Читаем без скачивания Византийские портреты - Шарль Диль

Это была очень красивая женщина, уже несколько лет состоявшая в связи с Михаилом, который все продолжал ее любить; поэтому, устраивая ее судьбу, он условился, что она останется его любовницей; и это условие так хорошо соблюдалось, что беспристрастные летописцы без всяких обиняков говорят о том, что император был отцом двух первых детей Василия. Придворные писатели, несомненно более скрытные по части таких деликатных вопросов, напротив, наперебой друг перед другом восхваляли не только красоту и грацию, но и мудрость и добродетели Евдокии; сам факт, что они усиленно настаивают на этом, указывает на больное место, бросавшее тень на Македонский дом. Один Василий, по-видимому, легко переносил это затруднительное положение; ему, впрочем, было чем утешиться. Он был любовником Феклы, сестры императора, и Михаил III закрывал глаза на эту связь, как Василий закрывал глаза на связь своей жены. И это было самое милое сожительство вчетвером, какое только можно себе представить.

Василий, конечно, совсем не желал делать такого рода угождения даром. В этом авантюристе из Македонии, таком ловком и льстивом придворном, Варда чуял скрытое честолюбие, подготовлявшее себе пути. "Я выкурил лисицу, говорил он своим близким после падения Дамиана, - но на ее место впустил льва, который пожрет нас всех". И действительно, горячая борьба возгорелась скоро между фаворитом и министром. Василий старался заверить императора, что кесарь покушается на его жизнь, но Михаил только смеялся над этими нелепыми обвинениями. Тогда, чтобы добиться своего, пронырливый македонец стал искать себе сообщника; он соединился с Симватием, зятем Варды, и, взяв с него страшную клятву молчать, открыл, что император, чувствуя к нему большое уважение, желал ему всякого добра и только его тесть противился его законному повышению. После этого он с теми же наветами обратился к императору и для подкрепления своих слов {118} привел свидетельство Симватия; последний, увидав, как его провели, пришел в бешенство и, не колеблясь, стал клясться вместе с Василием, что действительно Варда заговорщик. Крайне потрясенный этими сообщениями, Михаил III мало-помалу согласился действовать против министра. Но кесарь был могуч; в Константинополе его почитали так же, как императора, если не больше; через сына своего Антигона, начальника охранной стражи, он держал в своих руках столичные отряды; пытаться нанести ему удар значило заранее обречь себя на верную неудачу. Чтобы найти благоприятный случай, следовало разъединить Варду с его сообщниками; поэтому убедили императора объявить поход в Азию против арабов - вынужденный сопровождать василевса, Варда, таким образом, попадает беззащитным в руки своих врагов.

Кесарь был предуведомлен обо всех этих кознях, и некоторые из его приближенных советовали ему защищаться и смело заявить, что он не отправится вместе с императором к войску. Естественно, что в это же время суеверные люди стали находить всевозможные зловещие приметы, предвещавшие близкий конец министра. Рассказывали, что в церкви, когда он был углублен в молитву, он вдруг почувствовал, как чья-то невидимая рука сзади сорвала у него с плеч парадную мантию. Подозрительно качали головами, толкуя о присланном ему неожиданно сестрой его Феодорой подарке. То была одежда, на которой вышиты были золотые куропатки, оказавшаяся недостаточно длинной; все предсказатели были того мнения, что куропатка означает измену, а слишком короткое платье указывает на неминуемую смерть. Самому Варде снились тревожные сны. Он видел, будто входит с императором в Святую Софию в торжественной процессии и вдруг в абсиде церкви замечает св. Петра, сидящего на троне и окруженного ангелами, а у ног его патриарх Игнатий, требующий правосудия против своих притеснителей. И апостол, подав меч одному из служителей, одетому в золотую одежду, велит императору стать подле себя по правую руку, кесарю по левую и отдает приказание поразить его мечом. Но Варда был слишком умен, слишком свободен от всяких суеверий, чтобы придавать большое значение подобным вещам. К тому же император и его фаворит ничего не жалели, чтобы вновь возбудить в нем доверие и лучше заманить его в западню. Перед отъездом оба отправились вместе с кесарем в церковь Богородицы Халкопратийской и тут, в присутствии патриарха Фотия, принявшего их клятву, торжественно поклялись кровью Христовой, что Варде нечего их опасаться. Почти убежденный, регент решился отправиться вместе с двором - Василий, трижды клятвопреступник, добился своего. {119}

Летописцы, пристрастные к Македонской династии, сделали все, чтобы оправдать Василия в убийстве Варды, и приложили все старания, чтобы показать, что он не играл никакой роли в этом важном событии. Но правда совершенно не соответствует этому. Войско и двор переправились в Азию. Василий с некоторыми заговорщиками - в их числе были его братья, родственники, близкие друзья, которым он открыл свой план, - был готов действовать по первому слову императора; и, чтобы приблизить развязку, он и его сообщники возбуждали нерасположение Михаила к его дяде, подчеркивали дерзость кесаря, поставившего свою палатку на холме над палаткой императора. Варда знал все о замышлявшемся заговоре, но, охваченный благородным презрением к опасности, он считал пустяком то, против чего предупреждали его друзья, и, веря в свою счастливую звезду, полагал, что у врагов не хватит смелости. Чтобы еще больше подчеркнуть это, он надел великолепную одежду и верхом, в сопровождении многочисленной свиты, отправился по обыкновению ранним утром к императору на аудиенцию. Василий ждал его. В качестве главного камергера он должен был принимать кесаря и ввести его за руку к царю. Войдя в палатку, Варда стал рядом с монархом, и беседа началась. Тогда движением глаз Михаил дал знать своим соумышленникам, что минута наступила. При этом знаке логофет Симватий вышел из императорского шатра, и, сделав крестное знамение, этим заранее условленным знаком он предуведомил убийц и ввел их вглубь палатки. Уже Василий, стоя позади Варды и едва сдерживаясь, делал по адресу министра угрожающие жесты, как вдруг кесарь обернулся и понял. Чувствуя, что погиб, он бросился к ногам Михаила, моля его о спасении. Но Василий обнажает меч; при этом знаке заговорщики бросаются и на глазах императора, равнодушного или бессильного, рубят в куски несчастного кесаря. До того остервенились убийцы, что не могли оторваться от трупа, всего покрытого кровью, так что впоследствии едва могли собрать от него несколько бесформенных кусков, которые были похоронены в том самом Гастрийском монастыре, куда, по приказанию его, должна была некогда удалиться сестра его Феодора.

По официальной версии, очевидно придуманной, чтобы извинить это гнусное убийство, выходит, будто заговорщики после долгих колебаний вынуждены были совершить убийство, чтобы спасти императора, жизни которого грозила опасность, и что в смятении, последовавшем за убийством, Михаил III подвергался самым большим опасностям. Но этот рассказ не может обмануть никого. Разумеется, патриарх Фотий, как ловкий придворный, поспешил поздравить императора с избавлением от столь грозных {120} опасностей; но народ, более правдивый и любивший Варду, кричал царю по дороге, когда тот ехал назад: "Хорошее ты совершил путешествие, царь, ты, убивший своего родственника и проливший кровь своих близких. Горе тебе! горе тебе!"

III

Василий одержал верх. Через несколько недель после этого император, не имевший детей, усыновил его и возвел в сан магистра; еще несколько позднее он сделал его соправителем.

В Троицын день в 866 году народ с удивлением увидал, что в Святой Софии воздвигают два трона, и любопытствующие зеваки были крайне заинтригованы, зная, что имеется только один василевс. Скоро все объяснилось. В положенный час императорская процессия вошла в базилику; во главе шел Михаил III в полном парадном одеянии; Василий следовал за ним, неся инсигнии и меч оберкамергера. Твердым шагом царь приблизился к иконостасу и поднялся на верхние ступеньки; Василий остановился несколько ниже; еще ниже поместились императорский секретарь, заведующий дворцом, или препозит, вожди цирковых партий, представлявших официальный народ. И тогда, в присутствии двора и собравшейся толпы, императорский секретарь прочел царский указ: "Варда-кесарь, - говорилось в этом документе, - составил заговор против меня с целью убить меня и для этого увлек меня из столицы. И если бы не добрые советы Симватия и Василия, я теперь не находился бы в живых. Но он пал жертвой своих прегрешений. И так я повелеваю, чтобы Василий, паракимомен (спальник) и мой верный слуга, охраняющий мою царственность, избавивший меня от моего врага и любящий меня, стал отныне блюстителем и правителем моей империи и чтобы все величали его императором". Василий, совсем потрясенный, прослезился при этом чтении, которое, конечно, не могло его удивить. И Михаил передал свою собственную корону патриарху, который благословил ее и возложил на голову Василия, в то время как препозиты облачали его в дивитисий и обували в красные башмаки. И народ воскликнул по церемониалу: "Многая лета императорам Михаилу и Василию".