Читаем без скачивания Фадрагос. Сердце времени. Тетралогия (СИ) - Савченя Ольга "Мечтательная Ксенольетта"

Я нахмурился, тяжело вздыхая. Святилище на карте давно было, а вот существует ли оно на самом деле, никто не знает. Как узнать, если туда не добраться? Возможно, догадки Ани правильны: Ликвир мог сам нанести на карту Утерянное святилище, потому что знал, что оно там есть. Утерянное? И Аня снова может быть права: когда‑то святилищем пользовались фадрагосцы. До того, как оно стало недоступным. Отсюда и название.

– Скорее всего, на тот момент там уже обосновались балкоры. Ликвир познакомился с Ил, узнал, что она Вестница, и каким‑то образом вытащил ее оттуда. Но почему не всех?

– А куда остальных тащить? – я лениво поддержал беседу. – Балкоры слабые, и на войне, ради выживания, им пришлось бы перенимать чужие облики. Или приносить клятву соггорам, а, как я понимаю, Ликвир не считал истинных правителей союзниками, чтобы вдруг приводить к ним подкрепление. Во время войны балкоры за неприступными горами находились в полной безопасности.

– А сейчас? – Аня чуть приподняла голову. – Если Ликвир‑Линсар знал, как добраться к балкорам, и вытащить их оттуда, почему этого не сделал?

– Возможно, у мудрецов были причины. – Я легонько надавил на ее голову, заставляя снова прижаться ко мне.

– Которые они унесли с собой в могилу. Могли бы оставить очередные подсказки, как вытащить балкоров в мир. Если они все еще живы, конечно.

– И опять же – куда?

– Считаешь, что фадрагосцы не приняли бы их? Достаточно всего лишь разобраться в конфликте прошлого, и понять, что толкало их на подлость по отношению к эльфам. Хотя с учетом того, что происходит сейчас…

– Их бы снова принудили к клятве, а необыкновенную силу стали использовать в своих интересах.

Мысли невольно вернулись к Десу. Что он собирался делать?

– Может, телепортация?

– Что?

– Ликвир владел силой иллюзий и скрытности, но потом в легенде было сказано, что он пробовал различные связи магий. Может быть, он сумел разобраться, как работают священные кольца, и смог перемещать себя? О нем даже написали, что он защитил поселение от нескольких драконов, а потом взял и исчез.

– Возможно, – согласился я.

Допустим, это так, но как это поможет в поиске сокровищницы?

А если бы я мог перемещаться, то куда отправился бы? Никуда – и так хорошо.

Однако краткие раздумья навеяли образ лесного озера в регионе Илсейской паутины. Аня была там лишь однажды и ей понравилось. Я же проходил по спокойному участку леса много раз, направляясь по контракту в чащу. Все, что отпугивало фадрагосцев от прекрасного места, – частые слезы неба.

«Я бы построил тут дом».

«А небо?» – спросила Аня тогда.

И я ответил, чувствуя неправильный мандраж, будто надеялся, что шанс есть:

«Пусть плачет. От слез можно укрыться, было бы с кем».

Она больше ничего не спросила и не ответила, а я ждал. Сам не понимал, чего ждал, и сейчас не понимаю.

В том лесу уютно. Он пропитан хвоей.

– О чем думаешь? – прервала Аня осторожным вопросом.

– Ни о чем.

Она вздохнула глубже и внезапно призналась:

– Мне плохо.

Я внутренне напрягся; по спине скользнул холодок. Аня всхлипнула – и собственное тело показалось чужим, неподвластным.

– Я понимаю, что воспоминания не мои. – Ее голос задрожал. – И чувства, и… вина. Но мне так плохо, Кейел.

Она вмиг обхватила мои плечи и, уткнувшись в шею, тихо заплакала. Я смотрел в звездное небо и старался заставить себя сдвинуться с места. Что между нами происходит сейчас? Это так похоже на тяжелую ночь во дворце Цветущего плато, но по‑другому. Тогда я злился на Акеона, оставившего кровавые полосы на лице Ани и метку над ними. Злился на Волтуара. Тогда Аня царапалась и кричала, дико вырываясь из объятий. А сейчас все иначе.

– Они снятся мне, – продолжила она выворачивать мне душу, сотрясаясь телом. – Я смотрю на мир и путаюсь. Иногда мне кажется, что это не мое отношение к Фадрагосу. К цветам, к воде… Это безумие какое‑то! – Всхлипнула громче, и я вздрогнул – с трудом сумел обнять ее. – Я не понимаю, как дальше на все смотреть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Тише, – выдавил я из себя, наконец‑то, ощутив жар в теле. Сердце колотилось, и едва разгоняло испуг.

Я сел, заставляя и Аню подняться следом. Усадил ее к себе на ноги, и она мгновенно скрутилась калачиком, снова утыкаясь мокрым лицом в мою шею. Как ей помочь? Как ее успокоить?

– Я обещала себе не плакать больше. Ты тогда накричал на меня, и я пообещала себе. Как же ты кричал, Кейел.

– Прости.

Она замычала и потрясла головой.

– И правильно кричал. Заслужила. Все заслужила. Я тогда подумала, что мне нужно язык вырвать.

– Чепуха.

– Надо.

– Аня…

– Я лучше знаю, не смей меня отговаривать.

– Хорошо.

Она затихла. Ненадолго. Втянула воздух глубоко, и снова затряслась, но теперь плакала беззвучно. Я гладил ее по спине и качал, словно мог убаюкать. Если Кхангатор убьет Волтуара, отыщется ли кто‑то еще, кто захочет поддерживать ее? Она сильная, но нуждается в поддержке.

* * *

Аня

– Удивительно, что в изменениях Холмов грез не виноваты события войны Предков, – съязвила я, выглядывая вдали священное кольцо, к которому мы отправились на рассвете. – И заметьте! Даже не люди.

Роми фыркнул, закатывая глаза, и удобнее перехватил сумку.

– Давай, человечка, теперь вини во всех бедах моих предков.

– Будем справедливыми, Роми, – Елрех клыкасто улыбнулась, догоняя его, – Асфи права. Беловолосые шан’ниэрды навсегда превратили самый добрый и полезный регион в самый опасный.

– Не стоит верить всему тому, о чем говорится в легендах, – заметила Ив, сбивая грязь с сапога.

Кейел приобнял меня за плечи и улыбаясь шепотом уточнил:

– Это в самом деле заявила исследовательница?

Я так же тихо ответила:

– Да. И это самая неправильная исследовательница, которую я когда‑либо знала. А еще прямо сейчас ее уши дернутся, а кончики покраснеют, потому что она нас прекрасно слышит.

– Никогда бы не подумал. – Кейел блеснул зубами. – Исследовательница, не оправдавшая наших ожиданий, ты нас подслушиваешь? Какая неприличная…

Ив вздернула подбородок и поспешила вперед всех к священному кольцу. Проходя мимо нас с Кейелом, недовольно бросила:

– Ты просто не знакома с другими исследователями.

Как хорошо, что мы с Елрех все самое тайное обсуждали в безопасной отдаленности от ушастой разведчицы…

Я подняла голову, сталкиваясь с теплым взглядом зелено‑карих глаз, и спросила:

– И что, больше ни одной версии, почему Холмы грез назвали так?

– Нет.

– И нам предстоит спуститься в жуткий колодец смерти?

– Да, – беззаботно кивнул он.

Его глаза в лучах утреннего солнца блестели слишком тепло. Возможно, вчера, когда я не выдержала и расплакалась, то растрогала Вольного. Потому что именно после долгих часов, в течении которых я то и дело жаловалась ему, он пытался меня рассмешить и баловал всем, что под руку попадется. Вплоть до травинок, чей сок кислил, но оставлял приятное послевкусие. Он чуть крепче сжал мое плечо и протянул:

– Колодец смерти или колодец вечной жизни?

– Если это кто‑то считает за жизнь, то у него явно проблемы с головой. Ну, или с юмором.

Он хрипло засмеялся.

Во время долгого перемещения от одного священного кольца к другому я снова вспоминала легенду о страшном регионе. Это сейчас страшном, но когда‑то он был самым славным и бесценным…

Изменения Холмов грез произошли задолго до того, как фадрагосцы узнали об эльфах, людях и балкорах. У нескольких рас имелась чудодейственная территория: пологие холмы раскинулись от края леса к горам и купались в солнечном свете. Днем витала над ними и живительная сила. Стоило только существам прийти туда, как все жизненные тяготы отпускали, сердце наполняла радость, дышать становилось легче – и мысли прояснялись. Но совсем не эти чудеса высоко ценились в тех местах.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})