Читаем без скачивания Площадь - Чхе Ин Хун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Возможно, я скоро поеду в Москву.
— В Москву?
Менджюн пришел в замешательство.
— Да. Не сейчас, а весной будущего года.
— Расскажи поподробнее.
— В Москве будет фестиваль искусств с участием всех союзных республик, стран Восточной Европы, КНР и нашей. В основной состав делегации войдут ученицы балетной студии Чхве Сынхи. Но, как говорят, включают и некоторых танцовщиц из Гостеатра. Наша руководительница — Ким Анна — родом из Советского Союза. Это очень удачно, ведь она может быть и переводчицей. Анна как раз сегодня поехала в советское посольство обсудить поездку. Когда я уходила, она еще не вернулась.
Менджюн лежал на спине и думал. Москва… Его Ынхэ едет в Москву? Нет, этого допустить нельзя! Если поедет, к нему уже больше не вернется. Безо всякой на то причины недобрые предчувствия охватили его.
— И сколько это займет времени?
— Времени?
— Да, сколько ты пробудешь в Москве?
— Месяца три-четыре.
Менджюн резко приподнялся.
— Почему так долго?
— Сам фестиваль быстро закончится. Но после фестиваля наша делегация поедет по всем социалистическим странам. Так делали и раньше. Но я ничего точно не знаю. Это просто мы так думаем.
— А что фестиваль будет, это точно?
— Да, тут нет сомнений. Министерство культуры уже получило директивное письмо.
Менджюн молчал. Ынхэ спросила:
— Ты, я вижу, не обрадовался.
— Нет.
— Как это понимать?
— Конечно, не обрадовался!
— Но почему?
Она удивленно смотрела на него.
— А ты не можешь отказаться от этой поездки?
Ответа нет. Словно ища объяснение в его лице, она, не моргая, пристально заглянула в его глаза. Через какое-то время она разомкнула губы:
— Почему надо отказаться?
— Я не могу жить без тебя четыре месяца.
Ынхэ звонко рассмеялась:
— Ты, ей-богу, как малое дитя.
— Я и есть дитя. Не член партии, не слуга народа. Я просто дурак, мечтающий жить под твоим крылышком. Вот что я такое!
— Ты так часто повторяешь слова «партия» и «народ»! Да еще с таким выражением, будто они тебе дорогу перешли. Что, партия запрещает тебе любить?
— Ты не так меня поняла. Ынхэ, для меня ты важнее всего на свете, важнее партии. Вот что я хотел сказать.
— Мамочка моя, это и вправду какой-то буржуазный заскок.
— Ты хочешь, чтобы я оставил тебя ради партии, изменил тебе с нею?
— Почему «или-или»? Партия и любовь — почему надо выбирать одно из двух?
— Ну а все же? Если придется выбирать?
— Никогда не думала об этом.
— И сейчас не поздно подумать.
— Что?
Она не могла определить, шутит он или говорит всерьез.
— Еще раз повторяю, Ынхэ, ты в Москву не поедешь!
— Но почему? Сразу да и запрещать!.. Должна же быть какая-то причина. И потом, я не могу жить по твоей указке!
— Ехать или не ехать, это решаешь ты сама. Как решишь, так и будет. Причем здесь моя «указка»?
Менджюн вдруг ощутил неприязнь к ней.
— Ну не знаю я, как понятнее объяснить тебе. Одно я точно знаю. Если ты поедешь в Москву, нашей дружбе конец. Скажешь, это принуждение? Нет, я прошу. Пожалуйста, сделай, как я прошу. Всего один раз.
Ынхэ озадаченно молчала.
— Какой-то особо веской причины я не могу назвать. И три-четыре месяца разлуки, в общем-то, не так уж страшно. Только в моем нынешнем состоянии я не выдержу и месяца. Я, кажется, уже говорил о предчувствии, что эта твоя поездка может разлучить нас навеки. Не знаю, почему. Но это предчувствие живет во мне.
В голове Менджюна день за днем проносятся события давнего прошлого. Откуда пришел униженный и просительный тон в разговоре с любимой? Да, однажды в Инчхоне, на вершине сопки над морским берегом. Помнится, как будто было вчера. Над синим морем носятся чайки. А он так же просительно, как и сегодня, уговаривает Юнай верить ему безраздельно. Тогда, несмотря на все усилия Менджюна, стена, возведенная между ними прихотью каприза девушки, так и осталась стоять незыблемо. Так или иначе, а холодность Юнай к нему сыграла немалую роль в его решении перебежать на Север. Тогда его обуревало чувство разочарования и обиды.
Странные существа женщины. Большинство из них суеверны, подвержены предрассудкам, придумают себе идеал и фанатично поклоняются ему, а потом в одну минуту могут разувериться в нем и тут же предательски отшвырнуть. Вот и Ынхэ с ее поездкой в Москву. Показательный пример. Для Менджюна сегодняшний разговор означает конец любовных отношений. Промолчал бы он, не протестовал бы так решительно, может, все и обошлось бы. Но слова сказаны, пути назад нет. Все равно, время воздвигло бы между ними непреодолимую стену.
— Ынхэ, ничего не спрашивай. Сделай, как я прошу, во имя нашей любви. Докажи, что ты меня действительно любишь!
— Хорошо. Я не поеду.
Она закрыла лицо руками.
Сквозь пальцы потоком лились слезы. Менджюн привлек ее к себе, отнял ладони от лица. Она не сопротивлялась, не скрывала лицо, продолжая горько плакать. Прижимая к своей груди рыдающую девушку, он думал, что на всем белом свете это единственное живое существо, готовое выслушивать его никчемные пустые разглагольствования. При мысли об этом он почувствовал комок в горле и невольно всхлипнул.
Когда она ушла, он еще долго сидел неподвижно, обхватив колени руками. Сухие листья шуршали о стекло окна. Жизнь кидает его в разные стороны, совсем как сухой лист на ветру. Еще немного, и никаких звуков не будет слышно, даже этого шуршания. Тихо-тихо. Придется жить одному. Было мучительно думать о том, что ночи скоро станут длиннее. С тех пор, как он перебрался на Север, жизнь его понеслась вскачь. А когда жил в Сеуле — тянулась еле-еле. Вернее, тогда для него время как понятие просто не существовало. Иначе и быть не могло — у него не было жизни, а следовательно, не существовало и время. Теперь он, худо-бедно, а на хлеб зарабатывает своим трудом. Но разве только в этом смысл жизни?
