Читаем без скачивания Старики и бледный Блупер - Густав Хэсфорд

Я пришел рассказать вам о призыве.

Есть в Нью-Йорке здание, Улица Уайтхолл называется, туда как заходишь, так тебя там сразу инъецируют, инспектируют, детектируют, инфицируют, презирают и загребают. Однажды и я туда зашел пройти медкомиссию — захожу, сажусь, а накануне вечером выпил хорошенько, поэтому когда утром зашел, то выглядел и чувствовал себя лучше некуда. Поскольку выглядеть я хотел как простой типичный американский пацан из Нью-Йорка, чуваки, как же хотел я, хотел чувствовать себя типичным, я хотел быть типичным американским пацаном из Нью-Йорка, и вот захожу, сажусь, и тут меня вздергивают, поддергивают, натягивают и творят всякие прочие уродства, безобразия и гадости. Захожу, сажусь, а мне дают бумаженцию и говорят: «Парень, тебе к психиатру, кабинет 604».

Поднимаюсь туда, говорю: «Псих, я хочу убивать. В смысле, хочу — хочу убивать. Убивать. Хочу, хочу видеть, хочу видеть кровь, и гной, и кишки, и жилы в зубах. Жрать обожженные трупы. В смысле. Убивать, Убивать, УБИВАТЬ, УБИВАТЬ». И тут я начал прыгать вверх и вниз и орать: «УБИВАТЬ, УБИВАТЬ», а он запрыгал со мною вместе вверх и вниз, и так мы оба прыгали вверх и вниз и орали: «УБИВАТЬ, УБИВАТЬ». Тут сержант подходит, хлоп медаль мне на грудь, по коридору дальше отправил и говорит: «Молодец. Наш парень».

Тут мне совсем поплохело.

Пошел я по коридору получать еще инъекций, инспекций, детекций, презрения и всего остального, чего со мной тут все утро творили, и просидел там два часа, три часа, четыре часа, долго я там просидел, на собственной шкуре испытав все эти уродства, безобразия и гадости, в общем, круто мне приходилось, пока они инспектировали, инъецировали каждую часть моего тела, причем не оставляли ни одной без внимания. И вот прошел я все процедуры и, когда в самом конце дошел до самого последнего человека, то зашел к нему, захожу, сажусь после всей этой катавасии, захожу, значит, и говорю: «Вам чего надо?» Он говорит: «Пацан, у нас к тебе только один вопрос. Тебя когда-нибудь арестовывали?»

И тут я начинаю рассказывать ему всю историю про Резню за Ресторан Алисы, с полной оркестровкой, и гармонией на пять голосов, и прочими делами, всеми феноме… — а он останавливает меня тут и говорит: «Пацан, а ты когда-нибудь был под судом?»

И тут я начинаю рассказывать ему всю историю про двадцать семь цветных глянцевых фотографий восемь на десять дюймов каждая, с кружочками, стрелочками и абзацем на обороте, а он меня тут останавливает и говорит: «Пацан, я хочу, чтобы ты пошел сейчас вон туда и сел вон на ту скамейку, где написано Группа Дабль-Ю… Кругом МАРШ, пацан!!»

И я, я подхожу к этой, к этой скамейке вон там, и там, где Группа Дабль-Ю написано, тебя туда определяют, если ты недостаточно высокоморален, чтобы в армию пойти после того, как совершил свое особое преступление, и на этой скамейке там сидят разнообразные безобразные и гадкие уроды. Матеренасильники. Отцеубийцы. Отценасильники! Отценасильники сидят рядом со мной на одной скамейке! К тому же гадкие, гнусные, уродливые и ужасные на вид — вылитые преступники — сидят со мной рядом на одной скамейке. И уродливейший, безобразнейший и гадостнейший из всех, мерзейший из отценасильников подходит ко мне, а был он гадкий, уродливый, и мерзкий, и ужасный, и все такое прочее, садится рядом и говорит: «Пацан, что получил?» Я говорю: «Ничего не получил, заставили заплатить 50 долларов и убрать мусор.» Он говорит: «Нет, за что тебя арестовали, пацан?» А я говорю: «Намусорил». И они все, на этой скамейке, раздвинулись от меня подальше, коситься стали и прочие гадости делать, пока я не сказал: «И нарушал общественное спокойствие». И тут все они обратно сдвинулись, пожали мне руку, и мы на этой скамейке прекрасно провели время, беседуя о преступности, о том, как матерей резать, отцов насиловать, обо всяких прочих оттяжных делах, о которых можно на скамейке разговаривать. И все было прекрасно, мы покуривали сигареты и всякое такое, пока не подошел Сержант с какой-то бумаженцией в руке, не поднял ее повыше и не сказал:

«Пацаны, на-этом-листке-бумаги-47-слов-37-предложений-58-слов-мы-хотим-знать-подробности-преступления-время-совершения-преступления-любые-другие-детали-которые-вы-можете-нам-сообщить-относящиеся-и-имеющие-отношение-к-совершенному-вами-преступлению-я-также-должен-выяснить-фамилию-офицера-полиции-совершившего-задержание-и-арест-и-любые-другие-подробности-которые-вы-имеете-сообщить», — и говорил он так сорок пять минут, и никто не понял ни единого его слова, но мы изрядно повеселились, заполняя бланки и забавляясь с карандашами на этой скамейке, и я заполнил про резню с гармонией на четыре голоса, и все там записал, как все и было, и все было прекрасно, а потом отложил карандаш, перевернул листок бумаги, и там, там, на другой стороне, прямо посередке, отдельно от всего остального на этой обратной стороне, в скобках, заглавными буквами, в кавычках, стояли следующие слова:

«ПАЦАН, ТЫ РЕАБИЛИТИРОВАЛ СЕБЯ?»

Я подошел к сержанту, говорю: «Сержант, какой же чертовской наглостью вы должны обладать, чтобы спрашивать меня, реабилитировал ли я себя, в смысле, то есть, в том смысле, что я сижу тут у вас на скамейке, в смысле, сижу тут у вас на скамейке Группы Дабль-Ю, потому что вы хотите знать, достаточно ли я высокоморален, чтобы вступить в армию, жечь женщин, детей, дома и деревни после того, как намусорил.» Он на меня посмотрел и говорит: «Пацан, нам такие, как ты, не нравятся, и мы отправим твои отпечатки пальцев в Вашингтон».

И вот, друзья, где-то в Вашингтоне, обожествляемое в какой-то маленькой папке, лежит черным по белому исследование моих отпечатков пальцев. И единственное, почему я вам сейчас пою эту песню, — это потому, что, может быть, вы знаете кого-нибудь в похожем положении, или сами можете быть в похожем положении, и если вы окажетесь в таком положении, сделать вы можете только одно: зайти в кабинет к психиатру, где бы вы ни были, просто зайти и сказать: «Псих, заходи — будешь сыт и пьян — к Алисе в ресторан». И выйти. Знаете, если один человек, всего лишь один человек так сделает, они могут подумать, что он очень болен, и его не загребут. А если два человека, два человека так сделают, в гармонии друг с другом, то они могут подумать, что эти двое — педики, и не загребут ни одного. А три человека это сделают, три, можете себе вообразить, три человека заходят, поют строчку «Ресторана Алисы» и выходят. Они могут подумать, что это организация. И представьте, вы представьте только себе: пятьдесят человек в день, я сказал — пятьдесят человек в день заходят, поют строчку из «Ресторана Алисы» и выходят. Тут, друзья, они могут подумать, что это массовое движение.

Так оно и есть, это Массовое Движение Против Резни За Ресторан Алисы, и вступить вам в него можно, всего лишь спев ее при первом же удобном случае, когда ее заиграют на гитаре.

С чувством. Поэтому мы подождем первого же удобного случая. Когда ее заиграют на гитаре, вот тут, и подпоем, когда ее заиграют. Вот она:

Заходи — будешь сыт и пьян — к Алисе в ресторанЗаходи — будешь сыт и пьян — к Алисе в ресторанВовсе не сложно найти этот домПолмили от свалки, а там — за угломЗаходи — будешь сыт и пьян — к Алисе в ресторан

Это было ужасно. Если вы хотите покончить с войной и всем прочим, петь надо громко. Я вам эту песню пою уже двадцать пять минут. И могу еще двадцать пять минут петь. Я не гордый… и не устал.

Поэтому подождем, пока ее не заиграют на гитаре в следующий раз, и теперь уже с гармонией на четыре голоса и чувством.

Вот ждем, просто ждем, пока ее не заиграют еще раз.

Поехали.

Заходи — будешь сыт и пьян — к Алисе в ресторанТолько Алису не лапайЗаходи — будешь сыт и пьян — к Алисе в ресторанВовсе не сложно найти этот домПолмили от свалки, а там — за угломЗаходи — будешь сыт и пьян — к Алисе в ресторанДа да да да да да да дамК Алисе в ресторан

БЛЕДНЫЙ БЛУПЕР

На прошлой неделе морские пехотинцы из состава разведывательного дозора сообщили о перестрелке с подразделением противника у города Фубай. Среди убитых вьетконговцев был обнаружен явный предводитель отряда партизан — стройный юноша-европеоид, длинноволосый шатен.

Этот белый юноша был в поношенном зеленом обмундировании, с красным шарфом, завязанным поперек груди. В руках его был АК-47 — автомат, разработанный в Советском Союзе и используемый в регулярной армии Северного Вьетнама.

Морские пехотинцы уверены, что предводителем партизан был американец, рядовой морской пехоты, числившийся пропавшим без вести с 1965 года.

Они сообщают также, что за последние несколько месяцев получили несколько сообщений об американцах, действующих в составе вьетконговских подразделений в окрестностях города Фубай.