Читаем без скачивания Во власти обольстителя - Анна Бартон

— Оливия рассказала, что ты пообещала сшить по десять платьев ей и Роуз.

Аннабелл захлопала глазами, явно озадаченная такой резкой сменой разговора.

— Все правильно.

— Я верю, что ты сможешь выполнить обещанное в течение трех месяцев. — Он поздравил себя с тем, что заговорил напыщенным герцогским тоном. Господи, какой же он засранец!

Выражение обиды отразилось на ее лице, и она тут же нацепила на себя маску равнодушия.

— Да, я успею сшить двадцать платьев за этот срок. И каждое полностью удовлетворит запросы ваших сестер. Даю вам слово… — и язвительно добавила: — …ваша светлость.

Туше́!

— Отлично!

По словам Оливии, Аннабелл закончила два платья полностью, и одно было готово наполовину. Он прикинул, что над оставшимися восемнадцатью ей предстоит потрудиться как следует. Это означало, что у него еще есть время. Время для того, чтобы предать их отношениям определенную и приемлемую форму. Тут карета выехала на площадь.

— Кстати, вам нельзя покидать особняк без моего ведома. Если потребуется навестить семью, я составлю вам компанию.

Прищурив серые глаза, Аннабелл посмотрела на герцога. Дьявол! Она наверняка видит его насквозь. И понимает, как сильно ему не хочется отпускать ее от себя. Даже посещения ее родственников становятся для него предлогом, чтобы провести время рядом с ней.

— Благодарю вас, что спасли меня прошлой ночью, и за вашу помощь сегодня.

— Пустяки. Вечером я отправлю моего доктора осмотреть вашу мать.

— Может, сначала позовете его к себе, чтобы он позаботился о вашей руке?

Хорошая идея! Предплечье болело, как черт знает что.

— Может, соблаговолите снять этот кошмарный чепец?

В ответ Аннабелл послала Оуэну убийственный взгляд.

По крайней мере они снова вернулись на прежнюю твердую почву.

Карета остановилась. Лакей открыл дверцу, и Оуэн вышел. Дождь превратился в морось. Оуэн протянул Аннабелл руку, помогая спуститься с подножки.

— Ваше обаяние безгранично, — сладко произнесла она.

Оуэн хмыкнул.

— Мне это уже говорили.

Пока Аннабелл шла к парадной двери, он с удовольствием отметил элегантную линию ее шеи и легкие покачивания бедер. Восемнадцать платьев! О, на это уйдет много времени!

Несколько часов спустя Оуэн, сидя в кабинете, стискивал зубы от боли. Это была такого рода боль, от которой тянет крепко выругаться и нагрузиться алкоголем под завязку. Он ничего не имел против доктора Локстона лично, ему просто была подозрительна вся медицина как профессия. Доктор пользовался откровенно садистскими приемами, которые (вроде бы) должны были помочь вылечить руку. При этом Локстон, качая седой головой, рассуждал о том, какое печальное стечение обстоятельств постигло его светлость, — натолкнуться на бродячих собак в столице самого цивилизованного государства. Когда он, наконец, отложил в сторону металлические инструменты и наложил повязку, Оуэн выпустил из рук подлокотники кресла, за которые цеплялся что было силы, и перевел дух.

Локстон был редкостным специалистом, не боявшимся запачкать рук. Он фиксировал переломы, вправлял вывихи и накладывал швы, только если был уверен, что пациент не станет разносить по городу кровавые подробности. Разумеется, ему совершенно не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал о совсем не джентльменской работе, которой он занимался время от времени. Как-никак его жена была представлена ко двору!

У доктора имелось свое мнение по любому поводу, но Оуэну было на это наплевать. Чего не скажешь о том, чтобы эти мнения выслушивать. Но Оуэн терпел утомительный треп эскулапа только потому, что Локстон был лучшим.

— Я хочу, чтобы вы осмотрели мать одной из моих… служанок. — Оуэн протянул доктору карточку с адресом Аннабелл. — Имя матери миссис Ханикоут. Мне мало что известно про ее недуг, но дочери сильно тревожатся о ней. Ее лечил доктор Конвел.

Локстон пригладил окладистую бороду.

— Это тот, о котором вы справлялись пару дней назад? Я наводил справки о нем. У него нет лицензии Королевской коллегии докторов.

— Может, он хирург? — Ох, дьявол, Локстон наложил повязку слишком туго!

Доктор усмехнулся:

— Тогда он не может величать себя доктором. Никто из моих коллег незнаком с ним. Могу предположить, что он — мошенник.

Оуэн стиснул кулаки. У него зачесались руки при мысли, что Аннабелл отдавала каждый ею заработанный — или полученный от вымогательства! — шиллинг обычному шарлатану.

— Миссис Ханикоут очень больна. Ничего не говорите ни ей, ни ее дочери Дафне о своих подозрениях. Просто сделайте то, что в ваших возможностях, чтобы помочь ей, и пришлите мне счет.

Локстон приподнял седые лохматые брови.

— Вы щедрый хозяин, Хантфорд.

— Вообще-то я распоследний мерзавец. — Словно в доказательство своих слов, он зубами распустил узел и размотал бинты, как освобождают мумию от покровов. — Это ведь повязка, а не жгут! Попробуйте наложить снова.

Уже под вечер, вдевая нитку в иголку, Аннабелл все еще прокручивала в голове воспоминания о своей поездке с герцогом. После сегодняшнего поцелуя — это случилось в третий раз — она стала думать о нем, как об Оуэне, хотя никак не могла заставить себя произнести его имя вслух.

Благодаря поцелуям герцог стал восприниматься менее пугающим. И разговаривал он с ней не как с нанятой швеей, а скорее как с другом, которому можно довериться.

Отношения между ними претерпевали изменения, становились запутанными, но у Аннабелл не было никаких иллюзий насчет их истинной природы. Она оставалась служанкой, за которой хозяину захотелось просто… поволочиться. Дружеский аспект, вдруг возникший в последнее время, лишь смазывал общую картину, но как только ее долг будет отработан, она в жизни своей не увидит больше герцога. Ну, если только однажды он снова не заявится к миссис Смолвуд в сопровождении очередной своей любовницы.

Тем не менее Аннабелл была многим обязана Оуэну. Он предложил помочь ее матери, купил ей новые очки и спас от злобных собак. И хотя в соответствии со списком запрещалось увлекаться объектом шантажа, Аннабелл считала себя обязанной помогать герцогу и его сестрам. Она постарается сделать все, чтобы Роуз стала более общительной и чтобы все они сблизились еще сильнее.

Больше всего Аннабелл огорчало состояние матери, поэтому она хотела как можно быстрее получить информацию от доктора Локстона. Увы, пока ей не оставалось ничего другого, кроме как ждать. Следующим в ее планах стояло роскошное прогулочное платье для Роуз. Аннабелл как раз начала пришивать на накидку бархатную отделку, когда в мастерскую вошли Оливия с Роуз.