Читаем без скачивания История русской торговли и промышленности - Иосиф Кулишер

Как мы видели, в Московское государство приезжали для торговли купцы всевозможных наций. Действительно, торговали по всей Руси литовцы и поляки, со времени Тявзинского мира 1595 г. и шведы (первоначально только в Новгороде), с 1587 г. французы. Посещали Россию ливонцы, гамбургцы и бременцы, датчане. Но наибольшую роль играли первоначально англичане, а затем первое место стали занимать голландцы. Эти две крупнейшие торговые нации, соперничавшие за преобладание и в других странах и частях света, и здесь вели ожесточенную борьбу, и в результате победа осталась за голландцами — по крайней мере в XVII и в начале XVIII ст. В 1618 г. нидерландский резидент в России Исаак Масса писал в своем донесении Генеральным штатам из Архангельска, что «в настоящее время англичане здесь осрамлены, а наша речь теперь в силе. Наконец в Москве князья узнают истину относительно всего, что прежде говорилось о торговле с англичанами, от которой в течение 50 лет царь не получил никакой выгоды, между тем как от голландцев ежегодно поступают значительные суммы в таможню; теперь узнают, кто лучше и усерднее служит России во всех отношениях… Насколько здесь прежде англичан уважали, настолько их ныне презирают; насколько они прежде держали себя здесь гордо, настолько они теперь повесили нос и сделались чрезвычайно ласковы к нам; впрочем, иначе они и не могли поступить, и если не представится какого-либо средства, то компания их рушится в этом году, так как в этом году прибыло лишь три английских корабля в Архангельск, а наших было больше тридцати, и они продали весь свой товар и возвращаются в Голландию, нагруженные русскими произведениями». «С нашими купцами, — прибавляет Масса, — в нынешнем году поступлено чрезвычайно милостиво. Они заплатили с купленных и проданных товаров пошлины в размере не более 2%». Он указывает на то, что англичане всячески стараются возбудить ненависть к Генеральным штатам, что они подали царю записку с сообщением о том, что Голландия «желает вмешиваться в дела всех стран и вселить в них раздор», что она была виновницей шведской войны, которая большей частью производилась ее силами и средствами, и что она добилась выступления Польши против России{237}.

Англичанин Коллинс со своей стороны, 50 лет спустя, характеризовал деятельность голландцев на Руси следующим образом: «Голландцы, как саранча, напали на Москву и отбивают у англичан хлеб. Они гораздо многочисленнее, богаче англичан, ничего не щадят для достижения своих целей и всюду бросаются, куда манит их выгода. В России принимают их лучше, чем англичан, потому что они подносят подарки боярам и таким образом приобретают их покровительство. Точно так же они стараются унизить и осмеять англичан: рисуют карикатуры, сочиняют пасквили и тем вызывают у русских отрицательное представление о нас. Они изображают нас в виде бесхвостого льва с тремя опрокинутыми воронами и множества больших собак с обрезанными ушами и хвостами… И эти изображения их производят на русских большое впечатление»{238}.

Таким образом, обе стороны прибегали к одним и тем же средствам. Голландцы в особенности старались добиться отнятия у англичан тех усиленных привилегий, которыми московская компания пользовалась. Эти привилегии были подтверждены еще в 1614 и 1628 гг. Царь Михаил Федорович по примеру царя Феодора и царя Бориса предоставлял «аглинским гостем сер Томасу Смиту Книхту с товарищи ходити в Москве и в нашу отчину в Великий Новгород и во Псков и все наши государства с товаром торговати беспошлинно… для великого государя брата нашего любительного Якуба (Якова) короля любви». Им разрешено по-прежнему «товар свой продавати на Колмогорах и на Двине и на Вологде и в Ярославле», причем подробно перечисляются всякие пошлины (замытные, свальные, проезжие, судовые, с голов и с мостовщины, с явки и с перевозов), которых «имати есмя не велели».

Впрочем, в жалованной грамоте 1628 г. все эти права распространяются только на «Сер Джона Мерика Книхта с товарыщи с двадцати трех человек, которым гостем имена подал… его королевского величества агент Фабян Смит». На самом деле не только эти 23 человека, но и целый ряд других лиц под видом их слуг и факторов торговали беспошлинно, не говоря уже о том, что англичане нарушали постановление «чужих товаров за свои товары с собою не привозити», а продавали, пользуясь освобождением от пошлин, и товары, привозимые из других стран или принадлежащие купцам других национальностей, под видом своих, нанося убыток не только казне, но и русским купцам. Последние с восшествием на престол царя Алексея Михайловича били челом ему, что «после московского разорения, как воцарился отец твой, государев, английские немцы, зная, что им в торгах от Московского государства прибыль большая, и желая овладеть всяким торгом, через подкуп думного дьяка Петра Третьякова взяли из Посольского приказу грамоту, чтобы торговать английским гостям у Архангельска и в городах Московского государства 23 человекам; но начали приезжать в Московское государство человек по 70 и больше, понастроили себе домов и живут без съезду, товара своего у Архангельска русским не продают и не меняют, а везут его прямо в города и продают когда поднимутся в цене; русские же товары, которые мы прежде на их товары выменивали, теперь они покупают сами, своим заговором, через посылаемых ими по городам и селам покупщиков и отвозят в свою землю беспошлинно или, тоже без платы пошлин, тайно продают на деньги у Архангельска купцам других наций, голландским, брабантским и гамбургским немцам; всеми торгами, которые принадлежали нам, завладели английские немцы»{239}.

Здесь мы находим всевозможные обвинения: и в беспошлинной торговле целой массы не имеющих на то права лиц, и в непосредственной закупке товаров у местных жителей, минуя купцов, что было запрещено, и в продаже товаров другим гостям, что также не дозволялось, — словом, во всех грехах, которые можно было поставить в вину купцам того времени. «Милосердый государь, — заключают они, — пожалуй нас, холопей и сирот своих, не дай нам от иноверцев быть в вечной нищете и скудости, не вели искони вечных наших промыслишков у нас бедных отнять».

Челобитная возымела свое действие, ибо совпадала с интересами самого московского правительства, несшего явный убыток от привилегий компании, которая не платила пошлин. Ввиду развития торговых оборотов ее эти убытки были уже весьма значительны, и московское правительство, у которого не хватало решимости лишить сразу англичан этой привилегии, воспользовалось удобным случаем и покончило с прежними их льготами.

Когда после воцарения Алексея Михайловича возник обычный вопрос о подтверждении жалованной грамоты англичанам, он сослался на то, что англичане учинили «злое дело, государя своего Карлуса до смерти убили». Как писал Кильбургер, «царь сказал, что такие люди, которые своего собственного короля лишили жизни, недостойны его привилегий». «Когда вы своему королю по-изменнически дерзнули голову отсечь, чего подлее нигде на свете не слыхано, то я с вами никакого сообщения не хочу», — велел им сказать царь. Английскую революцию и убийство короля Карла искусно эксплуатировали и голландцы, обвиняя англичан в неблагонадежности. Указ 1649 г. ссылается на то, что царь Михаил Федорович разрешил англичанам повсюду торговать в России, но теперь, в 1649 г., многие прежде пожалованные англичане умерли — стало быть, и привилегия потеряла свое значение. Далее приводятся обычные обвинения англичан, что они составили союз, торгуют заповедными товарами и т.д., отчего русские торговцы беднеют, англичане богатеют. И в заключение указывается на то, что прежде торговали они по государевым жалованным грамотам, которые даны им по прошению «английского Карлуса короля», а теперь они убили его и потому грамота потеряла силу. В результате англичане были выселены из Москвы — им в Московском государстве «быть не довелось», а велено «со всем своим имением ехать за море, а торговать с Московскими торговыми людьми всякими товарами, приезжая из-за моря у Архангельского города» и притом с уплатой пошлин{240}. Если когда-то в шутку говорили, что английский двор будет превращен в монастырь, то теперь в нем была устроена «большая тюрьма».

Сношения между Россией и Англией после этого не прекратились. Царь Алексей не признавал Кромвеля и весьма нелюбезно обошелся с его послом, напротив, поддерживал переписку с принцем Карлом, а по восшествии его на престол возобновился обмен посольствами. Стюарты после реставрации стали вновь поднимать вопрос о возвращении их подданным привилегий в Московском государстве, ссылаясь на то, что, лишенные царем прежнего своего положения в наказание за измену законной династии, они теперь, по возвращении ее, должны получить полное прощение. Но ни обращения в этом смысле к Алексею Михайловичу, ни такие же просьбы, направленные к Федору Алексеевичу, а затем к Иоанну и к Петру, не привели к каким-либо результатам. «Прежним компаниям (соглашениям) быть не годится — от них более ссоры, чем дружбы, — открылось, что они торгуют подкрадными обидными товарами», т.е. контрабандой. Решено было раз навсегда покончить с теми особыми, чрезмерными льготами, которыми пользовались на Руси англичане{241}.