Читаем без скачивания У ночи тысяча глаз - Корнелл Вулрич

— Вон там, — указал Сокольски и перешел на другую сторону.

Доббс изменил направление и последовал за ним.

— Не этот.

— Знаю, но там же висит табличка «Сдается квартира», ты что, не видишь? Если мы ищем комнату, то не можем пройти мимо этой и пойти справляться в доме, где такой таблички нет.

— А не слишком ли мы мудрим?

— В нашем деле такой штуки не бывает. Одна небольшая промашка подобного рода — и пиши пропало все представление.

Они уже были на противоположной стороне. Доббс вздохнул:

— Если он читает мысли, у нас все равно нет никаких шансов.

— Он, возможно, и прочитает наши мысли, но только тогда, когда узнает, что мы есть. Если же он ни слухом ни духом, что наши головы где-то поблизости, как же он в них будет читать? Ему это и на ум не придет.

Доббс зябко передернул плечами:

— Вроде как и думать боязно.

— Тоже мне, удивил, — саркастически бросил Сокольски. — Ну что ж, входим в роль. Я буду «за». Ты «против». Ты убеждаешь меня не снимать комнату.

Они вошли в подъезд, нажали кнопку одного из звонков. Дверь открылась. Они оказались в доме. Возле квартиры стояла женщина, пристально глядя на них.

— Да?

— Мы ищем комнату. Видели ваше объявление.

Лицо у нее вытянулось.

— Ах, вас двое? А я подыскиваю одного жильца. С двумя слишком много мороки.

— Мы не какие-нибудь подонки, — агрессивно начал Доббс.

— Успокойся, Эдди, — осадил его Сокольски.

— Тогда мне придется брать с вас в два раза больше, — решила женщина.

— А сколько это — в два раза больше?

— Десять — по пять с головы, — несколько неуверенно ответила она.

— Ну, у вас и аппетит, — заявил Доббс. — Идем, Билл.

Женщина пошла на попятный:

— Вы что, даже и посмотреть не хотите?

— Да, пожалуй, взглянем, раз уж пришли, — настоял Сокольски. — Может, мы еще и поладим.

Они осмотрели комнату.

— Сколько же готовы платить вы? — спросила хозяйка. — В разумных, разумеется, пределах.

— Вроде как маловата, — бросил Доббс, недовольно оглядываясь.

— Ладно, девять — за двоих.

— Кровать односпальная, — продолжал сомневаться Доббс.

— В подвале есть раскладушка. Могу ее принести.

— Нет! Спать на ней придется мне, — пронзительно завопил Доббс. — О нет, никаких раскладушек!

Терпению женщины приходил конец.

— Чего ж вы хотите? Двуспальную кровать за девять в неделю? Два комплекта белья и двойная работа? Комнаты за такую цену вы больше нигде в городе не найдете.

— Идем, Билл, — бросил Доббс.

— Вы уж нас простите, — дипломатично извинился Сокольски. — Не знаете, не сдаются ли где-нибудь еще комнаты в вашем квартале?

— Я вам не справочное бюро. Мне надо свою комнату сдать, — проворчала женщина, выпроваживая их из квартиры, и захлопнула дверь.

Оказавшись на улице, Сокольски весьма определенно указал пальцем в нужную сторону:

— Давай попытаем счастья вон там.

Они потащились дальше. Занавеска на окне у них за спиной сердито щелкнула.

— Для Макмануса мало, что мы шляемся в штатском, ему еще и актеров подавай, — тихо протестовал Доббс.

— Ничего страшного, — заверил его напарник.

Вскоре они снова остановились, как будто наугад.

— Вот дом, заглянем? — предложил Сокольски.

Они вошли и позвонили привратнице.

— Нам нужно снять апартаменты под или над его комнатой.

— Ну уж, это нам ни за что не удастся, — покачал головой пессимист Доббс.

— Сначала проникнем в дом, а там посмотрим.

Появилась привратница в расклешенном полупальто поверх не поддающейся определению одежды, которой на ней, казалось, было несколько слоев.

— Мы ищем комнату, — сказал Сокольски.

— Отдельных комнат в доме нет, только квартиры. Этим я не занимаюсь. Вам придется побеседовать с самими жильцами.

— Вы никого не знаете, кто бы хотел сдать комнату в своей квартире? Мы ходим по улицам уже с одиннадцати утра. — Доббс вытащил газету из кармана и взмахнул ею перед женщиной. По всей странице рубрики «Сдаются комнаты» многие объявления были аккуратно вычеркнуты карандашом, как будто эти предложения уже отвергнуты.

— А вы заходили в двести четырнадцатый в нашем квартале?

— Только что оттуда. Она хотела нас выдоить.

Привратница скривила губы:

— Пора бы ей и поумнеть. Комната пустует у нее уже восемь месяцев.

— А все-таки, как насчет вашего дома? — настаивал Сокольски.

Она пожала плечами:

— Попытайте счастья, если хотите, да только я сомневаюсь. Возможно, Томаццо на втором этаже захотят сдать вам комнату, у них одна лишняя. В прошлом месяце их старшая дочь вышла замуж и теперь с ними не живет.

Они поднялись по лестнице без сопровождения.

— Не годится, второй этаж, — выдохнул Сокольски, продолжая подниматься вверх. Доббс покорно следовал за ним.

На площадке четвертого этажа он снова прошептал:

— Вот она. Та, что слева. Запомнил?

Когда они на цыпочках проходили мимо двери, Доббс, сам, вероятно, того не сознавая, даже отвернулся: очевидно, чтобы его мысли не передались неодушевленной лестнице.

На пятом полицейские остановились.

— Ей соответствует вот эта, — сориентировался Сокольски и три раза постучал костяшками пальцев в дверь.

Подождали. Тишина.

— Никого нет дома, — предположил Доббс.

Покачав головой, Сокольски удержал его на месте:

— Я слышал какой-то звук.

Дверь неожиданно отворилась, как будто кто-то за нею прислушивался. На них смотрела женщина с жестким морщинистым лицом и волосами цвета терракоты. Она, видно, долго прислушивалась, прежде чем решилась открыть.

— Что вам угодно? — сердито спросила она.

— Мы ищем комнату. Привратница сказала, что вы, возможно, пожелаете…

Ее лицо осталось невозмутимым.

— Проваливайте отсюда, — отрезала она.

— Но ведь привратница…

— Передайте ей, пусть закроет свой поганый рот, пока я не спустилась и сама ей его не закрыла. — Она напоминала идола, высеченного в камне. — У вас все? — добавила она и сама же ответила на свой вопрос: — Да, все.

Дверь захлопнулась.

— Старая мегера, — пробормотал Сокольски.

Они постояли немного, повернулись и стали спускаться по лестнице.

— Ты понял, в чем дело? — спросил Доббс.

— Нет. Что ты имеешь в виду?

— Она занимается проституцией.

— Да ну, она же старая, — засомневался Сокольски.

— Ну, если уже больше не занимается, отошла, так сказать, от дел и живет на заработанное, так в прошлом занималась. Такие волосы могут быть только у гулящей девки.

Они еще раз подошли к привратнице:

— Как зовут дамочку наверху в задней части дома?

— Элси Мур. — Женщина произнесла имя разборчиво. — Во всяком случае, так она говорит.

Парни вышли на улицу.

— Что будем делать?

— Позвоним Макманусу.

Детективы завернули за угол и позвонили.

Из будки Доббс вышел весь мокрый:

— Он сказал: «Даю вам час, чтобы проникнуть в эту квартиру. Мне плевать, останется она там или нет. Вы вселитесь в квартиру, а ее оттуда выселите. Я хочу, чтобы вы были там к трем». Сейчас он проверяет, состоит ли она на учете. Нам в помощь посылает двух парней.

— В помощь для чего? — захотелось знать Сокольски. — Значит, нас будет четверо?

— Понятия не имею. Так он сказал.

Не отходя от телефонной будки, они подождали ребят. Те явились минут через двадцать.

— Я — Эллиот из отдела по борьбе с проституцией, — представился один. — Это мой напарник. Вы те самые парни?

Сокольски недовольно слегка отодвинулся от него, как брамин от неприкасаемого.

— Шестнадцать арестов, — доложил Эллиот. — В первый раз она записалась под именем Элси Мур, потом им не пользовалась, так что, вполне возможно, это ее настоящее имя. Последний раз ее забирали шесть лет назад. С тех пор — завязала.

— Скорее просто затаилась, — мрачно заметил Доббс.

— Вроде как грязная игра, — вставил Сокольски.

— Ничего с ней не станется, заберем еще разок. Макманусу нужно провернуть дельце, а она только препятствует движению.

Они снова вернулись к дому и спрятались, чтобы не попасть на глаза привратнице. Эллиот вошел и побеседовал с ней.

Потом вышел и сообщил:

— Нам даже не придется подниматься. Она держит крохотную шавку, из тех, что подметают пол своей шерстью, и примерно в это время ее ежедневно прогуливает. Выйдет с минуты на минуту.

Сокольски ахнул:

— Вы собираетесь взять ее белым днем, на виду у всех?

— Когда у них есть судимость, они в безвыходном положении. У них нет никаких шансов. Я мог бы проделать это даже у дверей церкви, и все было бы нормально.