Читаем без скачивания Владимир Храбрый. Герой Куликовской битвы - Виктор Поротников

Мамай особо и не рвался в Сарай, поскольку его конному воинству было тесно на городских улицах и на пыльных площадях, забитых торговцами всех мастей. Мамай облюбовал для себя излучину Дона, в этом месте проходит торговый путь с Волги к Азовскому морю и на Кавказ. Здесь Мамай обычно проводил зиму со своими туменами, обозами и стадами. Летом ставка Мамая находилась либо на Кубани, либо в устье Дона.

Мамай повсюду возил за собой Мухаммеда-Булака, рожденного ханской наложницей от внучатого племянника Узбека. Объявив великим ханом Мухаммеда-Булака, Мамай управлял Золотой Ордой от его имени. Мамая нисколько не смущало то, что ханский трон в Сарае занимает Тулунбек, перед этим изгнавший своего предшественника Хасана. Мамай был уверен, что Тулунбек долго не усидит на троне, поскольку большого войска у него нет и он полностью зависит от походных эмиров. Тулунбек издает свои указы и облагает податями население Сарая, однако все степные улусы покорны воле Мамая, имеющего несметное войско.

Перед тем как провозгласить великим ханом Мухаммеда-Булака, Мамай приказал своим нукерам зарезать Абдуллаха, другого своего ставленника, который вдруг пожелал выйти из-под его опеки. Слуги Мамая, убив Абдуллаха, распространили слух о том, будто молодой хан скончался от порчи, насланной на него врагами. Абдуллаху не было и тридцати лет, когда он расстался с жизнью.

Вместе с Михаилом Александровичем в ставку Мамая приехал и Прокл Иванович, который после отступления Ольгерда от стен Москвы оказался в отчаянном положении. Надежды Прокла Ивановича на то, что Ольгерд разобьет московского князя и вернет ему галицкий удел, пошли прахом. Проклу Ивановичу волей-неволей пришлось поступить на службу к Михаилу Александровичу, который сумел в очередной раз захватить тверской стол.

Вручив свои дары Мамаю, Михаил Александрович стал выпрашивать для себя ярлык на великое владимирское княжение. При этом из уст Михаила Александровича так и сыпались обвинения в адрес московского князя. Мол, совсем обнаглел князь Дмитрий, ибо дань в Орду он не отсылает, обнес Москву каменными стенами, князей соседних родовых уделов лишает, литовскому князю вечного мира не дал, а союзникам Ольгердовым мечом грозит.

«Меня князь Дмитрий пригласил в Москву на переговоры, кои завершились тем, что я вместе с боярами своими в темнице оказался!» – с негодованием добавил Михаил Александрович.

Упомянул тверской князь и о том, что из неволи ему удалось выйти лишь благодаря вмешательству Мамаевых послов, прибывших в Москву.

Мамай внимал Михаилу Александровичу с благосклонной миной на своем скуластом плосконосом лице. Узкие черные глаза Мамая внимательно вглядывались в статного и красивого тверского князя. Было видно, что кланяться Михаил Александрович не любит и выпрашивать подачки не привык. Неприятно ему находиться в татарском становище в качестве просителя, и пошел он на это единственно из лютой ненависти к московскому князю.

– А ты о чем хочешь просить меня? – обратился Мамай к Проклу Ивановичу, стоящему рядом с тверским князем со смиренно прижатыми к груди ладонями. – Ты князь или боярин?

Аудиенция происходила в просторной юрте из белого войлока. Мамай восседал на небольшом возвышении, сложив ноги калачиком. На нем был роскошный шелковый халат с яркими разноцветными узорами, с широкими рукавами до локтя. Его гладко выбритая голова была покрыта круглой шапочкой темно-красного цвета. На шее у Мамая висело ожерелье из драгоценных камней, пальцы его были унизаны золотыми перстнями. За широким поясом Мамая торчал кинжал.

Посреди юрты были сложены подарки, привезенные двумя князьями-просителями с целью расположить к себе всесильного золотоордынского темника. Тут были связки куньих, лисьих и беличьих мехов, добротно сработанная стальная кольчуга, украшения из серебра и речного жемчуга, чеканные блюда и чаши, ларцы с серебряными монетами.

Узкоглазые приближенные Мамая сидели вдоль закругленных стен шатра, упираясь спинами в легкие каркасы из сколоченных крест-накрест длинных реек. Эти каркасы и изогнутые тонкие жерди, установленные по кругу, являлись основанием степного жилища, на которое укладывался войлочный покров.

Когда кривоногий толмач в стеганом чапане заговорил с Проклом Ивановичем, переведя ему на русский вопросы Мамая, то у того от растерянности поначалу отнялся язык. Михаил Александрович сердито зыркнул на Прокла Ивановича, мол, не стой истуканом, отвечай Мамаю! Иначе нам обоим не поздоровится!

– Я состою в свойстве с князем Дмитрием, государь, – промолвил Прокл Иванович, не смея поднять глаза на Мамая. – Моя родная сестра была замужем за родным дядей Дмитрия, который умер от чумы лет пятнадцать назад. Сестра моя жива и поныне. Она и сын ее Владимир пользуются благосклонностью Дмитрия. Меня же Дмитрий лишил стола галицкого, хотя удел сей мне достался по родовому праву. – Прокл Иванович облизал пересохшие от волнения губы и продолжил, по-прежнему глядя себе под ноги: – Прибыл я сюда, светлый хан, дабы рассказать тебе о беззакониях, творимых московским князем. И еще хочу получить из рук твоих ярлык на владение Галичем Мерским.

Темные раскосые глаза Мамая метнулись в одну сторону, потом в другую, словно быстрые молнии; по лицам своих мурз и эмиров Мамай видел, что все они единодушно стоят за то, чтобы осадить зарвавшегося князя Дмитрия, отнять у него владимирский стол.

– Будешь ли ты исправно доставлять дань в мою ставку, коль я вручу тебе Белое владимирское княжение? – Мамай взглянул на Михаила Александровича. Услышав из уст тверского князя утвердительный ответ, Мамай милостиво добавил: – Ты мне по сердцу, Михайло-князь, дам тебе ярлык на великий стол. Будешь первым князем на Руси! Сможешь посчитаться с Дмитрием за все свои обиды.

Михаил Александрович отвесил поклон Мамаю.

Прокл Иванович от радости упал на колени, уткнувшись лбом в мягкий ворсистый ковер, когда толмач объявил ему волю Мамая.

– Получишь и ты, князь, ярлык на владение Галичем, – сказал низкорослый толмач.

Глава десятая. Сары-Ходжа

Михаил Александрович возвратился домой в сопровождении ордынского посла. Этим послом стал эмир Сары-Ходжа, входивший в ближайшее окружение темника Мамая. Сары-Ходжа был коварен и изворотлив. Прежде чем сблизиться с Мамаем, он успел послужить нескольким золотоордынским ханам и даже поспособствовал убийству двоих из них. Кровавая неразбериха вокруг ханского трона в Сарае вынудила Сары-Ходжу примкнуть к Мамаю, могущество которого стремительно возрастало.

Сары-Ходжа владел обширными пастбищами в междуречье Дона и Волги, на которых паслись несметные стада скота и табуны лошадей. В подвластный Сары-Ходже улус входило больше двадцати кочевий, которые могли выставить около десяти тысяч всадников. Мамай доверял Сары-Ходже многие важные дела, в том числе и посольские поручения.