Читаем без скачивания Гиллеспи и я - Джейн Харрис

— Мы не можем позволить себе платить за съем, — поделилась она. — Вы же видели счета. В домике Уолтера было бы чудесно, ведь он брал с нас символическую плату. Я так ждала этого — в Кокбернспате даже дни кажутся длиннее. Там было так хорошо… И Сибил на пользу деревенская жизнь. — Энни прикусила губу. — Гарриет, я вам еще не говорила, что… — Она замялась и бросила на меня странный, почти испуганный взгляд. — Вы знаете, что она теперь вытворяет? За последние пару недель уже два или три раза.

Увы, невозможно в приличных выражениях пересказать то, что я услышала. У Сибил появилась привычка размазывать фекалии по стенам уборной. Не находя слов, я ласково обняла Энни.

— Дорогая, у всего есть и положительная сторона. — Я ломала голову в поисках нового, жизнеутверждающего взгляда на новую привычку. — Быть может, рисовать на стенах тем… тем, чем никто больше не рисует, — признак одаренности. Кто знает, вдруг Сибил пойдет по стопам отца и станет великой художницей?

К счастью, Энни тихонько рассмеялась.

— С ней все будет отлично, — сказала я. — Вот увидите. Как только у Неда закончится выставка, все непременно наладится.

К середине февраля Нед закончил последний заказ — портрет миссис Уркварт, и «герцогиня» благосклонно сообщила, что довольна результатом. Теперь художник все светлое время суток пропадал в мастерской и целеустремленно готовился к персональной выставке в галерее Гамильтона. Он планировал показать не только летние виды Выставки или недавние портреты: Нед хотел заявить о себе новыми интересными полотнами, написанными на основе недавних эскизов из Кокбернспата.

Некоторые из этих полотен мне посчастливилось увидеть первой, сразу после их завершения. Как-то в начале марта, придя в дом номер одиннадцать, я обнаружила, что Энни ушла с дочерьми на пристань — Сибил выразила желание посмотреть на корабли. Еще несколько месяцев назад Энни наверняка зашла бы по дороге на Квинс-Кресент и предложила мне пойти с ними. Однако от меня не ускользнуло, что стремление самостоятельно заботиться о девочках сделало ее менее компанейской. Уже не в первый раз я не заставала ее дома. Случалось, что она — пусть и вежливо, рассыпаясь в извинениях — не пускала меня войти под предлогом, что у них с Сибил «минута уединения» (Энни была убеждена, что девочке нужно больше внимания). Разумеется, я поддерживала и поощряла все, что могло обрадовать Сибил и смягчить ее характер.

Как бы то ни было, я решила оставить Энни записку и поднялась с горничной в квартиру.

Джесси оставила меня в холле и ушла заниматься делами, а я только и успела написать «Дорогая Энни», как на лестнице мансарды послышались шаги Неда, и он вышел навстречу. Мы обменялись парой слов, и я невольно заметила, что во время разговора он постоянно трет лицо. И вообще, он вел себя так нервно и рассеянно, что в конце концов я осведомилась о его самочувствии.

— Не беспокойтесь, Гарриет, — засмеялся он. — Я просто… по-моему, я закончил картину, над которой работал, вот и все. Самому не верится.

— Правда? Это же чудесно! Можно взглянуть?

Нед замялся. Наверное, все новые работы первой видела Энни, но, судя по всему, на этот счет не было строгих правил, потому что через миг он сказал:

— А почему бы и нет?

Полотно, которое я увидела в мастерской, поразило меня до глубины души. Быть может, потому, что я привыкла видеть на его картинах городские пейзажи, Выставку, улицы и тому подобное. Здесь же сюжет был совсем иной: фрагмент леса и две девочки (без сомнения, Сибил и Роуз), бегущие между деревьями, одна чуть позади другой. Младшая смотрит через плечо, как будто за ней гонятся. Не видно ни неба, ни горизонта — только деревья и стелющиеся по земле кусты. Из-за замкнутого пространства картина производила сильное, но тягостное впечатление. Нед рассказал, что в Кокбернспате сделал несколько эскизов леса, но образы убегающих девочек родились в его воображении. Он и сам не ожидал, что ему понравится писать деревенскую сцену.

— Полотно весьма своеобразное, — сказала я.

Мне оно показалось жутковатым, но я решила, что это лишнее подтверждение мастерства художника.

Нед с мечтательным видом разглядывал холст.

— Надо писать их почаще.

— Вы имеете в виду Сибил и Роуз?

— Нет, пейзажи.

— Снова поедете в Кокбернспат?

Он кивнул.

— Надеюсь. Может, на несколько месяцев, или еще дольше. Чтобы получилась настоящая картина — не просто зарисовки. Нужно переключиться на природу.

— Да, — сказала я. — Это будет интересно. Тем более у вас возникла тяга к таким сюжетам.

— Вы находите? — Нед с искренним интересом обернулся ко мне. В его глазах угадывалось некоторое сомнение, как будто он искал моей поддержки.

— О да. В картине нет никакой слащавости и легкомыслия. Только прямота и откровенность. Вам непременно стоит продолжать в этом направлении.

Нед улыбнулся.

— Что ж, вы никогда не давали мне плохих советов. — Он потер руки и взглянул на часы. — Гарриет, я должен спешить, если позволите. Дни сейчас короткие, и мне нужно успеть побольше… Прошу прощения…

— Не извиняйтесь! Я только допишу Энни записку и пойду.

Спустя несколько дней я получила ответ от Энни с предложением встретиться через неделю. Тон письма был бодрый, однако создавалось неуловимое впечатление, что она оправдывается. Похоже, ее новый подход к Сибил приносил плоды. В последнее время у девочки улучшилось настроение, и она прекратила портить вещи.

В один дождливый день на следующей неделе я была в гостях у Гиллеспи, как обычно, разбираясь со счетами — домашними и из «Шерсти и чулок» (я вела дела в лавке после исчезновения Кеннета). Джесси занималась стиркой и бегала вверх и вниз между баком и сушилкой, оставив меня наедине с расчетами. Когда я пришла, Неда и Энни не было дома: они отвели девочек к миссис Колтроп и, несмотря на дождь, отправились в галерею Гамильтона обсудить расположение картин на предстоящей выставке.

Я работала в столовой около часа, когда во дворе послышались шаги. Сначала я подумала, что это Джесси вернулась из прачечной, но потом услышала приглушенный сердитый голос Неда.

— Она очень несчастна. Ей хочется видеть их время от времени.

Скрипнула входная дверь — Джесси оставила ее незапертой. В холле послышались шаги, но скоро стихли.

— Не сомневаюсь, — раздался голос Энни. Чувствуя себя неловко, я уже собиралась показаться, когда она добавила: — Она наверняка желает устроить обряд изгнания бесов.

— О, мама уже сто лет не вспоминала о нем. И без нашего согласия она ничего не сделает.

Энни недоверчиво рассмеялась. Мне стало страшно, что они войдут в столовую и обнаружат меня. Я застыла, стараясь не издать ни звука. Энни что-то пробормотала, но Нед оборвал ее:

— Да, она сказала, что гордится внучками. Что тут такого?

— Ничего подобного, она сказала, что они от рук отбились.

— Она пошутила.

— Нет, это камешек в мой огород.

— Она просто хотела поддержать разговор.

— Ты ведь знаешь, Сибил стало гораздо лучше. Думаю, отсутствие Элспет ей на пользу. И мне тоже.

— Не говори так. Будет глупо, если мы встретим ее на улице. Без Мейбл ей совсем одиноко. Она хочет с тобой дружить.

— Ох, ради бога. — Энни горько усмехнулась. — Открой глаза, Нед. Ты будто ослеп. Куда ты идешь?

— Повидаться с матерью.

Его шаги гулко отозвались на лестнице. Энни вздохнула. Вскоре она тоже пошла вниз, и я услышала, как она стучит в дверь миссис Колтроп. К счастью, соседка впустила ее и захлопнула дверь. Теперь у меня была минутка, пока Энни не вернется с девочками. Я решила тихонько ускользнуть из дома, чтобы избежать неловкости.

Конечно, я очень переживала за Неда и Энни и сожалела, что из-за глупого совпадения стала свидетелем их ссоры. Мне и в голову не приходило, что в семье бурлят такие невидимые страсти. Почему-то меня охватило смутное беспокойство и предчувствие беды. Разлад между Элспет и Энни, а теперь еще и между Энни и Недом — главным образом из-за Сибил — рано или поздно станет только хуже. Почему-то мне казалось, что это предрешено, даже неотвратимо.

Вторник, восемнадцатое — пятница, двадцать первое июля 1933 года

Лондон

Вторник, восемнадцатое июля. Отношения с Сарой по-прежнему далеки от дружеских, и я не избавилась от сомнений на ее счет. Между нами не происходит ни споров, ни перепалок, однако атмосфера в доме оставляет желать лучшего. Она сердится на меня за то, что я не предупредила ее о своем анализе крови, а в назначенный день по глупости забыла его сдать. Я бы запросто позвонила доктору сама, если бы Сара не была столь нетерпелива; почему-то она устроила целый спектакль из-за переноса даты, хотя ей пришлось сделать всего один звонок. Мне кажется, она намеренно подчеркивает, как со мной тяжело, изображая мученицу.