Читаем без скачивания Золотая всадница - Валерия Вербинина

– Что произошло? – тихо спросила королева, когда адъютант вернулся.

Войкевич провел рукой по лицу и объяснил, что случилось несчастье. Шарлотта зябко поежилась и стала усиленно обмахиваться веером. Ее радостное настроение вмиг улетучилось, и она горько спросила про себя: «За что, господи? За что?»

А сидевшая возле нее Амалия чувствовала неподдельные угрызения совести, ведь молодой лейтенант погиб в том числе и из-за нее, из-за того, что она придумала блестящий план, как России добиться стоянки для флота в Дубровнике, и подбила короля построить ипподром. Потому что, каким бы идеальным ни был ваш план, всегда найдется некий неучтенный элемент, обстоятельство, о котором вы даже не подозревали или на которое не обратили внимания. Сейчас таким элементом стал молодой лейтенант, застывший с удивленным лицом на импровизированных носилках, которые уносили хмурые, вмиг посерьезневшие служители. И третий заезд, самый интересный, в котором состязались победители первых двух, Амалия смотрела уже сквозь слезы.

Но в третьем заезде все обошлось, и король торжественно вручил приз победителю – жокею на вороной лошади, который выиграл первый заезд. И к концу этого дня никто уже не вспоминал о погибшем лейтенанте, никто не думал о нем, кроме его безутешной матери и сестер.

Что же до нашей героини, то Оленин проводил ее до Тиволи и, угадав причину расстроенного вида Амалии, сказал:

– Сударыня, я вам удивляюсь… В чем вы виноваты? Молодой человек плохо держался в седле, и его сбросила лошадь. Он неудачно упал и… и на этом жизнь для него закончилась. Конечно, это трагедия, но вы-то тут при чем?

Амалия вздохнула. Ей хотелось верить в то, что Петр Петрович прав, но инстинктивно она понимала, что на ней тоже лежит вина за гибель Галича.

Попрощавшись с Олениным, она удалилась к себе, а после ужина, переодевшись в простое домашнее платье, вышла в сад. Стрекотали кузнечики, и луна, словно запутавшись в ветвях деревьев, нависала над Тиволи. Амалия села на скамью возле пруда и задумалась. Потом она уловила в сумерках легкое движение, словно поблизости перемещалось какое-то белое пятно. Миг, и в полосу света на земле робко вступил большой красивый лебедь. Амалия хорошо его помнила – она часто ходила кормить лебедей в парке, и эта птица постоянно подплывала к ней и, похоже, совсем ее не боялась.

– У меня ничего нет, – сказала ему Амалия, словно извиняясь.

Лебедь вздохнул и приблизился, потом решился и подошел совсем близко, вытянув свою чудесную шею. Амалия невольно улыбнулась и осторожно погладила его по голове. Лебедь встряхнулся и пристроился возле ее ног.

Когда она встала и пошла к дому, лебедь некоторое время следовал за ней, но потом отстал и побрел обратно к пруду.

– Ишь ты, – пробормотал младший садовник, который из своего домика наблюдал эту сцену. – Лебедя приворожила! Колдунья, не иначе. Надо будет полковнику сказать, – добавил он, обращаясь к Тобику, который дремал рядом на полу.

И он предался мечтам о том, сколько ему заплатит Милорад Войкевич, когда он предупредит его насчет колдуньи. Ведь всем в Иллирии известно, что с колдуньями шутить нельзя.

Глава 17

Королевская охота

– Она приглашена на королевскую охоту, – сказала Лотта.

– Это идея короля?

– Нет. Его жены. – Лотта настолько не уважала Шарлотту, что даже не считала нужным называть ее королевой.

Генерал Ракитич сделал круг по комнате, засунув руки в карманы, и снова подошел к балерине, которая, сидя на диване, с мученическим видом обмахивалась веером.

– Если всего лишь жены, – неуверенно пробормотал генерал, – тогда ничего.

– Но я не могу ехать на охоту, – пожаловалась Лотта. – Даже если бы я захотела…

Она умолкла и, прикусив нижнюю губу, стала размышлять, не удастся ли отговорить короля от этой затеи. В конце концов, с точки зрения Лотты, с ней Стефан мог провести время куда приятнее.

– Меня, вероятно, пригласят на охоту, – сказал генерал. – Поверьте, я сделаю все, чтобы эта авантюристка не смогла к нему приблизиться.

– А если вас не позовут? – сухо спросила Лотта. – Полковник вполне может сделать так, что о вас забудут. Ведь именно он обеспечивает охрану короля и утверждает список гостей… а в последнее время он нас невзлюбил.

– Чтобы я зависел от какого-то полковника? – вскинулся Ракитич. – Если меня не пригласят, я пожалуюсь военному министру! Они не имеют права меня обойти!

Лотта посмотрела на генерала и подумала, что некоторые военные глупы до безобразия. Охота – частное дело, и при чем тут, скажите на милость, какой-то военный министр?

Забегая вперед, скажем, что Лотте не удалось отговорить Стефана от поездки, как не удалось и заставить включить Ракитича в список приглашенных. Балерина просила слишком настойчиво, и у Стефана закралось подозрение, не является ли генерал ее любовником. Кроме того, он и так из-за Лотты лишился возможности играть в теннис на корте баронессы и не желал, чтобы ему перечили еще и сейчас.

– Мне не нравится эта баронесса, – сказала Лотта, проникновенно глядя в глаза своему любовнику. – Пообещай мне, что даже не станешь на нее смотреть!

И Стефан пообещал. Также он дал слово, что не будет ее слушать, но, когда он явился на охоту и завидел Амалию в золотистой амазонке рядом с ее золотистой лошадью, все обещания разом вылетели у него из головы.

Кроме того, рядом с Амалией находился наследник престола и, как выразился позже ехидный Верчелли, «почтительно пожирал ее взором». Стефана задело, что гостья увлечена беседой с князем, а не с ним, и он подошел ближе.

– Ваше величество! – сказала Амалия и сделала очаровательный реверанс.

Глаза баронессы блестели сегодня особенно ярко, и король посмотрел на нее с удовольствием. Ах, если бы она не была так предана интересам своей страны… и была чуточку более легкомысленна, у них могло бы что-то получиться.

«А впрочем, кто сказал, что у нас ничего не выйдет? – подумал Стефан. – В конце концов, я могу пообещать ей договор о нейтралитете, если и она кое-что мне пообещает… так сказать, взамен. Мой кузен для нее не годится, он слишком серьезный, с ним она умрет от скуки, а вот я… совсем другое дело!»

– Я проезжал вчера мимо вашего дома, – сказал Михаил Амалии, – и в окне видел вас. Мне показалось, вы читали книгу.

– Да. «Историю Иллирии» Бреговича. Я не знала, что ваш знаменитый поэт писал и исторические сочинения.

– И что вы думаете?

– О чем? О книге, об Иллирии, об истории Иллирии или об истории вообще?

– Пощадите! – рассмеялся Михаил. – Просто об истории, – добавил он уже серьезно.

– Что ж, если вам угодно знать, я считаю, что история лепится из хаоса методом бесконечных проб и ошибок. Есть государства с долгой историей, прошедшие все ступени цивилизации и достигшие высокой степени организации. Есть, напротив, государства молодые, находящиеся в стадии становления, где внутренние связи еще не сложились до конца и все кажется неустойчивым. Это не значит, что одни государства хуже, а другие лучше. Они просто разные, и, по-моему, Брегович в своей книге зря сравнивает Иллирию с Англией и Францией. А во всем остальном его труд очень любопытен.

«Черт побери, – подумал король, – как она хорошеет, когда пытается умничать! Лотта, наоборот, в таких случаях смотрится глупее некуда».

– Милорад, – произнес он вслух, – где я мог забыть хлыст?

Войкевич кликнул слугу и приказал ему принести хлыст короля.

– Наверное, я оставил его в комнате, когда переодевался, – объявил Стефан. – А вот и ее величество!

Королева Шарлотта милостиво поприветствовала собравшихся, и машинально король отметил про себя, что его супруга оделась чрезвычайно к лицу. Положительно, сегодня ему везло на женщин, и он думать забыл о Лотте, которая страдала в своем роскошном дворце.

Охота началась как-то внезапно и бестолково, и позже Амалия могла вспомнить только лай собак, загонщиков в живописных национальных костюмах, разрумянившееся от скачки лицо короля, который, похоже, попал в свою стихию, и Михаила, который больше смотрел на нее, чем следил за охотничьими перипетиями. Но вот где-то впереди затрубили в рог, наследник встрепенулся, закричал что-то и ринулся вперед. Ему очень хотелось убить сегодня какого-нибудь зверя, чтобы поразить Амалию.

«Какая глупость эта охота, – сказала себе рассудительная баронесса Корф, когда вся кавалькада скрылась из виду. – Раньше, не спорю, это имело смысл, потому что охотой добывали пропитание; ну а теперь? Им что, есть нечего?»

Она передернула плечами и крепче сжала поводья.

«И какое у короля было глупое лицо, когда он утром смотрел на меня… Он все время смеялся и высовывал кончик языка, косясь в мою сторону. Уж не собирается ли Стефан предложить этот никчемный договор о нейтралитете за то, что я буду к нему благосклонна? Ах, ваше величество, ваше величество!»