Читаем без скачивания Живешь только трижды - Сергей Донской

Если Бондарь с Арианой не поступили таким образом, то лишь потому, что за огурцами последовали гаргантюэлевские порции мелидзано. Это были запеченные на противне баклажаны, предварительно очищенные от кожуры и перетертые с лимоном, солью и чесноком. Сдобренные оливковым маслом, они проскакивали в пищевод как бы сами собой – успевай только косточки от маслин сплевывать.

Когда едоки откинулись на спинки своих стульев, чувствуя, что не в состоянии съесть больше ни кусочка, принесли жаренных со специями перепелов, разложенных на виноградных листьях. Стоило Бондарю прокусить хрустящую корочку и отведать нежнейшее мясо, как аппетит возвратился к нему с новой силой, и его челюсти задвигались подобно работающей в ускоренном режиме молотилке.

А запивалось все это кулинарное великолепие настоящими греческими винами, может быть, не столь изысканными, как те, что потребляют знатоки, но тем не менее необычайно вкусными и душистыми. В каждом глотке ощущалось и палящее солнце, и аромат сосновой смолы, и даже привкус меловой пыли, из которой поднялись виноградные гроздья. Правда, на белую и розовую «Ретсину» налегала в основном Ариана, а Бондарь отдал должное узо – бесподобной водке, которая сперва чиста и прозрачна, как алмаз, а с кубиком льда принимает опалово-молочную окраску таинственного лунного камня.

Слегка хмельной и очень-очень сытый, он подъехал к новому приюту, где дожидался его брошенный на произвол судьбы Костя. В пакете, привезенном для напарника, находилась пицца, копченая скумбрия, сыр, хлеб и даже две запотевшие банки пива, но все равно Бондарь испытывал угрызения совести. Не такие сильные, чтобы посыпать голову пеплом, но достаточно ощутимые, чтобы хмуриться, выбираясь из машины.

Арендованный дом оказался замшелой развалюхой, но зато он был двухэтажным, что облегчало предстоящую слежку. Зеленоватая от плесени крыша заметно возвышалась над соседскими. Ржавая антенна на ней навевала мысли о покосившихся крестах на заброшенном кладбище. Прилепившийся к антенне лунный диск казался не серебристым, а мертвенно-бледным.

Костя распахнул дверь за мгновение до того, как с ней соприкоснулись костяшки пальцев Бондаря. Раздетый до пояса, он по своему обыкновению лоснился от пота, напоминая умастившегося оливковым маслом олимпийца.

– Кукуешь? – грубовато спросил Бондарь, суя ему провизию.

– Волком вою, – уточнил Костя, нетерпеливо открывая пакет. – О, да ты прямо брат милосердия, командир. Не позволил мне помереть голодной смертью.

– Жуй, а потом покажешь хоромы.

– Тогда милости прошу на кухню.

Кухня представляла собой плохо побеленную комнатушку с низким потолком, засиженным мухами. Едва не нацепив на волосы липучку, свисающую с голой шестидесятиваттной лампы, Бондарь опустился на табурет, наблюдая за Костей, остервенело терзающим лепешку пиццы.

– Гигаги? – осведомился он.

– Что за «гигаги»? – насторожился Бондарь.

– Я спрашиваю: с грибами?

Для того чтобы произнести фразу внятно, Косте пришлось проглотить все, чем он успел набить рот, а это оказалось рискованной затеей. Дождавшись, пока его глаза, вылезшие из орбит, вернутся в нормальное положение, Бондарь пожал плечами:

– Понятия не имею. Но знаю наверняка одно: обещанной бутылки водки ты от меня не получишь.

– Почему? Тебе не нравится дом, который я нашел?

– Напротив. За свои старания ты заслуживаешь не какую-то там жалкую бутылку и даже не ящик. С меня ужин в хорошем ресторане. Причем на две персоны.

– Кто вторая персона? – поинтересовался Костя, возобновляя прерванную трапезу.

– На твое усмотрение, – великодушно произнес Бондарь. – Я выделю необходимую сумму, а ты пригласишь, кого захочешь.

– В таком случае, моим спутником станет один зануда, который постоянно достает меня своими наставлениями, – ухмыльнулся Костя.

Ответная ухмылка Бондаря получилась такой же кривой, только в зеркальном изображении.

– Это совсем не обязательно, – сказал он. – Зануда не обидится, если на его месте окажется кто-нибудь попокладистей и посимпатичней. Ты ведь соскучился по женскому полу?

Прежде чем ответить, Костя присосался к пиву. Если до сих пор в поросли на его груди блестели лишь росинки пота, то теперь к ним прибавились капли хмельного происхождения.

– Спать нужно с женщинами, а пировать с мужчинами, – произнес он, облизывая искусственные усы из пены. – У меня не много принципов, но те, которые имеются, я свято соблюдаю.

– Я тоже, – признался Бондарь.

Больше они к этой теме не возвращались. Покончив с ужином, Костя сполоснул руки и, не рискнув вытереть их ни об одну из валявшихся повсюду тряпок, спросил:

– Как дела на любовном фронте, командир? Наша невеста готова сотрудничать с наймитами Кремля?

– Постараюсь сделать так, чтобы у нее не было иного выхода, – ответил Бондарь. – Сейчас она, как обычно, развлекает посетителей ресторана, а в три часа я за ней заеду.

– Один? – насторожился Костя.

– Один.

– Так не годится. Возьми меня за компанию.

– Не думаю, что Ариана Патрича готова к любви втроем, – пробормотал Бондарь, зевая. – Даже в наш век полной сексуальной раскрепощенности.

Костя неодобрительно покачал головой:

– Я просто хотел сказать, что это неосмотрительно с твоей стороны, командир.

– Тема закрыта, – отрезал Бондарь. – Лучше устрой мне экскурсию по замку с привидениями.

– Насчет привидений не знаю, а вот летучих мышей на чердаке хватает, – буркнул Костя. – Учитывая, что в Крыму их целых шестнадцать видов, это неудивительно.

– Откуда ты знаешь?

– Книги читать нужно.

– Про твоего Джеймса Бонда?

– А ну его, – махнул рукой Костя. – Не наш человек. То он коктейли по полчаса выбирает, то в обморок падает, как слабонервная барышня. Я теперь путеводитель по Крыму штудирую. От него толку больше будет.

Прогулка по комнатам первого этажа привела Бондаря в такое уныние, словно он прожил среди этого запустения половину жизни и был обречен оставаться здесь до самой смерти. Обилие мусора и грязи никоим образом не компенсировало отсутствие нормальной мебели. На тех стульях, которые имелись в доме, не смог бы сидеть без опаски даже кот, а о поверхность круглого стола в гостиной было затушено не менее сотни окурков. Ни ободранные обои, ни серые от пыли гардины не придавали жилью даже малейшего намека на уют. Развешанные на стенах фотографии хозяев и их многочисленных родственников не вызывали желания пообщаться хоть с кем-нибудь из них.

– Если ты хотел сделать мне сюрприз, – подытожил Бондарь, – то считай, что тебе это удалось.

– Сюрпризов хоть отбавляй, – бодро отозвался Костя. – Например, холодильник в этом крысятнике не фурычит.

– Пятьсот долларов в неделю, ни фига себе…

– Около двух тысяч рублей в сутки, – невозмутимо отрапортовал Костя. – Халупа того стоит, не сомневайся, командир.

– Да? – недоверчиво переспросил Бондарь.

– Все зависит от точки зрения на некоторые предметы.

– Слушай, кончай говорить загадками.

– Тогда идем наверх. Только свет не зажигай.

Когда напарники вошли в комнату, которая должна была послужить им спальней, Бондарь ощутил себя ослепшим, потому что шторы на окне были задернуты.

– Представь, что мы с тобой в театре, – предложил Костя, свободно перемещаясь во мраке. – Звучит третий звонок… Оркестр играет туш… Занавес открывается… Алле-оп!

– Вообще-то так принято кричать в цирке, – заметил Бондарь, приближаясь к окну, налитому молочным лунным светом.

– А я в театре сроду не был. Меня привлекают зрелища иного рода. – Костя сделал приглашающий жест. – Полюбуйся-ка. Нравится?

– Охренеть, – вырвалось у Бондаря, когда он посмотрел в окно.

Было бы преувеличением сказать, что дом севастопольских музыкантов лежал перед ним как на ладони, поскольку его частично закрывали кроны деревьев и крыши близлежащих домов. Но три окна были доступны пытливому взгляду. А взобравшись на подоконник, можно было увидеть даже отрезок улицы перед воротами.

К сожалению, подзорная труба, к которой Бондарь приник по совету Кости, не показала ему ничего нового. Дом был пуст, провалы его окон были чернее «Черного квадрата» Малевича.

– Нужно наведаться туда, – сказал Бондарь, возвращая трубу Косте.

– Сейчас? – оживился тот.

– Позже, когда все уснут. Да и нам покемарить не мешает.

– Во сколько подъем?

– В половине второго, – решил Бондарь. – У нас будет целый час до того, как я отправлюсь за Арианой. Этого должно хватить.

– Тогда приятных снов, – неуверенно произнес Костя.

Стало ясно, чем вызваны его сомнения, когда он тщательно задернул шторы и включил свет. Спать предстояло на допотопных кроватях с растянутыми пружинными матрацами. Хозяева удосужились застелить их относительно чистым бельем, но, улегшись на свое ложе, Бондарь очутился в некоем подобии невыносимо скрипучего гамака, провисающего до самого пола. То же самое произошло с Костей, который проворчал, ожесточенно ворочаясь на своей кровати: