Читаем без скачивания Приключения Ньютона Форстера - Фредерик Марриет
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда капитан Каррингтон бросил якорь в гавани Фуншала, он немедленно получил просьбу о заключении брака на его фрегате. Правда, благодаря прибытию Фергюсона, церемония могла бы произойти и на берегу, но, боясь помехи, решили, что бракосочетание совершится на палубе. На четвертый день пребывания «Боадицеи» свадьбу сыграли, и пассажиры «Бомбейского замка», жившие в доме мастера М., близкого друга жениха, получили приглашение на свадебный обед. Подавалось множество блюд и вин. Десерт состоял из апельсинов, арбузов, ананасов, груш — словом, почти изо всех родов фруктов, которые только можно найти на земном шаре, так как, по-видимому, все растения акклиматизируются на Мадейре. После десерта подали громадное количество сладких пирогов, пирожков, пудингов, варений.
Наконец пир окончился. Португальцы чистили себе зубы вилками. Вино то и дело обносили вокруг стола. По случаю свадьбы дочери старуха решила подать мадеру, которая хранилась у нее пятьдесят лет и почти не уступала в крепости коньяку. Последствием этого было то, что многие из гостей-мужчин стали очень шумны; их хохот загремел с особенной силой, когда пришло известие, что епископ приказал остановить праздник под угрозой отлучения от церкви.
Дамы перешли в гостиную, многие из мужчин скоро отправились за ними. Но вино произвело такое действие, что капитан Драулок обратился к помощи Ньютона и успокоился только тогда, когда его опекаемые счастливо вернулись на судно. После этого Каррингтон и другие из наименее пострадавших от действия мадеры офицеров постарались удалить остальных из дома.
Капитан Каррингтон до смерти любил подшутить и никогда не пропускал удобного случая в этом смысле. В обществе был купец Сюлливан, который после своего последнего пребывания в Англии вернулся на Мадейру с хорошенькой женой. Мистер Сюлливан относился к ней невнимательно, но был очень ревнив. Во время свадебного обеда полковник сидел рядом с миссис Сюлливан и осыпал ее любезностями. Его ухаживания не укрылись от взгляда мужа. А его тревожное настроение не укрылось от взгляда людей, знавших, до чего он ревнив. Бедный полковник был в числе тех гостей, на мозг которых вино произвело особенно сильное влияние. Он несколько раз упал, но капитан Каррингтон и мистер М. поставили его снова на ноги и отвели в его комнату. На следующее утро он не вышел к чаю, и джентльмены, разговаривая о торжестве накануне, шутя замечали, что они не удивятся, если мистер Сюлливан в течение утра пошлет ему вызов. Это дало Каррингтону мысль позабавиться. Сговорившись с одним из гостей, он вошел в комнату полковника и застал его еще в постели.
— Ну, как ваше здоровье, полковник? — спросил капитан Каррингтон, разбудив его.
— Ох, очень плохо; голова готова лопнуть. Я испытал подобное ощущение только раз, когда меня ударила шальная пуля во время битвы…
— Мне жаль, что у вас такая головная боль, полковник, но еще более жаль, что вино сыграло с вами вчера такую шутку.
— Да, шутку, — ответил полковник, — я совсем не помню ничего, что было после того, как я ушел из-за стола.
— Серьезно? Вы не помните сцены с миссис Сюлливан?
— С миссис Сюлливан? Какой сцены, дорогой сэр? Я, конечно, оказывал внимание этой очень хорошенькой женщине, но больше ничего не помню.
— Даже сцены в гостиной?
— Боже сохрани меня. Нет, я и не помню, что я был в гостиной. Ну, скажите, что я там говорил? Надеюсь, ничего неподходящего?
— Право, мне даже совестно вдаваться в подробности; достаточно будет сказать, что вы держались с ней очень свободно.
— Может ли быть! — вскрикнул полковник. — Капитан Каррингтон, вы не шутите?
— Спросите вот этого джентльмена, все было при нем.
Последовало подтверждение; полковник был в ужасе.
— Извините, джентльмены, я сейчас же отправлюсь и попрошу простить меня; я должен это сделать, как джентльмен, как офицер и человек чести.
Шутники ушли, довольные успехом своей затеи. Полковник встал, оделся, наскоро проглотил чашку кофе и отравился с покаянием.
Когда мистер Сюлливан очнулся от летаргии, вызванной действием вина, он постарался вспомнить все, что было накануне, но напрасно. Ему удалось только вызвать в памяти, что кто-то ухаживал за его женой, но дальнейшее было неизвестно. И это заставило его встать в очень ревнивом настроении духа. Не прошло и часа, как полковник прислал свою карточку, прося хозяйку дома принять его.
Это вызвало новую ревность у Сюлливана. Ему захотелось узнать, пришел ли тот самый человек, который накануне так ухаживал за его женой, а также и цель его посещения; он велел пригласить его. Полковник думал извиниться перед миссис Сюлливан не в присутствии третьего лица; он поднялся по лестнице, поправляя воротник и волосы и готовя пылкую речь, полную извинений.
Поэтому, увидев в гостиной мистера Сюлливана, а не хорошенькую женщину, он, понятно, попятился назад и пробормотал что-то невнятное. Такое поведение не ослабило подозрений мистера Сюлливана, и ревнивец высокомерно спросил, что доставило ему честь посещения полковника. Старый Адонис смутился пуще прежнего, совсем потерял присутствие духа и ответил:
— Я пришел, сэр… к миссис Сюлливан… хочу извиниться за мое вчерашнее поведение, но я понимаю, что теперь ее видеть нельзя, и выберу другой, более благоприятный случаи.
— Все извинения вы можете передать мне, — сказал Сюлливан. — Могу ли я спросить, что делает необходимыми такие извинения?
Сюлливан подошел к двери и запер ее.
— Право же, мистер Сюлливан, вы знаете, что могут явиться разные обстоятельства; дело в том, что я, как джентльмен, считаю своим долгом выразить мои сожаления вашей супруге.
— Сожаления о чем, сэр?
— Сэр, — забормотал полковник, — говоря правду, я должен сознаться… что жалею о своем поведении вчера вечерок…
— С моей женой неподходящее обращение? — загремел Сюлливан в полном бешенстве. — Какое это было обращение? Когда? Где?
— Право, сэр, на меня так подействовало вино, что я ничего не помню. Но, — продолжал полковник, — мне не придется видеть миледи, а потому я считаю, что исполнил свой долг, попросив вас, сэр, передать
