Читаем без скачивания Чудесная чайная Эрлы (СИ) - Корсарова Варвара

– Это я уже установил, – кивнул комиссар. – Мои коллеги допросили Тафтура. Он действительно продал саженец лигнифии бродячему мальчишке – само собой, подставному лицу. Мальчишку пока найти не удалось. Не факт, что именно эта лигнифия обратила Бельмора в дерево. Но вероятность большая – о других подобных преступлениях в последнее время слышно не было.

– Спасибо за сведения, – пробормотала я. Мне было неловко идти с Расмусом по пустынной улице.

Я семенила, подстраиваясь под широкий шаг Расмуса. Его локоть прижимал мою руку к боку, так крепко, что я слышала, как стучит его сердце под ребрами. Второй рукой в перчатке он накрыл мою кисть, что лежала на его предплечье.

В этом жесте, и в его походке было что-то угрожающее, от чего по спине у меня пробежали горячие мурашки. Комиссар рыскал пристальным взглядом по стенам и темным проходам – как хищник, везде ожидающий ловушки.

– Не идите так быстро, Рейн, – попросила я. – Я не поспеваю за вами.

Он нахмурился, но шаг замедлил.

– Хочу скорее доставить вас в безопасное место.

– Так что привело комиссара на Полуночный рынок?

Рейн помолчал, словно размышляя, стоит ли мне говорить.

– Нужно было оценить криминальную обстановку вверенного мне города.

– Ну и как она?

– Уровень преступности от среднего до повышенного. Но не беспокойтесь, ваш Полуночный рынок открылся в последний раз. Я возьмусь за эти незаконные сборища.

– Будете устраивать облавы?! Но какой вред от таких базаров? Старый комиссар никогда...

– Да, он мне любезно намекнул, что не стоит слишком усердствовать в этом отношении. И бургомистр тоже пел эту песню. Как понимаю, некий Мастер рынка платит ему дань.

Комиссар ухмыльнулся.

– Когда я бродил по рынку, прислушивался и приглядывался, ко мне подошел какой-то верзила и сунул толстый кошель. А потом посоветовал убираться подобру-поздорову и забыть о существовании Полуночных рынков. Я вежливо отказался, но верзила настаивал. Впрочем, после хорошего удара в челюсть он растерял дерзость. Извинился и затерялся в толпе.

Расмус стянул перчатку и с удовольствием продемонстрировал сбитые в кровь костяшки.

– Замечательно, что вы умеете драться, – пробормотала я, с тревогой вглядываясь в пелену тумана, что затянула улицу перед нами. – Потому что, боюсь, вам придется еще раз этим заняться.

Я остановилась и уперлась каблуками в мостовую. Меня сковал острый страх, предчувствие неприятностей.

Из тумана в лунный свет выдвинулись три фигуры зловещего вида: заросшие щетиной, лохматые оборванцы. Незнакомые мне – на вид бродячие рабочие, которые шатаются из города в город в поисках подработки и не гнушаются темными делишками.

Сделав мне знак не трогаться с места, Расмус тяжко вздохнул и вышел вперед.

– Ну конечно, такая прогулка не могла закончиться добром, – философски заметил он.

– Деньги есть? – грубо спросил один из бродяг, не утруждая себя предварительными расшаркиваниями.

– Не водится, братец, – вкрадчиво ответил комиссар.

– Шелудивый пес тебе братец, – ленивым, обманчиво спокойным голосом отрезал бродяга. – Покажи карманы и не дергайся.

Двое вплотную подошли к Расмусу, а третий, тощий и долговязый, похабно ухмыльнувшись и игриво вихляя бедрами, приблизился ко мне.

– Покажи мордашку, милочка, – грязная рука потянулась к моему капюшону.

Расмус тоже решил не тратить времени на уговоры. Он наклонил голову, словно собираясь бодаться, а потом резко подался вперед и ударил лбом в лицо бородатому громиле. Тот мигом завыл и скрючился, зажимая руками нос. Второй попробовал достать Расмуса кулаком; комиссар увернулся, а что происходило между ними дальше, я уже не видела, потому что отскочила и завизжала во всю мощь легких.

– Пожар! Пожар! Помогите! Люди-и-и-и!

Вдалеке залаяла собака, хлопнули ставни, разлилась треть свистка и загрохотали тяжелые шаги Коптилки.

Мой крик возымел нужное действие. Бродяги слаженно повернулись и дали деру; через миг в переулке было пусто, лишь клубился туман да шипел фонарь.

Коптилка так и не появился; видимо, заблудился в путанице переулков. До меня донесся досадливый возглас сопровождающего его патрульного полицейского.

– Сюда! Сюда! – надрывалась я зажмурившись. Горло саднило от крика, сердце выпрыгивало из груди.

– Да замолчите вы, Эрла! – страдальчески попросил Расмус откуда-то снизу. – У меня сейчас уши взорвутся.

Я открыла глаза и увидела, что комиссар стоит на коленях на мостовой, прижимая ко рту платок.

– Что с вами?!

От пережитого меня трясло, как в лихорадке, к горлу подкатила тошнота. Я опустилась рядом с комиссаром, отвела его руку от лица и ахнула. Губы Расмуса были разбиты, на щеке темнела ссадина, перечеркивая шрам.

– Подлец достал меня железным кастетом, – невнятно пробормотал Расмус, сплевывая кровь. – Жить буду. Только не визжите, ради всего святого!

Он вздохнул, промокнул губу, скорбно посмотрел на испачканный платок и заметил:

– Хорошо, что я ферромаг и сумел отвести второй удар. Железо меня послушалось. Теперь эта скотина не скоро сможет махать кулаками; запястье кастетом ему вывернуло знатно.

– Рейн, прекратите хвастаться. Он же мог убить вас!

– Нет, не мог. Но теперь я с чистой совестью укажу в отчете, что уровень криминальной опасности в Ферробурге высокий.

– Потом будете думать об отчете. Вставайте, Рейн! Отведу вас к себе и обработаю раны. До моего дома уже недалеко.

– Ладно, – Расмус с трудом встал, поморщился, ощупал ребра.

– Может, сразу к доктору?

– Не стоит. Я бы лучше выпил у вас чаю. Пирожные остались?

– Найдется, – вздохнула я, смиряясь с ночным гостем. – Обопритесь на меня, если вам тяжело идти.

– Ничего, доберусь.

И мы медленно, осторожно двинулись вперед.

Ветер посвистывал в темных проулках, ледяной туман холодил щеки, желтая луна высоко стояла над крышами. Я шагала молча, но Расмус болтал за двоих. Спокойного и сдержанного комиссара было не узнать. После стычки он стал весел, зол и задирист – азарт драки все еще гулял в его крови.

– Вы молодец, Эрла. Умная девушка. Повели себя правильно. Закричали «пожар» – так и нужно, – разглагольствовал он. – Люди – трусливые и осторожные создания. Услышав крик «грабят», они закрывают дверь на второй замок и захлопывают ставни. А если кричать «помогите, насилуют!» то, чего доброго, и правда прибегут помогать, но только не вам, а насильнику.

– Рейн, прекратите! – отозвалась я шокировано. – Как можно быть таким циничным!

– Я на многое насмотрелся за годы в столичной полиции. Хорошо, что догнал вас и сумел защитить. Иначе вы бы не добрались домой. Надеюсь, это послужит вам уроком.

– Будь я одна, все кончилось бы мирно, – резко ответила я, устав от его снисходительных поучений.

– Мирно? Каким это образом? Вы бы мирно отдали свои деньги и честь?

– Я бы поговорила с бродягами. Ласково, без угроз. Объяснила бы, что с меня взять нечего. Они ведь не от хорошей жизни пристают к прохожим. Я бы посоветовала им искать работы у фермеров на окраинах, сейчас там требуются руки и можно получить несколько эленов на хлеб. Они бы поняли меня и ушли.

Комиссар насмешливо присвистнул.

– Кажется, я поторопился назвать вас умной. Вы это серьезно?

– Да!

– Знаете, чем кончился бы ваш душеспасительный разговор? Мне пришлось бы утром подбирать в переулке ваш хладный труп и составлять протокол. Из какого мира вы явились, Эрла? Из мира, где живут розовые зайчики и феи?

– Я не дурочка и знаю, что в городе полно опасностей и лихих людей. Мою жизнь нельзя назвать безмятежной, и с несправедливостью я теперь хорошо знакома. Я умею быть осторожной. Но также умею находить общий язык с вредоносными растениями и животными. Люди ничем от них отличаются. Я верю в силу доброго слова. Это основной принцип витамагии.

– Странное вы существо, – пробормотал комиссар.

К счастью, мы пришли, и неприятный разговор прервался.