Читаем без скачивания Спортивное предложение - Джеймс Олдридж

о том, чтобы никакое окончательное решение судом не было принято.

Но почему?

Мистер Стрэпп ринулся в бой, доказывая, что в полицейском загоне нет никакого другого пони, кроме Бо, принадлежащего мисс Джози Эйр. Но каждый раз, когда он пытался выдвинуть особо важный для него аргумент — что пони Бо был украден Скотти с фермы Эллисона Эйра, — мой отец заявлял резкий протест: Скотти не находится под судом по обвинению в воровстве! Единственное, что может сделать истец, это доказать, что предмет спора, пони, принадлежит его дочери. И это единственный вопрос, который суду предстоит решить.

В конце концов Стрэппу пришлось отказаться от этой своей идеи, так как отец снова и снова отметал малейший намек на то, что Скотти «увел» пони Эллисона Эйра.

Что же Стрэппу оставалось?

Он вызвал свидетеля Блю Уотерса и попросил его рассказать, как этот пони был отловлен в стаде.

— Протестую! — быстро вмешался мой отец. — Еще не доказано, что пони, о котором допрашивают свидетеля, есть пони, интересующий суд. Пускай же мой процессуальный противник и его свидетель говорят просто «пони», а не «этот пони».

Неразговорчивый судья Лэйкер, как всегда, руководствовался правилом «молчание — золото» и только согласно кивал. Поэтому все свои доказательства Стрэппу пришлось относить к какому-то «пони вообще». Блю рассказал, как он был пойман, как его приручали, учили, приспосабливали к нуждам мисс Джози Эйр, сколько это стоило труда и сколько мужества и умения проявила сама Джози. Стрэпп особо подчеркивал, что значил этот пони для девочки, которая лишена возможности ходить.

Я сидел позади отца, недалеко от Скотти. На Скотти был старый серый костюмчик, из которого он давно вырос. Мистер Энгус Пири явился в саржевом пиджаке, больше похожем на куртку кондуктора. От обоих пахло нафталином. По другую сторону расположились Эллисон Эйр, Джози и миссис Эйр в шляпке с очень изящной вуалеткой, затканной бабочками. Все мужчины в зале, не исключая меня, были потрясены ее столичным великолепием.

Джози внес в зал на руках ее отец. Это было очень трогательное зрелище. Но Джози была чужда сентиментальности. Ей не нужно было излишнее внимание. Она поправила руками неподвижные ноги и выпрямилась, всем своим видом показывая, что не нуждается в соболезновании. Когда Стрэпп стал распространяться насчет ее положения, она нагнулась к отцу и сердито спросила:

— Зачем ему понадобилось болтать об этом?

— Он излагает суть дела, Джози. Будь терпеливой.

Джози раздраженно тряхнула косичками и на мгновение пристально посмотрела на Скотти. Он сидел, подсунув ладони под коленки, настороженный, взъерошенный, глядя прямо перед собой. Но тут Джози перехватила мой взгляд и поняла, что и за ней наблюдают. Она покраснела и резко отвернулась.

— Итак, мистер Блю… — заговорил Стрэпп.

В зале рассмеялись, Стрэпп растерянно оглянулся.

— Меня зовут мистер Уотерс, — с достоинством поправил его Блю.

— О, конечно, прошу прощения, — спохватился Стрэпп.

Новый взрыв смеха. Я чувствовал, что переполненный зал за моей спиной ожидает, что здесь разыграется занятное представление. Для них суд был вроде их излюбленных рысистых бегов: кто-то выиграет, кто-то проиграет, — может, Джози, может, Скотти… В заднем ряду я заметил нашу учительницу мисс Хильдебранд с раскрасневшимися щеками. Видно было, что она не уйдет, пока не будет принято справедливое решение.

Когда Блю кончил давать показания, отец спросил его, видел ли он когда-нибудь Тэффа, который был куплен мистером Пири для Скотти тринадцать месяцев назад.

— Да, я его видел, — сказал Блю. — Я же его и отловил и доставил на ферму Пири.

— Какого он был роста? — спросил отец. — Укажите точно: четырнадцать ладоней, тринадцать с половиной?

— Ну, ладоней, пожалуй, тринадцати с половиной, — сказал Блю.

— Нет, нет, мистер Уотерс, я спрашиваю о точном размере, о размере, который у вас записан.

— Я его, собственно, не мерил.

— А вы или кто-нибудь другой зарегистрировали ка кие-нибудь особые приметы того пони, который был продан Пири?

— Нет, не думаю.

— Значит, у вас нет точных данных о пони, проданном мистеру Пири, не правда ли?

— Точных сведений нет.

— Значит, вы не можете сказать с уверенностью, обоснованно, что пони, который находится сейчас в полицейском загоне, не есть пони мистера Пири?

— Нет, но я думаю все-таки…

— А вы когда-нибудь измеряли рост пони мисс Эйр? — перебил его отец.

— Этого не требовалось.

— Значит, вы не можете утверждать — по способу, принятому в зоотехнических лабораториях, — что пони, находящийся сейчас в полиции, есть пони мисс Эйр?

— Таким способом не берусь доказывать. Но есть другие способы.

— Какие же другие способы? — поинтересовался отец. — Если руководствоваться методом, применяемым в науке, то вы должны предъявить записи об общих размерах лошади, о ее росте, цвете, особых приметах и т. д. Разве не так?

— Да, но не с этими пони. Они все как один.

— Но если вы хотите доказать что-то в суде, вы должны иметь эти данные, мистер Уотерс. Иначе, как вы можете утверждать, что пони, о котором идет речь, есть именно тот, а не другой?

— Очень вы все усложняете, — недовольно сказал Блю.

— Возможно. Но, к сожалению, мистер Уотерс, одного вашего слова недостаточно, чтобы суд удостоверился, что этот пони — Бо. Потому что я могу представить несколько заслуживающих доверия свидетелей, которые скажут, что это Тэфф.

— И они здорово ошибутся, черт возьми! — сказал Блю.

Но отец уже покончил с его допросом. Теперь я окончательно уяснил себе его тактику: не только нейтрализовать все, что говорит Стрэпп и его свидетели, но и настойчиво показывать, что такие же точно доказательства он может привести в пользу Скотти. Я недоумевал. Зачем выпячивать этот мотив равенства сейчас? Не лучше ли было просто подорвать позицию той стороны и всячески отстаивать правоту Скотти?

Я видел, что Стрэпп явно обескуражен, да и Эллисон Эйр тоже. Даже судья надел на нос пенсне и серьезно, молча глядел на отца, словно стараясь разгадать его дальнейшие намерения.

Единственными реальными доказательствами, которыми располагал Стрэпп, были неподкованные копыта, две мозольные отметины на задних ногах пони, оттенок его масти, а также его привязанность к Джози. Это подтверждали два свидетеля — Блю и скотник Скиттер Биндл, который тоже имел дело с обоими пони, но ни тот ни другой не могли представить требуемые моим отцом научные доказательства, что пони, содержащийся в полиции, — это Бо.

Последней была вызвана Стрэппом сама Джози. Эллисон Эйр перенес ее на свидетельскую скамью.

Судья спросил, не желает ли она сесть в кресло на возвышение, рядом с судьями.

— Нет, я хочу сидеть здесь, — ответила она.

— Так вот, Джози, — начал Стрэпп, — позволь мне спросить тебя: ты уверена, что пони