Читаем без скачивания Долгожданная кража - Владимир Викторович Зингер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Благословенные времена! Мы стреляем из боевого оружия именно так не для того, чтобы обрести и закрепить навыки противодействия преступнику в реальной обстановке, а потому что так положено. Ещё потому, что преступники у нас тоже особенные — социалистические, и зверства, порождённые пороками Запада, им чужды, стало быть и применения оружия в отношении себя они не заслуживают. Воспитанный таким образом любой сотрудник милиции с пистолетом на боку или под мышкой будет до последнего избегать применения оружия на поражение. Себе, как говорится, дороже. Сразу вспомнился один наш коллега, который сам чуть не сел вместо тех орлов, которые били его смертным боем девятого мая около общежития на «Вологодской — раз», куда он прибыл пресекать их безобразия. Уверенно стрелять в критических ситуациях на поражение сотрудники милиции начнут гораздо позже, когда многие страницы столкновений с заматеревшим криминалом уже окажутся написаны их кровью.
Ещё один парадокс: мы лупим на учебных стрельбах по грудной мишени, то есть в грудь и голову, а в жизни от нас требуется бить по конечностям, дабы случайно не убить или не покалечить сверх меры несчастного негодяя. Где тут логика?
На сей раз я выбил двадцать семь очков, засадив все три пули примерно в область гортани, гарантированно тем самым убив свою мишень. Допрашивать по горячим следам будет некого.
Джексон тоже отстрелялся, и мы отправились в сторонку, чтобы, наконец, поговорить, но не тут-то было. За нами увязался Серёга Савин. Как оказалось, ему удалось сэкономить патрончик «на всякий пожарный», чем он с нами и похвастался тут же. Мы оценили его ловкость, и он удовлетворённый, отправился дальше.
— Ну, давай выкладывай уже, наконец! — потребовал Евгений, убедившись, что чужих ушей поблизости нет. — Что там у вас с Утягиным произошло?
И я выложил. Джексон одобрительно посматривал на меня, пока я говорил, и даже пару раз двинул меня в плечо в знак поддержки, но отреагировал совсем не так, как я ожидал. Он помолчал, что-то прикидывая в уме, а потом заявил:
— Не лезет! За Утягина ещё раз скажу тебе: молоток! Негодяев надо учить. Но дальше — не лезет. Зачем ты пошёл отбивать эту тётку с её несчастным пальто от Утягина? Тебе что, своих глухарей не хватает для полноты жизни?
Вопрос, что называется, в яблочко. Совсем как на моей недавней мишени.
— Ну, во-первых, она не тётка, а очень даже девушка…- начал я.
Джексон изумлённо уставился на меня, и я запоздало сообразил, в какую сторону он сейчас думает.
— Очень даже милая девушка, — поспешил я исправиться, — и вообще я собираюсь на ней жениться.
От таких моих слов приятель слегка обалдел. Сложная гамма чувств бегло отразилась на его лице, потом оно озарилось догадкой.
— А-а-а, так ты её знаешь. — протянул он. — Тогда колись: что да как. И побыстрее.
Ну вот… Как тут ему объяснить, что к чему?
— Да, знакомая! Только она так не считает.
Джексон нахмурился:
— Яснее не стало.
— В общем, Женя, думай, что хочешь, но у меня твёрдое убеждение, что это моя судьба, что я её знаю тысячу лет. Я даже знаю, что у нас будут, — тут я запнулся, — что у нас будут два славных пацана: Данька и Серёжка. Вот… Если какой-нибудь Утягин не помешает…
Я тут же пожалел о сказанном. Не надо было вот так, сразу. Джексон смотрел на меня теперь с некоторой опаской. Мне даже показалось, что он думает примерно так: вот мы сейчас на стрельбище, пистолет у него под мышкой. А если и он патрончик заныкал тоже, как Серёга Савин? Говорить он начал, тщательно подбирая слова:
— Лёшка, друг, я вот всё думал… Тебе ничего не говорил, но думал… Ты после того ранения, ну помнишь, о чём я, как-то изменился. Слова незнакомые поначалу часто употреблял. Событий последних дней перед ранением вспомнить не мог. Мы тогда расценили это, как посттравматический шок, так это, кажется, у медиков называется. А теперь не знаю, что и думать.
Джексон помолчал немного и добавил:
— Вот мы с тобой практически сверстники, но иногда мне кажется, что ты пацан зелёный, вот как сейчас, а в другой раз — что тебе сто лет, не меньше. Так рассуждать, как ты порой, у меня бы ни за что не получилось. Да вот, хотя бы… Помнишь, как ты капитана из бродяжника в Ярославле осадил? Ведь глаза закрыть, так не сопливый младшой, а строгий полковник распекает своего подчинённого. И как это у тебя получается?
Вот оно как! Всё-таки мои косяки из начала второй жизни незамеченными не остались. А я-то думал, что ловко замаскировался. Однако, в эту тему углубляться бы не следовало.
— Жека, ты погоди, не паникуй. Со мной всё в порядке. В больнице-то я после наркоза и в самом деле чумной был, трудно выходил из того состояния. Врачи говорили, что это такой побочный эффект, когда пациент недело городить начинает. А остальное всё тебе показалось. Не сочиняй лишнего.
Джексон попытался было что-то возразить, но я ему не позволил.
— А про Нину… Ну считай, что влюбился я без памяти. Может же человек влюбиться, в конце концов? Мы даже в кино с ней ходили! — выдал я последний аргумент.
А что, для нынешних комсомольских времён поход в кино — это большая заявка на будущие отношения, и друг мой это оценил. Но несколько ошалелое выражение так и не покинуло его лицо.
Как известно, сказал: «А» — говори: «Б». И я, не давая Джексону раскрыть рта, рассказал всё, начиная с последнего визита к начальнику райотдела. Когда я иссяк, мой собеседник помолчал немного и потом глубокомысленно изрёк:
— М-да, всё сходится — человек сам кузнец своего счастья…
Да что они все! Сейчас и этот заявит: «…как говорил великий Карл Маркс». И это вместо того, чтобы помочь другу в трудной ситуации. Но Джексон не стал повторять Титана, а просто сказал:
— Ну ладно, эту девчонку, как её, Нину, что
