Читаем без скачивания Мешают ли джинсы спасению. Опыт современной апологетики - Владимир Легойда

Эта тайна открыта только благодатью Христа и возможна только во Христе, поэтому ее не знает ни ветхозаветный закон, ни языческая нравственность. И поэтому же: «Подлинно, целомудрие еретиков хуже всякого распутства. Последнее причиняет обиду людям, а первое восстает против Бога и оскорбляет бесконечную премудрость»67, поскольку зачастую одной из главных причин целибата (безбрачия) является презрение к браку и брачным отношениям.

Итак, языческие культуры смотрят на брак иначе, нежели монотеистические. И здесь тоже религия определяет культуру, определяет ценности и положение женщины. Кому-то может показаться странным, однако ни Древняя Греция, ни Древний Рим не были исключением в плане отношения к женщине. В Греции женщина практически не участвовала в общественной жизни. В греческих полисах (городах-государствах) женщины никогда не имели гражданства (т. е. фактически приравнивались к рабам), не обладали властью распоряжаться имуществом (исключением была Спарта), целиком находясь под опекой мужчин. Опекуном до замужества являлся отец либо ближайший родственник-мужчина, после замужества вся власть переходила к законному супругу.

Конечно, образ женщины в эпоху античности будет неполным, если ограничиться описанием женского социального бесправия и мужского произвола. Древние памятники искусства и литературы свидетельствуют о том, что античный идеал красоты нашел свое отображение в том числе и в женских скульптурах, изображавших красоту и совершенство женского тела. Греки считали, что женщины способны вдохновлять мужчин, влиять на мужское поведение. Правда, большей частью это относилось к гетерам, «спутницам», которые специально привозились из других краев для увеселительных приемов греческих мужчин, чьи жены не имели возможности разделить мужское веселье. Кстати сказать, супружеская измена и в Древнем Риме каралась смертью. Естественно, если изменяла женщина68.

Аристотель утверждает неравенство полов, замечая, что «мужчина по своей природе… более призван к руководству, чем женщина»69. Причиной того, по Аристотелю, является сущностная разница между полами, которая предполагает большую значимость мужчины, чем женщины70: «…есть ли у них (женщин. – В.Л.) добродетели, должна ли женщина быть скромной, мужественной и справедливой?.. И если обоим этим существам должно быть свойственно совершенство, то почему одно из них предназначено раз и навсегда властвовать, а другое – быть в подчинении? И это отличие не может основываться на большей или меньшей степени совершенства, присущего тому и другому существу, так как сами понятия «быть в подчинении» и «властвовать» отличаются одно от другого в качественном, а не количественном отношении»71. Иными словами, мужчина не просто сильнее, умнее и т. д., он качественно лучше, поэтому его природа а priori предназначена для того, чтобы властвовать, тогда как природа женщины побуждает ее подчиняться. В заключение данного сравнительного анализа Аристотель цитирует трагика Софокла: «И, например, слова поэта о женщине: “Убором женщине молчание служит” – в одинаковой степени должны быть приложимы ко всем женщинам вообще, но к мужчине они уже не подходят»72.

Такое отношение к женщине, а также постоянное пребывание мужчин в исключительно мужском обществе породило еще одну особенность греческой культуры – широко распространившийся гомосексуализм, высокая степень развития которого несколько непривычна даже в наше время. Подлинной, действительно благородной любовью греки считали лишь любовь мужчины к мужчине. О ней писали греческие авторы, ее воспевали греческие поэты. Женщина же предназначена лишь для рождения детей и ухода за мужчиной, но никак не для любви. Поэтической, высокой, красивой может быть лишь мужская любовь. Чтобы убедиться в том, что греки действительно так считали, достаточно прочесть диалог Платона «Пир». «Я, – говорит один из участников диалога, Федр, – по крайней мере, не знаю большего блага для юноши, чем достойный влюбленный, а для влюбленного – чем достойный возлюбленный»73. Другой участник диалога, Павсаний, отделяя «Афродиту пошлую» от «Афродиты небесной», заявляет следующее: «…Эрот Афродиты пошлой поистине пошл и способен на что угодно; это как раз та любовь, которой любят люди ничтожные. А такие люди любят, во-первых, женщин не меньше, чем мужчин… Эрот же Афродиты небесной восходит к богине, которая, во-первых, причастна только к мужскому началу, но никак не к женскому, отдавая предпочтение тому, что сильней от природы и наделено большим умом»74. Итак, любовь к женщине пошла, такое чувство могут испытывать лишь люди ничтожные, считали греки.

Греческий гомосексуализм был важной составной частью всей греческой культуры, в особенности греческого воспитания. Считалась вполне нормальной «любовь» между взрослым мужчиной и юношей 15–18 лет: именно в таких отношениях молодой человек получал воспитание, а педофилия рассматривалась как самая совершенная, самая прекрасная форма образования75. Сегодня для большинства из нас все это звучит дико, хотя мы редко задумываемся о том, что наше отношение есть следствие проникновения христианских ценностей в культуру. Будучи глубоко семейной религией, христианство сформировало новые семейные ценности. А правильнее сказать, семейные ценности как таковые, ведь в эллинской культуре все обстоял о совсем не так просто: женщина в силу своего бесправного положения теряла власть над ребенком после того, как ему исполнялось 7 лет, отец всегда был занят более важными делами, чем возня с детьми, школа (образование), традиционно воспринимающаяся сегодня как второй после семьи образовательный элемент, для греков таковой не являлась. Греческий гомосексуализм есть трагедия непознанной тайны пола, трагедия неверно понятой природы человека, трагедия бесплодной любви, неспособной ничего произвести на свет.

В античной культуре не было даже оснований для будущего изменения положения, так как время греки и римляне представляли себе циклическим, все повторялось, изменения не приветствовались. Необходима была «культурная революция» для того, чтобы не только мужчина, но и женщина смогла бы взглянуть на себя как на человека. Таким образом, красивая легенда Платона об андрогине (двуполом существе, которое когда-то разделили на две половинки) не могла реализоваться: половинки не могли соединиться. Тайна пола оставалась нераскрытой…

Христианство, явившись вызовом всей римской культуре, не могло не затронуть и взаимоотношений между мужчиной и женщиной. Конечно, евангельская проповедь не была направлена на подрыв социально-политического порядка и не задавалась целью изменить отношения между полами. И все же христианство радикально утверждало новые принципы взаимоотношений между мужчиной и женщиной.

Прежде всего, христианство предложило принципиально новую оценку человека, актуализировав идею творения «по образу и подобию». Новое учение утверждало, что (позволю себе процитировать еще раз) нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского; ибо все вы одно во Христе Иисусе (Гал. 3, 28). Принципиально важно понять, что в этом отрицании нет ни малейшего презрения к полу или браку (о чем уже говорилось выше), но утверждается, напротив, равенство полов перед Богом, ценность личности, а не мужского или женского начал. Конечно, равенство ценностное не означает равенства функционального, не стирает разницу – и это важно осознавать и чувствовать, иначе христианские установки могут быть при желании легко истолкованы в духе «воинствующего феминизма».

Христианство впервые посмотрело на женщину как на человека, увидело в ней самостоятельную цельную личность, неравную мужчине, но и не менее ценную для Бога, чем он. В христианстве женщина перестала быть чем-то нечистым, злым, перестала быть вещью и собственностью мужа, перестала, наконец, быть только матерью или женой. В этих словах нет никакой христианской пропаганды. Ярый противник христиан Цельс (II в. по Р.Х.) в своем «Правдивом слове» («Alethes Logos»), вступая в полемику с христианским учением, которое он обвинял в нравственной и интеллектуальной деградации, писал, что, если бы Бог хотел отправить на землю Дух, зачем Ему было вселять Дух в столь нечистое место, как чрево женщины76.

Евангельская история, вся история раннего христианства свидетельствуют об отличном от Цельсова (т. е. от языческого как такового) отношения к женщине. Так, Христос беседовал и общался как с мужчинами, так и с женщинами.

Именно женщины сопровождали Христа на Голгофу в то время, когда ученики оставили Его. Именно женщинам первым явился Христос. Этих женщин, шедших ко гробу Христа с драгоценным миром, чтобы умастить тело по древнему обычаю (этого не сделали сразу после распятия, так как начиналась суббота, нарушать которую было нельзя по ветхозаветному обычаю), христианская Церковь до сих пор чтит, прославляя в Неделю жен-мироносиц (вторая неделя после Пасхи). Апостол Павел, несмотря на то что в его словах проскальзывает иногда фарисейское воспитание, часто обращается в посланиях к женщинам, приветствуя их как своих сотрудниц. По мнению авторитетного церковного историка М.Э. Поснова, слова апостола Павла: Или не имеем власти иметь спутницею сестру, жену, как и прочие Апостолы, и братья Господни, и Кифа? (1 Кор. 9, 5), означают то, что жены апостолов, по всей видимости, сопровождали их в миссионерских путешествиях77.