Читаем без скачивания Место, где зимуют бабочки - Мэри Элис Монро

– Но где ты раздобыла конкретно вот эти бархатцы? – Луз разглядела четыре цветочные головки, которые Офелия пыталась приладить к коробке какой-то веревочкой. У бархатцев нежные изогнутые лепестки, очень похожие на крылья бабочек. Их кончики, как она знала, окрашены в темно-коричневый цвет.

– Сорвала на последней автозаправке. А что такого? Они все равно уже отцветают. – Офелия подняла голову, их взгляды встретились в зеркале, и обе вдруг рассмеялись. После чего Офелия вернулась к своему рукоделию и через какое-то время не без гордости продемонстрировала Луз обновленную и украшенную цветами коробку. – Жаль, у меня нет разноцветной тесьмы. Только случайно кусок шпагата. Я обвязала им коробочку и вставила туда цветы. Позже я все переделаю, но ведь получилось красиво, правда? Ты говорила, твоя бабушка любила леденцы и еду из «Макдоналдса»? Вот у меня завалялось несколько конфетных фантиков и упаковка от булочек. Я сделала крохотные бумажные цветочки. Вот! Конечно, будь у меня под рукой тесьма или клейкая лента, получилось бы лучше.

– Все равно красиво, – одобрила Луз, быстро посмотрев на коробочку, которую Офелия продемонстрировала ей сзади. Как трогательно это внимание к ее бабушке! Ведь действительно простая картонная коробка, украшенная увядающими бархатцами и искусственными цветочками из фантиков и старых оберток, преобразилась. Не то чтобы она стала красивой, нет! Но здесь воплотилось проявленное внимание. И это умиляло. Луз почувствовала, как глаза ее увлажнились.

– Если что не так, прости меня, Луз, – спохватилась Офелия. – Но ведь неплохо же смотрится, правда? Конечно, я, безмозглая, должна была вначале спросить у тебя разрешения. Со мной всегда так! Что-нибудь сделаю, а потом начинаю думать.

Луз тихонько шмыгнула носом и торопливо смахнула слезы.

– Не переживай. Все нормально. И мне нравится то, что ты сделала. Очень мило! Просто… мне стало стыдно, что самой не пришло в голову ничего подобного.

Офелия слегка подалась вперед и ласково потрепала Луз по плечу:

– Все равно она знает, как ты ее любила.

У Луз снова заныло сердце. После смерти бабушки в нем словно образовалась огромная пустая воронка, которую уже не заполнить ничем. Иногда Луз ловила себя на мысли, что все дни, прожитые ею без бабушки, похожи на туго натянутый канат без сетей, который она бесцельно тащит за собой по берегу моря. Вот только куда? И зачем? Но пока она смотрит перед собой, пока движется вперед, все как будто нормально. Однако стоит ей замедлить шаг или посмотреть себе под ноги, и она чувствует, что снова проваливается в какую-то пустоту, у которой нет ни конца, ни начала. Луз с трудом подавила новые слезы, и голос ее предательски дрогнул, когда она заговорила:

– Пока бабушка была жива, я ничего не сделала для нее такого, чтобы показать ей, как сильно люблю ее. Я была просто ребенком, который воспринимал ее присутствие в своей жизни как нечто само собой разумеющееся. Наверное, потому, что я так много недодала бабушке при ее жизни, я и решилась на эту поездку. Так сказать, отдать дань ее памяти…

– И коробочка станет для нее ее ofrenda.

– А что это такое?

– Это такой алтарь, который мы воздвигаем в День поминовения в память о своих близких. Это наш традиционный обряд. На этот алтарь мы возлагаем любимые блюда покойных, pan de muerto, особый мексиканский хлеб, напитки, ну и всякое такое прочее. Украшаем алтарь цветами. Когда души умерших возвращаются к себе домой, они должны видеть, что их не забыли, что их помнят, ждут и приветствуют. Вот моя бабушка, к примеру, пекла такие вкусные шоколадные торты по праздникам. А когда ее не стало, то мои тетки всегда пекут такой же торт ко Дню поминовения, чтобы поставить его на алтарь и порадовать душу нашей покойной бабушки. Причем торт они делают в форме гроба.

– Но это же как-то… противно.

– Ничего подобного. У нас так принято. В этот день у нас на каждом шагу увидишь гробы, скелеты… Но совсем не страшно! И ничего общего с Хеллоуином. Все гораздо более выдержанно и достойно. Подготовка к празднику – большое дело, и длится она не один день. В каждом городе, в каждой деревне свои традиции. Одни предпочитают торжественные службы, другие могут и повеселиться!

Офелия вдруг весело рассмеялась, словно вспомнила что-то очень забавное.

Как интересно, размышляла между тем Луз. Они везут алтарь для ее бабушки. Нет, что ни говори, а знакомство с Офелией, несколько дней работы в чикагской такерии позволили ей взглянуть на мексиканскую культуру другими глазами. А главное, она стала понемногу приобщаться к испанскому языку. В школе она старательно зарабатывала хорошие отметки, которые позволили бы ей поступить в колледж. И соответственно, она всячески шлифовала в себе все американское, начисто забыв о своих мексиканских корнях. Но вот она оказалась в незнакомом городе, у нее случилась неприятность, и она мгновенно почувствовала себя частью мексиканского мира. Собственно, оттуда и пришла к ней помощь.

– Бабушке наверняка понравится, что мы соорудили для нее ofrenda, сама я никогда до такого бы не додумалась. Спасибо тебе, – проговорила Луз растроганно.

– Тебе не за что благодарить меня, – возразила Офелия. – Мы же подруги. А настоящие друзья так и поступают.

Губы Луз сами собой растянулись в улыбке. Пусть так. Семьи у нее нет. Зато есть подруга! В конце концов, друзья – это те же родственники, которых мы сами находим себе. Так она и ехала с этой улыбкой, глядя вперед, на дорогу…

Гидден-Пондс недаром называют жемчужиной среди всех цветоводческих хозяйств. Они пересекли по узкому деревянному мосту небольшую, но бурную речушку, проехали по сосновой аллее и очутились в небольшом, но очень красивом анклаве, застроенном небольшими тесаными домиками надворных построек и служб. Луз припарковала машину на стоянке с покрытием из гравия и вышла из кабины. Слава богу, наконец-то можно размять ноги. Они от долгой езды занемели и стали ватными. Она подняла руки над головой, потом сладко зевнула. Небо продолжало радовать взор своей немыслимой голубизной, а редкие пушистые облака, скользящие по этой лазури, были похожи на огромные коробочки хлопка. Луз скользнула слезящимися от усталости глазами по питомнику. Слабая улыбка тронула ее губы. Садоводческое хозяйство было скорее похоже на волшебный сад, чем на учреждение, торгующее цветочной рассадой оптом и в розницу. Взгляд ее выхватил среди пышного изобилия ярких осенних цветов небольшой пруд с журчащей водой. А над ним кружат стаи прелестных зеленовато-желтых бабочек. Эта картина так поразила воображение Луз, что она застыла на месте, завороженно разглядывая порхающих бабочек.

– Эй, где ты? – услышала она у себя за спиной. – Подай же мне руку. Никак не могу вылезти из этой коробки.

Луз поспешила на помощь подруге и распахнула дверцу на уровне переднего сиденья. Первой на землю выпрыгнула довольная собачонка, тут же кинулась на траву и стала ее обнюхивать, неодобрительно сопя и громко фыркая. Луз подтолкнула сиденье вперед, помогая Офелии выбраться. Что оказалось совсем даже непросто. Вначале показалась голова с копной взлохмаченных волос, очень похожих на раскрытый зонтик. Следом протиснулся огромный живот. Луз не без страха подумала, что с каждой новой остановкой живот Офелии стремительно увеличивается в объеме.

– Господи! Ну и коровой я стала, – пробормотала Офелия, хватаясь рукой за спину. Но вот она вздохнула и огляделась, щурясь от солнца.

При ярком свете смотреть на ее избитое лицо нельзя было без содрогания. Вчерашние припухлости под глазами превратились в полноценные синяки. Она положила руку на свой необъятный живот, и Луз заметила красный след на ее запястье. Мерзавец! В ней снова вспыхнула ненависть к Энджелу и одновременно поднялась волна сочувствия и сострадания к Офелии. После всего, что случилось, она просто обязана позаботиться о своей нежданной подруге.

Вместо облегающего ядовито-розового топика на Офелии был просторный блузон для беременных, украшенный каймой с розами. Луз была в тех же джинсах и хлопчатобумажной рубашке с длинным рукавом, которую впопыхах натянула на себя еще в гостинице, устремляясь по зову Офелии. Неужели все это случилось с ней минувшей ночью? А кажется, будто прошла целая вечность. Между тем Офелия извлекла из сумочки огромные солнцезащитные очки и водрузила себе на нос, спрятав верхнюю часть лица. Очки были куплены на какой-то из автозаправок.

– А здесь ничего не изменилось, – констатировала она с удовлетворением, выбравшись с помощью Луз из машины.

– Правда? – откликнулась Луз, не отводя глаз от сказочной красоты вокруг. Обычно именно такие пейзажи запечатлевают на почтовых открытках. – И ты покинула этот райский уголок, потому что…

– Потому что мне было только семнадцать, – ухмыльнулась Офелия.