Читаем без скачивания Гвардия президента - Максим Шахов

– Вот только не изображай из себя «Крепкого орешка».

– Дама не позволит. Там же рядом моя Гюльчатай будет.

– И за нее ответишь!

Разговор был закончен. Талеев в раздумье прошелся по номеру.

– Ну вот, парни, разговор вы слышали. «Гостей» встретите. Необходимым оружием и снаряжением они вас обеспечат. Думаю, что придется подыскать какую-нибудь быстроходную, но малозаметную посудину. И сделать это лучше побыстрее, пока весь Остров не узнал о захвате. Тактика на борту обычная. Забудьте на время о Салахе и наших «радиоактивных» проблемах. Работаем исключительно по заложникам. Ни в коем случае не светиться! На лайнере о вашей группе не должно остаться никаких воспоминаний. Сереге Редину мой пламенный привет и… до скорой встречи!

Они обнялись втроем, и Гера вернулся в свой номер. «К нашим баранам, к нашим баранам…» – пропел он перед самой дверью, но внутрь ступил молчаливый, строгий, сосредоточенный. На личные сборы не ушло и трех минут. Всего своего, что требовалось носить с собой, за исключением одежды, не оказалось вовсе.

Автомашина, на которой везли Талеева, остановилась у корня причала, где отшвартовался круизный лайнер. Дальше Гера пошел пешком один. На ходу увидел, как у борта зашевелились черные тени и вниз на причал медленно съехал небольшой трап. Не доходя до него метров пятидесяти, журналист остановился, неспешно достал из кармана куртки сигарету и закурил. Он не произнес ни единого слова, а неподвижно застыл, демонстративно созерцая темную поверхность спокойной в утренний час воды. На борту послышались какие-то высокие приглушенные вскрики.

«А они ведь готовы уже вот-вот отчалить, – подумал он, переводя взгляд на два натянутых на носу и корме швартовых каната, выглядевших тонкими ниточками на фоне подавляющей громады лайнера. «Обычно таких тросов для сколь-нибудь длительной стоянки заводят штук десять».

В это время на трапе появилась какая-то фигура, по своим размерам явно не дотягивающая даже до невысокого взрослого мужчины. «Ребенок!» – догадался Талеев. За руку первого спускающегося держался второй, за ним третий… Разглядеть в полумраке какие-то подробности Гера не мог, но ему показалось, что четвертый, повыше других, нес на руках совсем маленького. «Шестой… восьмой… десятый…» – считал журналист. И все! Цепочка детей уже спустилась на причал и медленно шла к Талееву, не расцепляя рук.

«Почему десять»? – недоумевал он. Кто ошибся в подсчетах или что случилось? А может…

Оглянувшись, Гера увидел, что у причала стоят уже четыре автомашины, два микроавтобуса и «Скорая помощь». Рядом суетились люди, некоторые были в белых халатах, но на причал не ступал ни один из них. Дети, не останавливаясь, прошли мимо Талеева, продолжая крепко держаться за руки. Они не бежали, не кричали и не плакали, просто шли. Журналист хотел подойти к ним, но потом передумал и лишь проводил удаляющуюся цепочку печальным взглядом. «Здорово их застращали. Ладно, разберемся». Когда до машин оставалось уже меньше десяти метров, руки детей, как по команде, расцепились, и они гурьбой бросились к поджидавшим их людям. Теперь пришли и слезы, и вскрики.

А Гера сделал непонятное: он не направился к кораблю, а вытащил еще одну сигарету и вернулся к философскому созерцанию океана. С борта раздался резкий призывный свист. Талеев даже не шелохнулся. На смену обжигающему пальцы окурку пришла новая сигарета. Зато никак не изменилась демонстративная окаменелость фигуры журналиста и сосредоточенный взгляд далеко за линию горизонта. Так продолжалось минут пять. Было ощущение, что за Талеевым пристально наблюдают с борта лайнера, внимательно ловя любую его реакцию. Потом с громким металлическим лязгом распахнулась внутренняя переборка, и на трап ступил еще один ребенок, подгоняемый недовольным гортанным криком. Дальше все было в точности, как первый раз: короткая цепочка держащихся за руки детей потянулась по трапу. Четыре! «Как говорят бухгалтеры, ажур!» Уже на причале подросток лет двенадцати взял на руки малышку-девочку. «Джентльмен, однако», – одобрительно подумал Гера и решительно зашагал к судну.

Настроение у него было просто замечательное: ведь, что бы ни произошло дальше, все 14 детей уже спасены. Вон как заботливо их осматривают, ощупывают, успокаивают и ласкают. «А твоя работа только начинается, господин журналист. Бухгалтерия бухгалтерией, а должок взыскать за каждую слезинку ребенка нас еще Федор Михайлович учил. Разберемся!»

И Талеев твердо ступил на трап корабля.

ГЛАВА 9

Центральный отсек миниатюрной подводной лодки больше напоминал главный пост управления на многоразовом космическом корабле своими непривычно малыми даже для субмарины размерами и потрясающей насыщенностью всевозможными приборами. Определить предназначение многих из них стало бы серьезной задачей и для опытного подводника.

А капитан 2-го ранга Сергей Редин, безусловно, и был как раз таковым. За более чем десяток лет службы на самых современных подводных ракетоносцах в его жизни хватало всего: и девять дальних автономных плаваний в различных уголках Мирового океана, и морские походы подо льдами, и всплытие на Северном полюсе, и бессчетное количество ракетных и торпедных стрельб, учений, аварийных тревог и фактического противостояния мощным натовским подводным и противолодочным силам.

Потом, в тяжелые дни для нашего флота, была «ссыльная» служба на корабле-перегрузчике, занимавшемся перезарядкой активных зон ядерных реакторов тех же субмарин. Вот когда собственными руками довелось пощупать урановые стержни, которыми до того управлял, щелкая ключами на пульте главной энергетической установки подлодки. Как раз в этот период службы и свела его судьба с журналистом Германом Талеевым, который – разумеется, инкогнито – оказывал… э… некоторую специфическую помощь соответствующим органам в обнаружении и перекрытии каналов нелегального ввоза в нашу страну отработанного радиоактивного топлива из-за рубежа. Дело-то все заварилось как раз «по представлению» Редина, случайно обнаружившего на своем перегрузочном корабле неучтенный груз.

А дальше последовала операция по сохранению и доставке в наш ядерный исследовательский центр оч-чень важной улики – настоящего отработанного уранового стержня из недр атомного реактора какого-то «Джорджа Вашингтона». Именно тогда их шапочное знакомство переросло в настоящую дружбу, ибо ничто так не сплачивает, как совместное путешествие на грузовике через полстраны под пулями. Так небольшая армия отборных головорезов одного олигарха настроилась похоронить ненужную им улику вместе со всеми ее сопровождающими.

И неудивительно, что когда помощь потребовалась самому Редину, похищенному прямо с симпозиума в Швейцарии, в дело тут же вмешался весь талеевский квартет – Вадим, Анатолий и Гюльчатай – с привлечением мощнейших ресурсов самой Команды. Такая вот исключительно боевая дружба.

– Черт возьми! Когда-то в прошлой жизни мне приходилось подрабатывать в цирке у одного нашего прославленного иллюзиониста, сидя в малюсеньком неудобном ящике. Никогда бы не подумал, что вновь придется испытать такие давно забытые ощущения. – Вадим осторожно расправил плечи и огляделся, стараясь не сходить с места и не задеть ненароком какой-нибудь важный технический узел.

Редин усмехнулся:

– Не преувеличивай, какая уж тут теснота: ты вон, например, спокойно головой крутишь. А Толик вообще молниеносно через люк на нижнюю палубу попал.

– Еще бы! Он же у нас снайпер.

– Ребята! – Голос откуда-то снизу был хоть и глух, но хорошо слышен. – Я не нарочно. Я не хотел. Мне сюда не надо!

– Сиди уж, Вильгельм Телль! Еще не хватает, чтобы ты к нам сейчас заявился со всеми своими телесами. Приткнись где-нибудь в уголочке, а про все интересное я тебе потом при случае расскажу.

– Эх, не обнялись даже по-человечески!

– Мужайся, может, еще доведется свидеться.

– Да я не о тебе, гуттаперчевый ты наш, я о прославленном подводнике и ликвидаторе, грозе отечественных олигархов и иностранных спецслужб…

– Ну ни фига себе память!

Из люка, ведущего на нижнюю палубу, появилась голова Толика. Спускаясь в подводную лодку, проскочить центральный пост и оказаться палубой ниже – совсем небольшая оплошность для неопытного морехода.

– Как тут у вас все понатыкано.

– Да, сплошной Хемптон-Кортский лабиринт!

– Тьфу ты, Вадик, прекрати выражаться!

– Так это же я цитирую для обалдуев…

– …«Трое в лодке, не считая собаки», Джером Клапка Джером.

Несмотря на тесноту, Вадик поклонился чуть не до самой палубы:

– Вот, посмотри, Серега, что даже с неотесанными чурбанами делает плодотворное общение с интеллигентным человеком!

– Ребятки, как же я рад вас видеть! Но мы здесь не одни, хозяева этого гостеприимного аппарата могут сложить о вас не совсем правильное мнение и даже засомневаться в благополучном исходе операции.