Читаем без скачивания На Муромской дороге - Сергей Шведов

– Вы меня разочаровываете, господин Химкин, – строго заметил Балабанов. – А это чревато сами понимаете чем.

Чем это чревато для Химкина Балабанов и сам не знал, но журналист, что значит интеллектуал высокого полёта, его понял и полинял лицом почти до обморочного состояния. Для приведения агента в чувство майор воспользовался коньяком.

– С Полуэктовым у меня на сегодня назначена встреча, – упавшим голосом сказал Химкин.

– Цель конспиративной встречи? – Передача компромата на очень высокопоставленных лиц. – А что, «Независимый колокол» сам не может компромат опубликовать? – Нам доверия больше.

Надо быть уж очень большим идиотом, чтобы доверять «Комсомольскому агитатору», но, как известно, Россия издавна славится своими дорогами и очень простодушными гражданами. У Балабанова были сомнения, имеет ли Полуэктовский компромат отношение к операции с кодовым названием «Ответный визит», но долг требовал от майора установления истины, а посему он решил на всякий случай подстраховаться.

– Я пойду с вами на встречу с Полуэктовым. – А в качестве кого, простите?

– В своём истинном качестве резидента юпитерианский разведки.

Химкин осторожно прокашлялся и высказал робкое сомнение, что подозрительный Полуэктов поверит в присутствие инопланетян на нашей грешной Земле.

– Они все принимают меня за идиота, – пожаловался резиденту агент Химкин. – Говорят, что нет никаких доказательств вашего здесь пребывания.

– Если бы у ваших спецслужб были бы хоть какие-то мало-мальски значимые сведения о моей работе на юпитерианскую разведку, то меня либо арестовали, либо объявили персоной нон грата.

Аргумент был, что ни говори, железный, и Химкин с готовностью закивал птичьей головой. Его доверчивость действительно можно было бы считать идиотизмом, если бы не высокие, ну просто очень высокие гонорары, которые он получал. Умному Балабанову о таких деньгах и мечтать не приходилось. Вот и думай тут, что в нашей замечательной стране считать шизофренией, а что нет. Тем более что Химкинский бред, как успел заметить майор, так или иначе, рано или поздно, оборачивается былью. В чём тут фокус Балабанов постичь не мог, а шевелить извилинами в этом направлении было опасно, запросто можно было впасть в энтропию с последующей сублимацией в геморроидальную сферу. Столичная жизнь, это вам не таёжное прозябание, здесь мало увидеть глазами, надо ещё собрать доказательства подтверждающие факт наличия события, в противном случае оно рассосётся с поразительной быстротой, и вы долго будете потом мучиться сомнениями – а был ли мальчик, или все это вам только пригрезилось?

Встреча посланца лондонского изгнанника с видным московским журналистом должна была состояться в Думе. Балабанов выразил по этому поводу своё неудовольствие Химкину. По его мнению, проводить конспиративную встречу в стенах столь уважаемого государственного учреждения было верхом неприличия, противоречащим профессиональной этике, на нарушение которой ни один уважающий себя агент не пойдёт.

По пути в Думу заскочили в Управление и прихватили с собой Гонолупенко. Лейтенант предлагал взять на всякий случай и Джульбарса, но эту идею пришлось отбросить, поскольку пса в солидное учреждение, скорее всего, не пустили бы.

У стен парламента разъярённая толпа о чём-то горячо спорила с известным всей стране депутатом Жигановским. Спор явно уже перерастал рамки дискуссии и грозил превратиться в народный бунт локального масштаба. Доблестные стражи порядка кучковались поодаль, давая журналистской братии возможность, заснять эксцесс во всех ракурсах. Гонолупенко тоном знатока прокомментировал увиденное. По его мнению, пиаршоу не хватало экспрессии. И Жигановский не дотягивал до лучших своих образцов, и толпа как-то вяло швыряла в него камнями. Словом, на экстремизм заварушка явно не тянула, и можно было не сомневаться, что строгий телебосс Эдик Аристов подобную халтуру в эфир не пустит, дабы не дискредитировать непрофессионально сделанной работой свою компанию.

Химкин прошёл в Думу беспрепятственно. Балабанову с Гонолупенко пришлось предъявлять служебные удостоверения и долго лаяться с коллегами, которые ревниво отнеслись к прибывшим по служебной надобности людям и выказали рвение совсем не там, где требовалось. Балабанов пригрозил пожаловаться министру, после чего был, наконец, опознан, как свой, и допущен в святая святых Российского государства. В святая святых царил натуральный бардак. Народ бродил по зданию толпами, а в буфете торговали водкой на разлив и пивом, что, по мнению Балабанова, должно было непременно сказаться на качестве принимаемых законов

Недобитый толпой депутат Жигановский вздумал было компенсировать неудачу с пиаракцией скандалом в стенах Думы, но, оценив взглядом габариты Балабанова и вежливую улыбку лейтенанта Гонолупенко, передумал.

– Иностранная делегация, однозначно, – сказал он сопровождающим лицам и прошествовал мимо с видом оскорбленного в лучших чувствах человека.

В кабинете Полуэктова Химкина уже ждали. Правда, и видного депутата и его скромного помощника слегка шокировало появление вместе с журналистом ещё двух лбов, совершенно лишних при конфиденциальном разговоре.

– Я всё объясню, – заторопился Химкин. – Здесь не подслушивают? – Как можно, – гордо вскинул голову депутат. – Это запрещено законом. – Значит, подслушивают, раз запрещено, – сделал вывод Гонолупенко.

– С кем имею честь, – свёл брови у переносицы депутат Полуэктов, которого прямо-таки распирало от собственной значительности и от важности порученной ему миссии. Впрочем, небольшой рост и хлипкая комплекция Полуэктова не позволяли ему превратиться в гранитную глыбу.

– Мистер Балабан, – взял на себя инициативу резидент юпитерианских спецслужб, отодвинув в сторону агента Химкина. – А это мистер Гонлоу, пресс-атташе посольства Каймановской державы.

– Собственно, чем обязан? – растерялся депутат, не на шутку озадаченный напором неизвестных лиц. – Ай гоу компромат, – с ходу перешёл на каймановский язык мистер Гонлоу.

Лицо Полуэктова покрылось мелкими каплями пота. Взгляд, который он бросил на скромно стоящего в углу журналиста мог бы испепелить любого, ну, в крайнем случае, вогнать в краску, но Химкин на демарш депутата никак не отреагировал, возможно потому что чувствовал себя в полной безопасности под защитой могушественнейших в нашей Галактике юпитерианских спецслужб.

– Си-эн-эн вам подойдёт? – в лоб спросил мистер Балабан. – Мне не совсем понятно, о каком, собственно, компромате идёт речь, – депутат бросил растерянный взгляд на своего помощника.

Полуэктов явно трусил. Депутатская неприкосновенность депутатской неприкосновенностью, но за компромат у нас в лучшем случае могут набить морду. Но бывают и случаи худшие.

– Хорошо, пусть будет Би-би-си. В крайнем случае «Голос Америки» или «Свободная Европа»

– Видите ли, господа, – слегка очухался, наконец, депутат, – у меня есть строгие инструкции от человека, поручившего мне деликатное дело. В конце концов, господин Сосновский и без вашего посредничества мог обратиться к вышеназванным компаниям, если бы считал это полезным для себя.

Балабанов оглядел рассеянным взором кабинет известного политического деятеля и пришёл к выводу, что слухи о роскошной жизни наших депутатов сильно преувеличены. Ни тебе серебряных раковин, ни золотых унитазов. Мебель – самый обычный итальянский ширпотреб. И кроме компьютеров да телевизоров в этой обители странствующего по забугорным столицам либерала не на чем взгляду остановиться.

Разумеется, Балабанов и не рассчитывал, что господин Полуэктов вот так сразу выложит незнакомым людям привезённый из Лондона компромат, а потому и не слишком огорчился отказу. Важнее было другое: требовалось создать у нервничающего депутата впечатление, что им заинтересовались некие могущественные и наглые структуры, цели которых непонятны, но вряд ли дружественны.

– Я расцениваю ваш визит, как провокацию спецслужб, – гордо вскинул голову Полуэктов. – И на ближайшем же заседании Думы поставлю вопрос о доверии нашему правительству.

– Не смешите, – холодно усмехнулся Балабанов. – К тому же судьба вашего правительства нас с мистером Гонлоу совершенно не интересует. Всего хорошего, мистер Полуэктов. Настоятельно рекомендую вам, хорошенько подумать над нашим предложением.

Оставив Химкина объясняться с встревоженным депутатом, доблестные стражи порядка отправились в парламентский буфет, где, не мудрствуя лукаво, заказали себе по рюмке водки с закуской по очень смешным ценам. Окружающие столики не пустовали. Балабанов опознал нескольких известных по телерепортажам людей, среди которых колоритной внешностью выделялся депутат Кандыба. К удивлению майора, Кандыба пил не водку, а чай, что, между прочим, стань это достоянием гласности, могло бы сильно подорвать его репутацию в глазах простого народа, о благосостоянии которого он неустанно пёкся. – Хаудуюду, – помахал Кандыба Гонолупенко рукой, приняв его, видимо, за представителя дружественного нам африканского народа.