Читаем без скачивания В плену нашей тайны - Ники Сью

Ребята суетились, делали заказ, выбирали сладкое, а у меня буквы перед глазами расплывались. Хорошо еще в меню были картинки, хотя если уж совсем честно, вместо пирожного или чая, мне хотелось укрыться теплым одеялом и никогда из-под него не вылезать.

— Ян! — воскликнула неожиданно Молчанова. И у меня в момент из пальцев выскользнуло меню, а сердце словно разогналось и отправилось совершать забег на длинную дистанцию. Я подняла голову, почувствовав во рту сухость. Демон. Он направлялся к нам. Шаг за шагом. Уверенной походкой. Глаза в глаза. Да, Вишневский смотрел на меня. Казалось, в целом зале не найдется человека, кто бы смог разорвать наш зрительный контакт.

По спине побежали мурашки, а нога под столом дергалась еще более настойчиво. Я едва сдерживалась, чтобы не подорваться и не откинуть ему пощечину. Или же не разреветься. В образе этого уверенного взрослого парня, я продолжала видеть мальчишку, который когда-то надел мне цветок на палец и подарил свой галстук. Я столько раз искала ответ на вопрос, и столько раз его не находила. Почему ты меня предал…

— Ян! — Оксана поднялась из-за стола, Макс закатил глаза, остальные же делали вид, что ничего необычного не происходит.

— Мы можем поговорить? — произнес Вишневский, непонятно к кому обращаясь. Хотя я была уверена, этот вопрос предназначался мне. Ведь, несмотря на то, что Молчанова обвила его руку, терлась грудью, заставляя вдыхать запах приторных ванильных духов, он даже не посмотрел в ее сторону, словно и не было никакой милой девочки, мечтающей стать эпицентром демона.

— О чем поговорить? — не поняла Оксана.

— Идите за другой столик говорить, — фыркнул Макс.

— Ева! — прорычал Ян, поджимая губы. Затем глянул в сторону Молчановой, и скинул ее руку, будто грязь с одежды.

— Ян, ты чего? Причем здесь Эв?

— Ева, — прошипел Вишневский, громко выдыхая. Демин моментально выпрямился, а остальные замерли, выжидая моей реакции.

— Ян… — прошептала Оксана.

— О чем? — произнесла я, сжимая челюсти. Мне было тяжело смотреть на него, потому что раз за разом я возвращалась в детство. Глаза наливались слезами, но я часто моргала, не хочу развалиться на части перед Вишневским. Хватит уже быть слабачкой.

— Какого черта тебе надо от моей девушки? — прикрикнул Демин.

— Ян, что происходит? — охала и ахала Молчанова. Я с трудом отвела взгляд, а затем резко встала. Не буду разговаривать. Ни с кем. Пора заканчивать очередной концерт.

— Ты чего? Эв? — не понял Максим. Я проскользнула рядом со стулом, на котором сидел Демин, опустила голову и почти прошла мимо Вишневского. Однако он успел схватить меня за локоть и развернуть к себе, впиваясь глазами, полными, нет, не ненависти, а грусти. От этого мимолетного взгляда меня прошибло током, задевая все косточки в позвонке. Ян смотрел так, как птица смотрит на свободу, будучи привязанной к деревянной палке. Когда душа рвется парить, когда разрывается каждый орган, потому что больше невмоготу притворяться, что сидеть на цепи — это нормально. Он никогда не смотрел на меня так. И я остановилась, на секунду прикрыв веки. Его запах пробирался под кожу, оставляя приятные ожоги. Сочный аккорд зеленых цитрусовых, окутанных свежестью дождя, с легким ароматом березовой древесины и мускусом. Я знала его духи, я помнила их каждой клеточкой, они мне всегда нравились, и от этого хотелось плакать.

— Как ты? — прошептал Вишневский. Его мягкий голос обволакивал, подобно колыбельной, которую поют ночью, оберегая сон от кошмаров.

— Плохо, — одними губами ответила я. Затем сделала глубокий вдох и открыла глаза. Мы не двигались, мир вокруг исчез на эту безумную секунду, позволяя видеть нечто большее. Например, печаль в его глазах, и мое бессилие. Казалось, все испарились, и остались только два человека. Почему он так смотрит на меня? Почему напоминает о прошлом? Почему он меня предал…

— Эв, какого черта? — Демин прервал временное перемирие, влезая в пространство между мой и Вишневским. Я опустила голову, мысленно поблагодарив Макса.

— Я этого не делал, Ева, — вдруг произнес Ян.

— Что? — сердце пропустило удар, и я начала задыхаться. О чем он говорит?..

— Я этого не делал, поверь мне. А тот, кто это сделал… он пожалеет, обещаю.

Глава 20

Ян ушел раньше, чем я успела опомниться. Макс что-то спрашивал, даже оскорбил меня вместе с Молчановой. Однако в голове перемешались разные мысли, и самой главной в них было обещание Вишневского. Я не знала, могу ли верить ему, не знала, зачем он пришел сюда и говорил о своей невиновности. Все это было очень странным.

А когда вернулась домой, и вытащила мобильный, думала, послушаю музыку, почитаю, обнаружила около сотни пропущенных. Два или три от Демина, остальные от Яна. Он звонил в тот день, когда меня заперли и на следующий день, и даже сегодня. Ничего не понимаю. Зачем? Что творится в голове у этого парня? Мне снова захотелось разреветься.

На следующий день в школе перед первым уроком меня выловила директриса. Пригласила к себе в кабинет и долго пытала, что произошло в подсобке, с чьей подачки я там вообще оказалась.

— Это было поручение хими… ну то есть Надежды Игоревны.

— Что за вздор! Она говорила, что не посылала тебя туда. Хватит держать меня за дурочку, — закричала Юлия Витальевна, сжимая крепче в толстых пальцах карандаш. Казалось, еще немного и он треснет.

— Это правда…

— Ваши отношения с сыном господина Вишневского мне уже вот тут сидят, — женщина треснула по горлу боковой частью ладони, громко вздыхая. Знала бы она, что я чувствую аналогичное, может быть мы бы и договорились.

— Послушайте…

— Нет, это вы, Исаева, послушайте! — Юлия Витальевна резко поднялась из-за своего дорого дубового стола, уперлась кулачками в его поверхность, и смерила меня самым, что ни на есть раздраженным взглядом. — В этой школе учатся дети очень богатых родителей. Малейших слух или нелепая ситуация может отразиться не только на учениках, но и бизнесе их семей. А я искренне не хочу, чтобы мое заведение приобрело шлейф непонятной репутации.

— Зачем вы мне это говорите? –удивилась я, выпрямляя шею.

— То, что Ян нес вас на руках по коридору, знает даже перевоклассник, даже глухой! — воскликнула директриса. Я поджала губы, притупив