Читаем без скачивания Крематорий - Кирилл Казанцев

Маша с букетом перевязанных черной ленточкой роз медленно следовала в очереди желающих попрощаться с погибшими. Народу на похороны собралось много. В фойе играла печальная радиомузыка. Напарница Ларина прислушивалась к разговорам. Как всегда бывает в таких случаях, большей частью говорили о трагедии. Но никому из горожан не приходило в голову, что полковника и его людей убили. Ведь пожарный для всех – это почти святое. Даже по уголовным «понятиям» нельзя убивать врачей и адвокатов – тех, кто по призванию спасает человеческие жизни. Поэтому даже привыкшая мыслить рационально Маша стала сомневаться – а верна ли ее догадка? Вдруг и в самом деле пожарные погибли не по вине Радькова и его компании. Но женщина тут же отогнала от себя эту предательскую по отношению к Ларину мысль.

«Не проявляй слабость, – обратилась она к себе, – тебе просто трудно поверить в такую подлость. Как учил Дугин и вслед за ним не раз повторял Ларин, – случайных совпадений не бывает. Если негодяю везет, то это его собственная заслуга».

Маша взошла по широким ступенькам главного входа и оказалась в холле. У гробов со скорбными лицами и траурными повязками на рукавах застыли сам губернатор, его первый заместитель Александр Викторович и генерал Гигин. Вокруг было море цветов. И Маше не к месту подумалось, что и тут семья Радьковых нагрела руки. Ведь львиная доля от стоимости каждого цветка, проданного в областном центре, попадала в карман Полины. Майор Брагин, стоявший за ограждением, сдержанно кивнул Маше, словно хотел сказать: «Я знал, что вы придете». Маша скользила взглядом по родственникам погибших, которые сидели за гробами. Ее взгляд остановился на девочке. Танечка сидела рядом с мужчиной, как поняла Маша, ее отцом, и теребила в руках небольшого плюшевого мишку. До ее слуха долетели слова:

– Не надо, Танечка. Спрячь его.

– Его мне дедушка подарил... – Девочка никак не хотела расставаться с дорогой ей игрушкой.

Маша положила букет цветов на уже заваленный букетами стол. Венки от официальных организаций и родственников стояли, прислоненные к стене. Среди них размерами и пышностью выделялся венок от губернатора области.

Похоронная процессия шла по улицам. Горожане не позволили воспользоваться катафалками – несли гробы на руках. Пришлось и Радькову, и Гигину следовать пешком. Глядя на них, нетрудно было догадаться – они почти разучились ходить, как нормальные люди. Радьков удивленно рассматривал под ногами неровный, в выбоинах асфальт. Гигин что-то тихо говорил ему, губернатор кивал. Расслышать слова было невозможно. Громко играл духовой оркестр. Звучал марш, как и положено на похоронах военных. Маша решила пройти этот путь до конца. Ведь никто не покидал процессию; наоборот, она по дороге обрастала новыми людьми.

Процессия втянулась в ворота кладбища. Впереди уже виднелась свежевырытая могила. У соседнего памятника курили четверо эмчеэсников в камуфляже. Новенькие лопаты стояли воткнутыми в горку влажной земли. Тут процессии разделились. Гроб с телом полковника водрузили на подставку, застланную красной ковровой дорожкой, а гробы с рядовыми пожарными понесли в низину, на дальнюю часть кладбища. Больше половины провожающих осталось на «Аллее героев».

Отзвучали прощальные речи. Гроб опустили в могилу. Громыхнул прощальный салют холостыми. Над старыми деревьями кладбища взвилась в небо галдящая стая воронья. Послышались глухие удары падающей на крышку гроба земли. Могильщики в камуфляже работали сноровисто. Не прошло и полутора минут, как уже вырос могильный холмик с воткнутым в него лакированным крестом. Стали передавать цветы, венки. Среди других спасателей принимал их и майор Брагин. Вскоре и крест скрылся под цветами. Все, кроме родственников, отступили от могилы. И тут сквозь толпу нагло продрались двое охранников губернатора, отыскали среди других венков венок от своего патрона и положили его поверх остальных. В толпе пошел тихий ропот. Чувствовалось, что люди против, но никому не хотелось затевать скандал на кладбище. Тогда майор Брагин чуть ли не строевым шагом двинулся к могиле и вернул губернаторский венок в общий ряд. Охранники Радькова было дернулись, но майор загородил им дорогу.

«Ну, вот и все», – Маша вышла из толпы.

Ее каблучки процокали по выложенной плиткой аллее, и она вышла за ворота кладбища. Кто-то тронул ее за плечо. Женщина обернулась, думая, что это ее нагнал майор Брагин. И с удивлением увидела байкера в косухе с металлическими заклепками и кожаных штанах. Голову обтягивала черная бандана с черепом и скрещенными костями, на глаза опущены солнцезащитные очки. Щеки, подбородок и шею укрывала трехдневная модная щетина.

– Ну, ты и сволочь, – обрадовалась Маша, наконец-то узнав Ларина. – Не мог мне позвонить, сказать, что уцелел?

– Можешь верить, а можешь нет, но не получилось. Знал, что ты придешь на кладбище. Не столько на похороны Точилина, сколько попрощаться со мной. Ведь ты меня уже похоронила. Признайся.

Андрей повел Машу к поблескивающему никелем и лаком мотоциклу.

– Это Дугин тебя похоронил, – сказала женщина.

– Павел Игнатьевич ошибается редко. Был момент, когда я уже сам распрощался с жизнью.

Из ворот кладбища вышел генерал Гигин в сопровождении двух своих младших офицеров в парадной форме. Хлопнули дверцы машины, автомобиль вырулил на проспект и помчался в сторону пригорода.

– И куда это так спешит убийца прямо с похорон своих жертв? – прищурился Ларин.

– Ты уверен, что это Гигин расправился с Точилиным?

– Я видел это собственными глазами, Маша. Но ничего не смог поделать. Обидно.

– И какие теперь у тебя планы?

– Дугин сказал бы, что это не наше дело. Что не стоит ставить организацию под удар...

– Я знаю, что сказал бы Дугин. А что думаешь ты сам?

– Просто думаю, вот и все. Думать не запретишь.

В больничной палате городской травматологии было душно. Пациенты не знали, что лучше – открыть окно или же задраить его. И так, и так было плохо. Дмитрий Попов, бульдозерист из сгоревшего поселка, лежал на койке. Не так давно его привезли из операционной. Хирурги собрали обломки кости, соединили их спицами, наложили гипс до самого плеча. Анестезия понемногу отпускала.

– Боль уже ощущаешь? – спросил директор заповедника Беспалый, сидевший у койки на табурете, белый халат, накинутый поверх камуфляжа, смотрелся диковато.

– Маленько дает о себе знать, – ответил бульдозерист, ощупывая гипс. – И чешется теперь под ним.

– Это хорошо. Значит, кровь циркулирует. Поваляешься тут немного, тебя и выпишут; будешь в поликлинику на перевязки и рентген ходить. Мест теперь в больнице не хватает, так что тянуть с выпиской не станут.

– Блин, – вздохнул Дима Попов. – Только б этих гадов, которые меня арматурой на пожаре отходили, нашли. Такое нельзя без последствий оставлять. Если б не ты с егерем, голову бы мне проломили, это точно.

– Найдут, Димка, обязательно найдут. Это ты правильно сделал, когда настоял, чтобы тебя не в больницу сразу повезли, а в прокуратуру.

– Сосед ругался на меня, но завез-таки, как я просил. Сперва заявление брать не хотели. Как мог, левой рукой написал. Я там и тебя, Виктор, и егеря твоего упомянул, как свидетелей, и фотографа из Москвы. Так что, если что, будь готов. Взяли все-таки заявление.

– Ерунда, мы добьемся справедливости, – пообещал директор заповедника. – Я, хоть и небольшой, но все же начальник.

– А может, и зря сделал. Но меня тогда злость на них так и распирала. Слушай, может, они все перекрутят – еще и на меня дело заведут, мол, уничтожал чужие постройки, да и бульдозер мой на официальном учете не стоит.

– Тогда выше пойдем. Мы это так не оставим. На всех найдем управу, – пообещал директор заповедника. – Только ты сейчас об этом, Димон, не думай. Тебе выздоравливать надо. Ешь тут, что я тебе принес.

– Покажи, – попросил бульдозерист из сгоревшего поселка, – а то из-за этой капельницы, – он кивнул на торчащую из локтевого сгиба иглу, приклеенную лейкопластырем, – и здоровой рукой не пошевелить.

Беспалый с готовностью продемонстрировал содержимое шелестящего пластикового пакета. Набор оказался стандартным: пакет сока, апельсины, минералка, пачка печенья. Но больше всего порадовали Диму Попова пачки сигарет.

– Без курева я бы тут совсем сдох, хорошо, что ты вспомнил. Только зря синие, легкие купил. Я обычно вообще без фильтра курю. Эти меня не пробирают. Но ничего, фильтр оторвать можно. Спасибо тебе. Ты и так на меня этим вечером целую уйму времени угрохал. Не надо было приезжать, с семьей бы побыл.

– Ерунда. Все обустроится. И мы этих сволочей победим. – Беспалый поднялся, тронул загипсованную руку Попова и вышел из палаты.

Вскоре появилась медсестра, выдернула иголку из вены и укатила громыхающий штатив капельницы, предварительно предупредив больного:

– Вы только ходить пока не вздумайте.