Читаем без скачивания Звезда героя - Сергей Малинин

– А ты не стесняйся, – предложил Одинцов. – Дальше меня твои слова не пойдут. Ты о Куке?

– Ну да! – Машков раздраженно ткнул в пепельницу длинный окурок и сейчас же закурил снова. – Дядькаювелир – это раз. Ты помнишь, как он в курсантские времена о своем дядюшке отзывался? Дядюшка то, дядюшка се, да такой он весельчак, да такой балагур, да такой мужик распрекрасный – ну, хоть ты памятник ему при жизни ставь. А теперь – ни гу-гу. Я его как-то спросил, как там наш московский родственник, так он такую физиономию скроил – ну, ей-богу, будто уксусу хлебнул. Я так понял, что они расплевались. Но это я так понял, а на самом деле – не факт. Может, ему просто выгодно, чтобы все думали, будто они в ссоре и не общаются.

– Допустим, – сказал Одинцов. Ему опять вспомнилось, как скривился сам Машка, когда ему предложили проконсультироваться у Кука по поводу найденного на буксире золота.

– Потом, – продолжал Машков, – деньги эти его сумасшедшие. Он говорит, жена зарабатывает, но это он так говорит. Нет, я ничего не могу сказать, Ирка у него – тетка правильная. Но ты же знаешь, что с людьми, особенно с бабами, шальные деньги делают. Видел я этих бизнес-леди, насмотрелся досыта. Одни бабки на уме, а у кого их нет, тот и не человек вовсе, а так, насекомое. Может, это она на людях такая хорошая да любящая, а наедине – мегера мегерой… Я ведь в их семейную жизнь нос не сую, мне своей с головой хватает. А Пал Андреич, заметь, и тут прав: люди со временем меняются, и, как правило, не в лучшую сторону. Я ведь сюда тоже с Балтики перевелся, а Кук здесь чуть ли не с момента окончания академии. И ты очень верно подметил: связей у него и в этом городе, и в Москве столько, что позавидовать остается. Каждый, кто у него под ножом побывал – а таких сотни, если не тысячи, – за него кому угодно глотку перегрызет. А под ножом у него кого только не было – и депутаты, и чиновники, и адмиралы, и адмиральские жены, и ментовские чины, и уголовные авторитеты, и упыри из ФСБ…

– Всех излечит, исцелит добрый доктор Айболит, пробормотал Одинцов.

– Вот именно. Причем, заметь, денег за операции он не берет, плату взимает исключительно авторитетом. А народ добро помнит, да и в колодец плевать, опять же, опасается: сегодня ты доктору Кукушкину в мелкой услуге откажешь, а завтра, не приведи господи, тебе самому сложная операция понадобится – тогда что? Поэтому он здесь при желании что угодно организует. Захочет – секту с собой во главе, а захочет – банду…

– А может, он ничего такого не хочет, – предположил Одинцов, – а хочет просто быть на своем месте и помогать людям? Может, он просто классный специалист и мировой мужик?

– Может, – согласился Машков. – И даже вероятнее всего. Я лично именно так о нем и думаю. Надеюсь, и ты тоже. Но, когда ты с «Резвого» тридцать кило золота притащил, мне сразу его московский дядька в голову пришел. Потому что тридцать килограммов золота, пускай себе и турецкого, – это для одного магазина многовато. Тут нужна целая сеть распространения. А у дядюшки в Москве три больших ювелирных магазина и четыре антикварные лавки, где тоже золотишком приторговывают. Да плюс прочные деловые связи с коллегами. Да плюс опыт работы – наверняка не только по «белым» схемам, но и по серым и даже по самым что ни на есть черным… А? Как тут не задуматься?

Одинцов промолчал, массируя ладонями щеки. Он испытывал облегчение оттого, что все самые трудные слова были уже сказаны, но ощущение после этих слов и во рту, и на душе было такое, словно наелся какой-то несусветной дряни. По светлым воспоминаниям юности будто прошлись грязными сапогами, и теперь не только настоящее, но и прошлое, раньше казавшееся незыблемым, сделалось зыбким, обманчивым и уродливым.

Машков снял с огня закипевший чайник, залил заварку, закурил еще одну сигарету и подсел к столу.

– Ладно, – сквозь зубы пробормотал Одинцов, борясь с желанием попросить вместо чаю стакан водки, – ты задумался. И что ты надумал?

Машка помедлил с ответом, занявшись колкой рафинада. Он делал это так сосредоточенно, словно от аккуратности и единообразия сахарных осколков в вазочке зависела если не его жизнь, то, как минимум, дальнейшее продвижение по службе.

– У нас тут наметилась командировка в Москву за оборудованием, – сказал он наконец. – Точнее, в ближнее Подмосковье, но это, считай, одно и то же. Я решил воспользоваться служебным положением и послать в эту командировку себя.

– Подчиненные оценят мудрость принятого тобой решения, – усмехнулся Одинцов.

– Несомненно. Ничего, пускай поворчат. А я пройдусь по этим ювелирным и попытаюсь выяснить, настолько ли далеки друг от друга наши родственнички. Дай бог, чтобы моя поездка не дала положительного результата! Не могу поверить, чтобы Кук…

– А не проще ли спросить его самого? – предложил Одинцов.

– Да уж куда проще! Как ты станешь его спрашивать? Не виноват – обидишь, виноват – спугнешь…

– Значит, как говорить с самим Куком, ты не знаешь. А как выведать его подноготную у продавщиц, которые его, может, сроду в глаза не видели, знаешь.

– А вдруг видели?

– И как ты заставишь их в этом признаться?

Машков шумно поскреб в затылке, пожал плечами и сказал:

– Не знаю. Но что-нибудь придумаю. Где ты видел девушку, способную устоять перед военным моряком?

Одинцов посмотрел на его крючконосую физиономию и выбритый до блеска череп с явным сомнением, но промолчал.

– Когда едешь? – спросил он.

– Сегодня вечером. Как раз во время твоей вахты. Но ты не беспокойся, Витька меня проводит в лучшем виде. Да и чего меня провожать, что я – дитя малое?

– Нет, – покачал головой Иван. – И даже не похож.

– Ну, вот видишь! Через три-четыре дня буду здесь. А ты чувствуй себя как дома, приглядывай за подвалом… ну, и о «Резвом» тоже, конечно, не забывай.

– А караулить как – днем буксир, а ночью сейф или наоборот? – язвительно поинтересовался Одинцов, неожиданно ощутивший себя последним защитником лежащей в дымящихся руинах крепости, которому только что приказали удержать позицию любым путем, хотя бы и посредством черной магии, если по-другому не получится.

– Ну-ну, не кисни, – догадавшись о его состоянии, сказал Машков, – это же ненадолго. И потом, Витька тебе на что?

– А за Витькой присматривать не надо? – с горечью спросил Одинцов.

– Тоже правильно, – вздохнул