Читаем без скачивания Золото Каддафи - Никита Филатов

— Закрываем? — уточнил Сулейман.

Иванов на всякий случай заглянул еще раз под брезент КамАЗа — там было пусто. Потом подошел к контейнеру, который оказался заполнен немного больше чем наполовину:

— Закрываем.

Сулейман с его помощью сдвинул створки и запер контейнер. Навесив сверху дополнительный замок, он убрал в карман один ключ, отдал второй Иванову и подал знак стоявшему неподалеку молчаливому арабу. А спустя еще пару минут контейнер был по всем правилам опломбирован для таможенного досмотра.

— Что с нашей-то машиной делать будем?

— Я приказал своим людям ее уничтожить, — ответил Сулейман. — Но, думаю, они все равно не послушаются. Разберут и продадут на запасные части…

— Ну, что, товарищи, вам нравится? — спросил он, когда все опять собрались в дорогу.

— Как мы тут впятером-то поедем? — в свою очередь задался вопросом Проскурин, перекидывая на спальное место в кабине корейского грузовика сумки с оружием и личными вещами.

— Так и поедем, — вздохнул Иванов.

И действительно, так и поехали. Как говорится — в тесноте, да не в обиде. Оазис Фарафра, оазис Дахла, городок Эль-Харга в одноименном оазисе, где все-таки пришлось остановиться, чтобы заправить бак топливом… Из семисот с лишним километров пути Иванову запомнились, пожалуй, только известняковые глыбы Белой пустыни, напоминающие своей формой гигантские грибы-поганки, расплодившиеся на песке.

— Послушай, так что ты там выяснил про пароход? — вспомнил Карцев.

— Он еще не пришел в Порт-Судан, — ответил Оболенский. — Ожидается завтра.

— Удачно получилось. — Алексей внимательно посмотрел на дно пустого бокала и зачем-то пару раз наклонил его из стороны в сторону: — Когда вернемся, куплю себе катер. Или яхту.

— У тебя же, Петрович, по-моему, был уже катер? — удивился Иванов. — Ты сам рассказывал.

— Пришлось продать. Оборотные капиталы были нужны. А теперь опять куплю.

— Зачем?

— Кататься, — пожал плечами Алексей Карцев. — Представляете? Кругом вода, вода, вода… и никаких песков.

— Надо бы ребят сменить, — напомнил ему Иванов.

— Будет сделано, командир. Уже выдвигаюсь.

Оставлять грузовик без присмотра было нельзя, и сейчас в нем дежурили Сулейман и Проскурин.

— Я, значит, тоже пойду, — поднялся из-за стола Оболенский.

— Давай, — кивнул переводчику Иванов и попросил: — Оставь еще немного денег. Наверняка ребята чего-нибудь захотят.

— Без проблем…

Николай и ливиец пришли на освободившиеся места в кафе минут через пять.

— Все в порядке? — спросил Иванов, когда они забрали со стола пачку мятых египетских фунтов, сходили к стойке и вернулись с едой и напитками. — Чем занимались?

— Передачи по радио слушали.

В кабине корейского грузовика был не только работающий кондиционер с установкой для климатического контроля, но и прекрасный радиоприемник.

— И что, какие новости?

Представление о ситуации в Ливии они уже, в общем, имели. По дороге Оболенский переводил своим спутникам почти все из того, что по этому поводу говорилось египетскими средствами массовой информации. Если верить их сообщениям, город Триполи сдался почти без боев, личная гвардия Муаммара Каддафи побросала оружие и разбежалась, а вожди кочевых племен признали власть Переходного национального совета. Семья свергнутого диктатора якобы перебралась в Алжир, а сам он — то ли убит повстанцами, то ли скрылся в Венесуэле, то ли прячется где-то поблизости от границы с Тунисом…

Относительно будущего Каддафи почти все местные обозреватели сходились на том, что ливийский сценарий принципиально отличается от тунисского и египетского. Бен Али смог сбежать в Саудовскую Аравию, Хосни Мубарак отказывался, и у него сохранилась возможность предстать перед судом в своей стране. А полковнику просто некуда уходить. Остаться в Ливии в качестве рядового гражданина он не сможет, так как слишком многие его ненавидят. В большинстве арабских стран, как и на Западе, с Муаммаром Каддафи готовы побеседовать не как с политическим мигрантом, а только как с обвиняемым в преступлениях против собственного народа.

Много внимания политологи из Каира уделяли также тому, что страны западной коалиции обсуждают вопрос о размораживании ливийских счетов и о передаче их новому правительству. А вот насчет отношения к происходящему со стороны России так и не прозвучало ни слова — очевидно, ее политическая позиция давно уже не имела на Ближнем Востоке решающего значения.

— Не знаю, какие новости. — Проскурин отхлебнул пиво прямо из банки, и запустил ложку в ароматное блюдо, по виду очень похожее на плов с курицей и ветчиной. — Я по-арабски пока что не в совершенстве, поэтому попытался поспать…

— Что говорят по радио, Сулейман?

Ливиец спиртное практически не употреблял, поэтому перед ним стояла маленькая чашечка темно-коричневого, почти черного кофе, бутылка минеральной воды и внушительная порция хумуса[20].

— Мне удалось поймать канал «Аль-Арабия» из Дубая… — Только сейчас Иванов обратил внимание, что Сулейман выглядит уже не таким угнетенным и озабоченным, как во время дороги.

— Они передали обращение полковника Каддафи к ливийскому народу. Я хорошо знаю его голос, это был он, клянусь Аллахом! Полковник призвал весь народ продолжать борьбу против сил международного империализма и против их прислужников из Переходного национального совета. Даже если вы и не слышите моего голоса, — сказал полковник, — все равно продолжайте сопротивление, ведь между натовцами и их агентами существуют разногласия… — Сулейман оглянулся по сторонам и понизил голос почти до шепота: — Борьба не окончена. Западные крестоносцы, сказал полковник Каддафи, используют против нас наемников из Катара, Афганистана и Объединенных Арабских Эмиратов, а также французский и британский спецназ. Но все они найдут себе могилу на свободной ливийской земле.

— А где сейчас находится Каддафи?

— По радио передали, что полковник увел самые верные части армии в город Сирт, к себе на родину. Но это совершенно не важно. Главное, что наш вождь сражается вместе со своим народом.

— Ну, конечно. Само собой…

— Ты еще что-то про Венесуэлу говорил, — напомнил ливийцу Проскурин.

— Да, потом был экономический комментарий на «Аль-Арабия». Оказывается, старый друг полковника Муаммарка Каддафи, венесуэльский президент Уго Чавес, отдал распоряжение вывести все оперативные валютные резервы из европейских и американских банков. Больше того, он потребовал возвращения в свою страну ста тонн золота, которые хранятся в Банке Англии. Специалисты говорят, что требование Венесуэлы вернуть золото способно вызвать потрясения на мировом золотом рынке, так как значительная его часть предоставлена банкирами во временное пользование инвестиционным фондам — в целях получения по нему дополнительной прибыли. Но эти фонды выпускают всего лишь «золотые» контракты, которые не могут быть моментально переведены в физическое золото. А еще президент Уго Чавес объявил всему миру, что принял решение о национализации разведки и добычи золота.

— Честно говоря, — признался Иванов, — я плохо разбираюсь в экономике.

— Друзья мои, вы даже не представляете себе, насколько предусмотрительно поступает президент Венесуэлы… — Ливиец отпил из стакана глоток минеральной воды и наконец-то принялся за свой хумус.

Почему именно капитану Хусейну поручили заниматься именно этим перебежчиком, стало понятно почти сразу.

— Посмотрите на фотографии. Вы кого-нибудь узнаете?

— Да, вот этого человека.

— Что вам известно о нем?

— Почти ничего. У него были разные документы прикрытия, но мы называли его Сулейман. Насколько я понимаю, он занимает какой-то большой пост в разведывательном бюро Вождя[21].

— Расскажите подробнее о задании, с которым этот человек прибыл в Хартум.

— Мне об этом почти ничего не известно. Мне было поручено только обеспечить Сулеймана автотранспортом. И предоставить ему свой канал на границе с Египтом — для беспрепятственного проезда туда и обратно. Кроме того, я снял конспиративную квартиру, на которой Сулейман проводил встречу с русскими.

— Вы принимали участие в этой встрече?

— Нет. Я только доставил Сулеймана по нужному адресу, а потом отвез его обратно в посольство.

— Вы видели человека, с которым он встречался?

— Да, видел. Но только из машины, с противоположной стороны улицы.

— Посмотрите. — Хусейн выложил на стол еще несколько снимков. — Это был кто-то из них?

Перебежчик одну за другой перебрал фотографии российских паспортов, вглядываясь в изображенные на них лица:

— Нет. Я никого не узнаю.

— Ну, допустим… — Офицер суданской контрразведки собрал ксерокопии, снятые несколько дней назад иммиграционной службой аэропорта с документов Иванова, Карцева и Проскурина. — Продолжайте!