Читаем без скачивания Фадрагос. Сердце времени. Тетралогия (СИ) - Савченя Ольга "Мечтательная Ксенольетта"

– Я хочу этого, – прошептал в седые волосы. Как можно дольше хочу.

Ком встал в горле, а глаза застелила мутная пелена. Слабый, безвольный.

– Что? – Аня вскинула голову.

– Говорю: хочу танец сложнее. Совсем в такт не попадаем. Слышишь, как Ив унывает потихоньку? Это твой танец виноват.

– Ну знаешь. – Она насупилась, но уже отводила меня дальше. – Сначала лекции мне читаешь постоянно, что я все усложняю, а теперь сам от простоты отказываешься. Вот тут места хватит. Когда‑то в школе вальс училась танцевать, сейчас хоть бы вспомнить с какой ноги начинать.

И она снова учила. Снова нагло лезла в мою жизнь, в мое мировоззрение. Навязывала очередные привычки и влюбляла в то, что никогда не интересовало меня. Быть может, я в самом деле, как вода. Податливый перед ее волей и не могу устоять под ее теплом. Отогреваюсь. Без нее – лед, а с ней – таю. Она волнует и часто кипятит. Испарюсь с ней. Ничего от меня не оставит.

Пусть.

Голоса смолкли; ночь холодила кожу. Аня повела меня обратно к костру, босоного ступая по траве мягко, безбоязненно.

– Сегодня свяжешь меня. – Замолкнув, весело на меня взглянула. Рассмеялась задорно. Дурман все еще не выветрился из ее головы. – Надо разобраться с реликвиями, раз уж ты милосердно позволил нам отдохнуть.

Всего лишь оттягиваю время. Хочу испробовать еще поцелуев, еще чуточку заслушаться смехом, который дарит счастье. Я улыбнулся, сжимая крепче тонкие пальцы в ладони. Если Аню сильно рассмешить, она хрюкает. Почему это не отталкивает? Забавляет, радует.

– Асфи, поможешь нам? – спросила фангра, стоя с кружками у костра.

Ивеллин собирала другую утварь.

– Иди. – Я осторожно подтолкнул девочку в поясницу.

Она обернулась с улыбкой и, привстав на носочки, мимолетно поцеловала в щеку. Руки против воли потянулись остановить, удержать рядом. Я сжал кулаки, не позволяя слабости проявиться. Поймал взгляд Ромиара и кивнул.

– Присмотри за ними.

Тот безропотно поднялся, нащупал дротики и поспешил за девушками. Ручей неподалеку, регион спокойный, но рисковать все же не стоит.

Когда силуэты растворились в тени деревьев, я тронул щеку, отмеченную не только поцелуем. Аня оставила мне много шрамов. А сколько я оставил ей?

«Они забудут нас. Это правильно. Мы ничего им не оставим».

– Я многое отнял у нее.

«Как часто она благодарит тебя? Ублюдка».

Отнял всю жизнь. Отобрал будущее.

Я подошел к вещам, опустился на корточки и полез в сумку. Стараясь не обращать внимания на дрожь в руках, вытаскивал подсказки, ключи, реликвии – ее сломанную жизнь. Злость затопила сердце, ярость овладела на миг. Я вытряхнул все из сумки на покрывало и отбросил ее. Меня повело назад, и я успел выставить руки. Не упал. Сел удобнее, облокотился на колени и уперся лбом в кулаки. Надавил ими до боли, и она немного отвлекла от другой. От той что ныла в груди и туманила рассудок. Взор упал на разбросанные вещи, и среди тряпок я увидел ис’сиары. Почему я не выбросил их? Грубые, сплетенные не мною – другим Вольным. Сердце забилось чаще, а дыхание в очередной раз сбилось. Сухая верба уколола пальцы. Я погладил плетение, рассматривая внимательней. Полнолуние скоро, до священного кольца рукой подать. Может, стоит попытаться? Возможно, Аня не откажет.

«…отобрал у нее все! Зачем ты взбаламутил ее? Зачем?! Ты разрушил ей жизнь, когда вошел в нашу с ней спальню!».

Горло сдавили невидимые тиски, помешали вдохнуть.

Вспомнив наше знакомство, я улыбнулся. Она испугалась Тоджа, и криком не на шутку перепугала и меня с мальчишкой. Я попытался развеселить ее, но не преуспел. Затем забыл. Как же быстро я забыл ее… Она забудет так же?

Вспомнив ее ревность к Эт в таверне, стиснул ис’сиару. Идиот. Каким идиотом я был. Сколько шрамов я нанес ей? Использовал, напрасно обижал, а теперь удивляюсь, что она обманывает меня и играет, как с псом. Заслужил.

Я потер глаза. Отыскал вторую ис’сиару и, заслышав веселые голоса, поспешил встать. Остановился перед костром и сглотнул. Меня пробрала оторопь. Пару раз вдохнув глубоко, я заставил себя вспомнить еще раз, как много забрал у Ани. В последний раз погладив браслеты, выбросил в костер. Растревоженный огонь выплюнул искры; ис’сиары упали на раскаленные угли, скукожились, почернели. Пламя лизнуло их неохотно, растягивая ноющую боль на сердце.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Что там? – Аня налетела со спины, обнимая за талию.

С трудом выдавив улыбку, я обернулся к ней и приобнял.

– Ерунда.

– А смотришь так, будто смерть свою увидел.

* * *

Звезды мерцали на чернильном небе, а костер разгонял тени вокруг. Я сидела на покрывале, разглядывая все собранные ключи, подсказки и реликвии. Обычно с предметами Энраилл особых проблем не возникало, поэтому заглянуть в их яркие воспоминания я не боялась. Чего нельзя сказать о реликвиях, которые отдал нам безымянный наставник. Кейел сказал, что за эти дни мы должны набраться сил и немного расслабиться. Значит, этой ночью будет разумно до конца разобраться с таинственными знаниями балкора. Даже если реликвии снова измотают меня, то мне хватит времени оклематься.

Кейел опустился рядом со мной, и я мгновенно поинтересовалась:

– Локон волос или бусина?

Он пожал плечами и равнодушно напомнил:

– Мне нужно связать твои ноги. И ляжешь дальше от костра.

Я кивнула. Неприятные меры предосторожности, но лучше мы не придумали. Не хотелось бы снова носиться по лесу и ломать ногти о дерн.

– Аня, – тихо позвал Кейел, и я посмотрела на него. – А что если тебе удастся объединиться с Дриэном?

– Ты сам в эту чушь веришь? Сейчас он оправдывает меня, хочет, чтобы доверилась. А потом, когда я озолочу его, он от меня избавиться. Ты же сам это прекрасно понимаешь.

Он замялся, глаза опустил и коротко согласился:

– Да.

Под ложечкой засосало. С моим Вольным явно что‑то происходило.

«Бывших Вольных не бывает».

– Кейел, ты беспокоишься обо мне? – Накрыв ладонью его руку, я вкрадчиво уточнила: – Почему сейчас?

Он упрямо покачал головой. Свободной рукой заправил непослушную прядь за ухо и произнес нехотя, задумчиво:

– Не только сейчас. Я просто не хотел поднимать эту тему.

– Она неприятная, – согласилась я.

– Да, Аня. Она не нравится мне. – Посмотрел в глаза. – Ты ведь помнишь, что с Единством ты переживешь меня, Ивеллин, Елрех – всех? С этой силой твой организм будет стареть медленно, и ты переживешь Дриэна. А он и без того не молод.

– Кейел, я не хочу тебя обижать. Не хочу говорить, что твой дар бесполезен для меня, но давай в этот раз я побуду честной. Я не знаю, зачем мне такая длинная жизнь. Наверное, я из тех, кому важней короткая, но счастливая, чем длинная, но несчастная. Извини.

– Нет, это ты… – Он не договорил. Облизал губы и стал растерянно разглядывать все, что валялось на покрывале.

– Ты хочешь извиниться?

– Бусина, – резко озвучил он. – Начни с бусины.

– Хорошо. – Я кивнула оглядываясь. Где лицедей рогатый? – Только отойду ненадолго. Приберешься?

Через несколько секунд я уже перехватила серокожего проходимца. Шепотом отозвала его в сторону, увела в тень раскидистых деревьев. Он остановился у ствола, скрестил руки на груди и принялся размахивать хвостом. Желтые глаза раздражающе светились в темноте и грозили просверлить дыру в моем лбу.

– Чего тебе? – нетерпеливо спросил он.

Я потерла плечи, скользя пальцами по прохладной куртке.

– Что происходит с Кейелом?

– Спроси у него.

– Вольный! – шепотом выпалила. – Не будь козлом!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Роми резко склонился ко мне и зашипел похлеще змеи:

– Ты любишь его! Все, кроме него, это видят. Он готов закрыть глаза на все, что ты делаешь. Наверное, даже если ты поднесешь ему яд, он выпьет без раздумий!

Я не продемонстрировала секундного страха, лишь изогнула бровь.