейк Штерн.

— Ну а потом говорит, что у нее задержка, и контрольный кролик откинул лапы.

— И? — поторопил его Джонсон.

— И я спросил, уверена ли она.

— И? — подал голос Дэвис.

— Она сказала, что уверена.

— И? — спросил на этот раз Штерн.

— Что вы заладили: и? и? и? И ничего! У нее будет ребенок, вот вам и «и».

— Ты ей сказал? — спросил Джонсон.

— Сказал, что женат, что мой дом в Хиксвилле заложен, что шестеро детей. И еще сказал, что я католик и не верю в разводы. Потом предложил заплатить за аборт.

— Ну ты даешь! — Джонсон хлопнул себя по лбу.

— А что она ответила? — спросил Штерн.

— С ней случилась истерика, потом она вышвырнула меня вон. Кричала, что я лицемер, и заявила гордо, что не позволит убить ее ребенка.

Бо Дэвис поднял глаза от телефонного справочника.

— Нашел Эдвина Брэмсона. Адрес: Вудчак-Пойнт, 21, Нортпорт.

— А где это? — спросил О'Шонесси.

— Округ Саффолк.

Глава 9

Суббота, 10 июня, утро

Посланец от Макинерни прибыл утром. Здоровенный детина в черном костюме и черных ботинках. Костюм был ему тесен и делал его похожим на двуногое млекопитающее, подстриженное под ежик. Он был одним из доверенных лиц монсеньора. Мэлоун засомневался, что такой тип легко отпустит грехи. Послание было кратким: Макинерни хочет как можно скорее видеть Мэлоуна.

Джейк Штерн поставил машину на Мэдисон-авеню, в трех кварталах от резиденции архиепископа. Монахиня в традиционном одеянии ордена впустила их и провела в сверкающий вестибюль. Пальцы монахини непрерывно перебирали четки. «Интересно, — подумал Мэлоун, — что придает религиозным учреждениям специфический запах?» И решил, что доллары и фимиам.

Макинерни вышел ему навстречу из-за богато украшенного стола. Поприветствовав детективов, прошел мимо них и открыл дверь для монахини.

— Спасибо, сестра.

Он посмотрел ей вслед, потом ногой захлопнул дверь. Подошел к столу, стоявшему у окна, поднял папку, раскрыл и, вынув лист плотной белой бумаги, подал Мэлоуну.

— Здесь сведения по вашему списку. Вы были правы, это склады.

Мэлоун внимательно прочитал документ.

— У ваших людей не было возможности проникнуть внутрь?

Макинерни нахмурился.

— Мы священники, а не взломщики.

«Ну да», — подумал Мэлоун. У него было свое мнение на этот счет, но он придерживал его при себе и спросил:

— Что-нибудь еще обнаружили?

— Всеми складами заправляют исключительно израильтяне.

Макинерни посмотрел на лейтенанта взглядом заботливого дядюшки с материнской стороны.

— Что вас гложет, Дэниел Мэлоун?

— Я и сам пока не знаю. — Сложив бумагу, Мэлоун сунул ее в карман.

Макинерни взглянул на часы. Он не любил попусту тратить время.

— Если это все, пожелаю вам доброго дня. Святая Церковь — строгая хозяйка.

— Спасибо, монсеньор.

Мэлоун, сопровождаемый Макинерни, пошел к двери, потом вдруг остановился.

— У вас есть связи в издательстве «Тин пэн»?

Макинерни удивился.

— У нас везде есть друзья. Почему вы спросили?

— Нам нужна копия «Песни Асафа». Слышали о такой?

Макинерни хлопнул себя по груди и, запрокинув голову, рассмеялся.

— В вашем богословском образовании явно есть пробелы, Дэниел.

— То есть?

Монсеньор снял с полки Библию, перелистал страницы.

— Вот ваша «Песнь Асафа», семьдесят второй псалом, — и архиепископ громко зачитал: — «Как благ Бог к Израилю, с чистым сердцем».

В псалме говорилось о недовольстве Бога своим народом. О том, как благоденствуют богатые, другие же страдают. Как гордыня обвила богатых, будто ожерелье; дерзость, как наряд, одевает их. Голос Макинерни был полон печали. Он читал, как Бог спас народ от уничтожения и вывел его через дикие места к спасению:

— «А грешили они еще более против Него, издеваясь над Всевышним. И отступили от Него в своих сердцах, требуя пищи для своих грехов. Несмотря на то, что Он сделал для них, они говорили против Бога. Они сказали: „Может Бог накрыть стол в пустыне?“»

Детективы внимательно слушали. Завораживающий голос священника заглушал какофонию гудков на Мэдисон-авеню. Каждый переносился мыслями в дни Иакова. Макинерни читал, как они лгали Ему своими языками. Нечестивые в своем сердце и неустойчивые в вере. Но Он, полный благости, простил их множество раз, отводя от них свой гнев. Они всего лишь плоть: буря пронесется и не вернется снова.

Джейку Штерну снова было тринадцать лет. Была Суббота, и мать зажигала субботние свечи. Его отец читал поминальные молитвы. Спустя столько лет он вновь ощутил вкусный запах жареной курицы и испытал приятную горечь воспоминаний.

Мэлоуну тоже было тринадцать. Он стоял в церкви с матерью. Перед ними «Седьмой день Креста». «Мама, как Бог может быть одновременно во всех церквях мира?» — спросил он тогда.

Макинерни прервал чтение и опустил Библию.

Наступило неловкое молчание. Его нарушил Мэлоун, который, подойдя к телефону, набрал номер участка. Ответил Хайнеман. Мэлоун попросил его достать Библию Сары Айзингер. Металлический, лязг брошенной на стол трубки резанул слух Мэлоуна. Вернулся Хайнеман и снова взял трубку.

— Библия у меня.

— Найди семьдесят второй псалом.

— Нашел. «Как благ Бог к Израилю…»

— Читать не надо. Посмотри, нет ли чего-нибудь между страницами и не подчеркнуты ли строки.

Слышно было, как Хайнеман листает страницы, бормоча:

— Бог возложил свою веру… Ничего… Они грешники… О, мой народ… А-ла-ла… Нашел! Восемьдесят второй псалом. Первые четыре строфы подчеркнуты чернилами.

Мэлоун положил трубку и бесцеремонно взял Библию из рук монсеньора. Нашел восемьдесят второй псалом.

Боже! Не промолчи, не безмолвствуй и не оставайся в покое, Боже!

Ибо вот, враги Твои шумят, и ненавидящие Тебя подняли голову!

Против народа Твоего составили коварный умысел и совещаются против хранимых Тобою!

Сказали: «Пойдем и истребим их из народов, чтобы не вспоминалось более имя Израиля».

Мэлоун совещался за закрытыми дверями с Джеком Харриганом уже около сорока минут. Первым делом он спросил сержанта, узнал ли тот что-нибудь об Андермане и Брэкстонах.

— Пусто, — ответил Харриган.

Мэлоун стоял у окна, глядя на бесконечную толпу туристов.

— Анкори?

— Машина Анкори и еще три грузовика отъехали от Восточной судоходной компании незадолго до того, как уехала Андреа Сент-Джеймс. Твои ребята сидели в фургоне внешнего наблюдения, мои поехали за ними. Приехав в аэропорт Кеннеди, они получили груз в опечатанных контейнерах из Франции. Поговорив с таможенником, один из моих людей узнал, что в контейнерах автозапчасти для Восточной судоходной компании. Из аэропорта они поехали в Форт-Тоттен и больше не выезжали оттуда. Насколько я знаю, они и сейчас там.

— Как ты думаешь, что происходит в форте?

Харриган покачал головой.

— Мы не можем подобраться ближе, не рискуя провалить всю операцию.

Мэлоун полез в карман, вынул лист бумаги и отдал Харригану.

— Здесь имена сорока полицейских, переведенных из различных участков. Пусть один из твоих людей походит по барам вблизи этих участков и поспрашивает насчет этих парней. Но осторожнее. Не мне тебя учить. Что-нибудь вроде: «Я учился с таким-то, как у него дела?» Надо узнать, что они из себя представляют как полицейские.

Харриган взял список и сунул в карман рубашки.

Мэлоун посмотрел в глаза сержанта.

— Надо установить подслушивающую аппаратуру в Восточной компании и у Брэкстонов. Они могут вернуться, расслабиться и выболтать что-нибудь.

Харриган прислонился к стене.

— У нас нет оснований просить такой ордер в суде.

Они обменялись осторожными взглядами.

— На этот раз обойдемся без ордера, — ответил Мэлоун.

Харриган кивнул и, оттолкнувшись от стены, вышел из кабинета.

Мэлоун опять выглянул в окно. Солнце било в глаза. Было видно, что стекло покрыто пылью и грязью. На подоконнике валялись окурки и горелые спички. Между рамами в паутине застряли дохлые мухи. «Проклятое окно, наверное, не мыли несколько лет», — подумал он. Потом внезапно вспомнил дело Грейсона. Впервые за много лет. Тогда Мэлоун только начинал карьеру детектива. Патрульный Джозеф Грейсон четверть века прослужил на одном месте. Знал всех. Это случилось в вечернюю смену с 4-х до 12-ти. Грейсон зашел в гриль-бар Макдэйда. В рапорте было сказано, что он пришел по личному делу, но все знали, что Грейсон обходился пивом и своими бутербродами. Вошел и застал налет. Два ублюдка выпустили пять пуль ему в грудь. Патологоанатом утверждал, что Грейсон даже не успел понять, что произошло. Дело поручили Мэлоуну. Это был его первый убитый полицейский, но не последний.