Читаем без скачивания Йот Эр. Том 2 - Андрей Колганов

— Закройте ей лицо! — срывая голос, заорала девушка и сама бросилась вперед, чтобы хоть подолом платья заслонить от несчастной это страшное зрелище.

Поздно. Женщина успела увидеть и осознать случившееся. Такого нечеловеческого воя Нина не слышала ни разу в жизни…

Не успели товарищи прийти в себя после пережитого кошмара, как новая тревога. На этот раз поднимали отряды ORMO по всему Мазовецкому и Белостокскому воеводствам и бросали на помощь солдатам, отрядам милиции и Корпуса безопасности, прочесывавшим Бебжанские леса. Банда захватила автобус с артистами известного танцевального ансамбля «Мазовше».

В 1948 году подобные дерзкие вылазки уже стали редкостью. Если в 1945–46 годах отряды вооруженного подполья то и дело нападали на армейские посты, отделения милиции, отдельные группы военнослужащих, устраивали засады против армейских подразделений и отрядов Корпуса безопасности, то уже к концу 1947 года ситуация значительно изменилась. Подпольных вооруженных групп стало меньше, они сделались малочисленнее по составу, многие из них скатились к чисто уголовному бандитизму, а другие решались в основном на террор против гражданских служащих и активистов PPR, PPS и ZWM.

Мокотовской боевке ZWM, можно сказать, «повезло». Именно она натолкнулась в лесу на лагерь, куда пригнали захваченный автобус с артистами. Но там оказалась не привычная уже полууголовная банда, а хорошо вооруженный отряд, спаянный военной дисциплиной. Бойцов ORMO уже на подступах встретил организованный огонь немецких автоматических штурмовых винтовок и пулеметов MG. Силы были явно неравны, и зедвуэмовцы, в первые же минуты потеряв нескольких человек, откатились к проходящей неподалеку железнодорожной насыпи, заняв за ней оборону. Нине тоже досталось — у нее была прострелена правая рука. Устроившись за насыпью рядом со всеми, она с трудом перетянула раненое предплечье и попыталась кое-как вести огонь из ППШ левой рукой.

В общем, дело было сделано, на грохот выстрелов неизбежно подтянутся многочисленные подразделения, прочесывающие лес неподалеку и значительно превосходящие бандитов в количестве бойцов. Но до этого еще предстояло дожить. Бандиты прижимали добровольцев пулеметным огнем, пытаясь подобраться на гранатный бросок. И если им удастся это сделать, будет худо…

В треск автоматных и пулеметных очередей вклинился совершенно неожиданный для участников перестрелки звук — гудок паровоза. По железнодорожной ветке катил товарный состав. Повинуясь команде недолго размышлявшего Романа, зедвуэмовцы стали запрыгивать на площадки вагонов, прикрываясь составом от огня бандитов. Нина, закинув автомат на шею, тоже бросилась к поезду, прыгнула, хватаясь за поручень и занося ногу на подножку.

Раненая правая рука не смогла выдержать не столь уж большой вес девушки. Поручень рывком выскользнул из ослабевших пальцев, нога слетела с подножки, и Нина кубарем покатилась по насыпи прямо под откос, в кювет, в зеленую болотистую жижу, украшенную порослью камыша. Мимо проскакивали вагон за вагоном, и вот уже последний вагон товарняка с сиротливо-пустой тормозной площадкой, погромыхивая на стыках рельс, с каждой секундой удалялся, пока вовсе не скрылся за поворотом. А потом и перестук колес затих вдали…

Стиснув зубы, Нина, погрузившись по шею в зеленую тину, заставила себя тихо сидеть на месте, наблюдая через просветы в камышах за обстановкой вокруг. Пальба вслед отходящему поезду уже смолкла, и бандиты, пройдясь по насыпи и не обнаружив более противника, оттянулись в лес. Тем не менее, Нина продолжала сидеть не шелохнувшись. Рядом с железной дорогой бандиты могли оставить наблюдательный пост, и потому покидать свое убежище, пусть оно и было чрезвычайно негостеприимным, девушка не торопилась. Лишь через час, когда в лесу легли глубокие тени от заходящего солнца, она решилась осторожно выползти из кювета, ползком добраться до кромки леса в стороне, противоположной той, куда ушли бандиты, и двинуться к шоссе, идущему параллельно железной дороге, чтобы выйти к ближайшему посту.

9. Костел

После того, как правительство Народной Польши разорвало 14 сентября 1947 года конкордат с Ватиканом, отношения власти и католической церкви, и без того бывшие далеко не безоблачными, стали еще более напряженными. Некоторые церковные иерархи стали даже поговаривать об отзыве капелланов из Войска Польского под угрозой отлучения, но на этот шаг церковь все же не решилась. Тем не менее, многие священники активно включились в антиправительственную агитацию, а кое-кто из них не останавливался и на этом.

Когда лето 1948 года уже клонилось к завершению, боевка Мокотовской дельницы ZWM была направлена к одному из варшавских костелов. Поступил сигнал, что в костеле находится склад оружия, и нужно было провести обыск. Однако кто-то успел известить о предстоящем обыске ксендза и прихожан. Ксендз стоял перед входом в костел, а вокруг шумела немалая толпа, состоящая в основном из женщин.

— Безбожники! Храм осквернить хотят! Господь все видит, и кара его не минет вас! — раздавались выкрики из толпы. — Виданное ли это дело — с оружием в храм переться! Что за кощунство!

Ксендз же как будто пытался успокоить своих прихожан, но делал это весьма странным образом:

— Братья и сестры! — громким, хорошо поставленным голосом взывал он со ступеней костела. — Не подвергайте опасности ваши жизни, не вставайте на пути слуг Сатаны! Я же с христианским смирением приму свою участь, какой бы она ни была горькой.

— Не дадим нашего ксендза в обиду! Не дадим осквернять храм! — ревела в ответ толпа, уже взведенная настолько, что готова была кинуться на горстку зедвуэмовцев. Правая рука Нины крепко обхватила шейку приклада ППШ, а указательный палец лег на спусковой крючок… В этот момент вперед вышел Лешек и громко произнес:

— Я верующий, принадлежу к католической церкви, — с этими словами он вытащил из ворота рубашки висевший на цепочке образок Девы Марии и продемонстрировал всем собравшимся.

Лешек обернулся назад, отдал ближайшему из своих товарищей винтовку и заявил:

— Я войду в костел один и без оружия. Если в костеле ничего предосудительного нет, мы извинимся и уйдем.

В толпе загудели, но все понемногу расступились, пропуская парня к костелу. Вскоре за Лешеком, вошедшим вместе с ксендзом внутрь храма, с глухим стуком захлопнулись тяжелые створки дверей. У Нины тревожно екнуло сердце. Потянулись томительные минуты ожидания. Толпа волновалась, нервничали и ребята из боевки. Вдруг из-за дверей ударил приглушенный звук выстрела. Прихожане, не рассуждая, ринулась внутрь, и зедвуэмовцев, захваченных людским водоворотом, тоже внесло под своды костела. В центре храма, недалеко от алтаря, стоял ксендз с пистолетом в руках, а у его ног лежало тело Лешека…

Ксендз был немедленно задержан, и уже никто не препятствовал проведению в костеле тщательного обыска, позволившего обнаружить немалый склад с оружием и боеприпасами — их вывозили на двух грузовиках.

А осенью, когда уже начались занятия в школе-интернате, Нина, забежав к ребятам на дельницу, узнала: Антека нашли.

— Живой? — первым делом спросила девушка.

Ромка с мрачным видом покачал головой:

— Нет. Там вообще страшное дело. Его собственный отец замуровал.

— Как замуровал? Какой отец? Не было же у него отца… — растерялась Нина.

— Ксендз этот, чтоб его, не дядей, а отцом Антона оказался, — пояснил Роман.

Трагическая история имела мрачный средневековый оттенок. Когда стали разбирать руины взорванного немцами моста Кирбеджа, недалеко от которого стоял костел, одна из крупных конструкций рухнула. Сотрясения почвы оказалось достаточно, чтобы вызвать небольшой оползень на крутом обрыве. В результате стена костела, и без того сильно поврежденная во время боевых действий и пронизанная опасными трещинами, растрескалась еще больше, угрожая и вовсе развалиться. Стену пришлось срочно подпирать и ремонтировать, а в процессе ремонта обнаружили два замурованных трупа — женский, довольно давний, и мужской, сравнительно свежий.

Ксендз при допросе ничего не стал скрывать. За десять лет до войны он согрешил с одной из женщин, прислуживавших в его доме. Плодом этого греха и был Антек. Ксендз выдал его за своего племянника и воспитывал у себя. А женщину, введшую ксендза в смертный грех, он, согласно древним установлениям, счел заслуживающей смерти (о том, что и сам согрешивший священник подлежал той же участи, ксендз предпочел забыть). Так в стене костела появился первый замурованный труп.

Когда Антон вступил в ZWM, ксендз пытался действовать увещеваниями, надеясь, что это пройдет и парень одумается. Но через какое-то время ему стало ясно, что Антек глубоко увяз в сетях этих безбожников — видно, тень греха матери пала и на него. И тогда ксендз решил, что Господь вменяет ему в наказание за грехи обязанность покарать за безбожие собственного сына. Так в стену костела попало второе тело.