Читаем без скачивания Княжич Олекса. Сказ второй - Анна Архипова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Впрочем, сразу отказывать Брячиславу он не стал, и даже согласился провести смотрины возможной невесты. По его распоряжению, Параскеву немедля привезли в Смоленск, дабы князь Ярослав мог воочию убедиться в достоинствах дочери Брячислава. Девица произвела на него приятное впечатление — была недурна собой, крепка здоровьем и, как и полагается благочестивой бабе, вела себя с должной скромностью.
«Я так думаю, Брячислав Василькович! — заговорил с полоцким князем Ярослав. — Ежели обязуешься ты собрать для дочери своей богатое приданное, какое я означу, то — так и быть! — дам я тебе слово, что женится Александр на ней. Но не обессудь, коли не сумеешь выполнить ты моих условий! Так и знай, разорву я тогда договоренности наши и подыщу Александру другую невесту».
«Все исполню, как обещал, Ярослав Всеволодович! — поклялся князь Брячислав, осеняя себя крестом. — Дай только срок!»
«Срок у тебя есть, — ответил Ярослав на то. — Александр юн еще для свадебных обрядов, пока что надобно мне старшего своего сына оженить. Ну а после того, как женю Федора, настанет очередь Александра. Вот к тому времени и готовься!»
На том два князя и сговорились меж собой.
Ярослав, перестав вспоминать былое, снова окинул взглядом владычные палаты. Расторопные служки накрывали столы к трапезе и по воздуху плыли приятные ароматы. Затем он посмотрел на Александра — чувствуя невыразимую гордость за своего сына. Вот уж не думал Ярослав и не гадал, что Александр сможет в столь юном возрасте показать удаль воинскую! И правда, богатырь у него растет, настоящий воевода!
— Помнишь, обещал я тебе, что, ежели справишься ты с делами Новугородскими, то на следующую сечу поедешь по правую руку от меня? — заговорил с сыном князь, а когда Александр с горящими глазами, кивнул, то прибавил: — Так вот! Скоро отправляет брат мой, Великий князь владимирский, Юрий своего сына войной на мордву и зовет меня с дружиной в поход. Поход этот станет для Федора, — Ярослав бросил короткий взгляд на старшего своего сына, — его боевым крещением. Тебе же обряд этот проходить рано, но дозволяю я тебе ехать со мною в поход по правую мою руку, Олекса!
Александр снова вскочил со своего места и земно поклонился ему.
— Благодарю тебя, батюшка! — не в силах скрывать радостной улыбки, выпалил княжич. — До чего же счастлив я!
Княжич Федор, не выдержав, отвернулся в сторону, не в силах видеть благосклонности отцовской, пролившейся на голову его младшего брата. Точно, Олекса теперь будет любимцем у их отца! От ненависти, душившей его, Федору хотелось плакать словно малому дитю. И если б умер прямо сейчас Александр, то испытал бы он не сравнимое ни с чем ликование, а отнюдь не скорбь!
«Вот если Олекса умер…» — проговорил про себя княжич и только потом испугался.
Вдруг он сказал это вслух?
Но — нет! Никто не слышал его скверных мыслей, ни отец, ни брат, ни гридники.
10. БЛАГОСЛОВЕНИЕ ВЛАДЫКИ
— В месяце декамбрий шесть тыщ семьсот сорок второго года от сотворения мира[11], собралися князь Ярослав Всеволодович с дружиною своею могучею идти на ливонцев, бесчинствующих в псковских землях, — аккуратно выводя буквицы, записывал церковный писец на пергаментном листе мысль свою. — Смута великая охватила земли сии, домогался власти в Пскове опальный князь Ярослав Владимирович вместе с орденом меченосцев и проливалася кровь православная обильно на землю русскую…
Занятие писца прервал торжественный церковный звон. Он оставил пергамент и поспешил вместе с другими обитателями владычных палат выйти на улицу. Князь вместе со своей хозяйской дружиной находился в новугородском детинце, в соборе Святой Софии — но подойти поближе и поглазеть на действо, развернувшееся в соборе и во дворе перед собором, для зевак не представлялось возможным. Весь двор и окрестности занимали княжьи дружинники, охранявшие подступы к белокаменному храму. Оставалось только вытягивать шею посильнее, в надежде увидеть хотя бы толику происходящего.
— Благословляю тебя, княже Александр Ярославич, на подвиги ратные! Будь славным и бесстрашным воином! И пущай не оставит тебя в битве милость божья и защита Спасителя нашего Исуса Христа! — возвещал архиепископ, совершая движения кабилом над головой сына князя Ярослава. — И да станешь ты гордостью и опорой батюшки своего, князя Ярослава Всеволодовича!
Освободив руки от кадила, Спиридон принял из рук князя Ярослава боевой шелом и приблизился к княжичу, стоящему на коленях перед церковным алтарем с почтительно склоненной головой. Владыка вначале поднял руки со шеломом вверх, а затем неторопливо опустил их на голову Александра, облачая того в шелом.
Шелом этот был изготовлен по случаю обряда крещения боем, что решился учинить Ярослав над неугомонным Александром, и поражал богатством отделки — железный корпус шелома покрывали золотые и серебряные пластины с библейскими орнаментами. Да, князь Ярослав никогда не скупился для своих сыновей! Когда почти два года назад сей обряд проходил его сын Федор, то и тогда князь даровал своему первенцу не менее роскошный боевой шелом.
Надев на голову княжича шелом, архиепископ снова простер руки к князю Ярославу и тот передал ему сложенный боевой стяг. По традиции князь-отец выбирал для сына символ для стяга, который в битве служил воинам ориентиром — и Ярослав выбрал Спас Нерукотворный. Бабы-умелицы вышили на стяге лик Исуса Христа, придав облику Спасителя устрашающий вид, какой и требовался для поднятия боевого духа. А вот цвет стяга Александр выбрал сам! Обыкновенно стяги выкрашивались к алые или белые цвета, но княжич Александр, со свойственным ему упрямством, пожелал выделяться среди прочих и выбрал цвет черный, как сама ночь. К такому пожеланию сына Ярослав отнесся снисходительно — пусть сын потешится, даже если и кажется его прихоть чудной кому-то вокруг.
Спиридон протянул княжичу стяг — и Александр принял его из рук владыки.
— Отныне ты не отрок больше, а муж ратный! — провозгласил Спиридон громогласно.
Александр, наконец, поднялся с колен, выпрямившись в полный рост. За два с половиной года, прошедших с момента возвращения Александра в Новугород, тот еще больше вытянулся в росте и раздался в плечах, смотрясь старше своего почти что четырнадцатилетнего возраста.
«Господь воистину одарил княжича здоровьем богатырским и разумением обширным! — подумал владыка Спиридон. — Не родись он в княжеской семье, то взял бы я его в обучение
