Читаем без скачивания Дело о нервном соучастнике - Эрл Гарднер

— Я утверждаю, ваша честь, — сказал Мейсон, — что протест окружного прокурора был сделан им не по доброй воле, а с целью сделать заявление, оказывающее воздействие на присяжных.

— Я возмущен! — заявил Бюргер.

— Возражение отклоняется. Свидетель, отвечайте на вопрос. Адвокаты не должны переходить на личности, — сказал судья Седгвик.

— Какой был вопрос? — переспросил свидетель. Секретарь суда повторил вопрос:

— У вас была вчера вечером более чем двухчасовая кабинетная беседа с окружным прокурором?

— Нет, — ответил Элкинс.

— Вы хотите сказать, — улыбнулся Мейсон, — что ваша встреча с ним длилась не два часа?

— Да.

— Вы были с ним два часа!

— Нет.

— Или больше?

— Да.

— Примерно три часа?

— Да.

— Больше трех часов?

— Нет.

Теперь Мейсон спросил уже уверенно:

— Что вы имели в виду, говоря, что прошлым вечером у вас не было кабинетной встречи с окружным прокурором?

— Мы не были в кабинете, — ответил Элкинс.

В зале раздался смешок, но быстро стих, так как судья нахмурился.

— Понимаю, — сказал Мейсон. — Итак, во время беседы с окружным прокурором, которая проходила скорее у него в офисе, чем в кабинете, вы обсуждали перекрестный допрос и то, что вы будете говорить со свидетельского места.

Свидетель занервничал. Гамильтон Бюргер вскочил с места.

— Конечно, я обсуждал его положение как свидетеля и говорил ему, что допрос может оказаться наиболее изнурительным, отчаянным, последним…

— Достаточно, мистер окружной прокурор. Сядьте на место, — прервал его судья Седгвик. — Допрашивается свидетель, а не окружной прокурор.

— Да, ваша честь.

— Мы говорили о многом, — сказал Элкинс.

— Является ли фактом то, — продолжал Мейсон, — что ваши «да» и «нет» в ответ на мои вопросы вызваны предупреждением окружного прокурора, что если вы выдадите информацию по своей инициативе или дадите полный ответ на вопрос, то можете попасть в неприятную ситуацию? Говорил ли он вам, что лучше всего сбить с толку Перри Мейсона, с предельной осторожностью выслушивая вопросы и отвечая минимальным числом слов…

В первый раз Элкинс опустил глаза. Прокашлявшись, он посмотрел на окружного прокурора.

Судья Седгвик также посмотрел на прокурора.

Гамильтон Бюргер попытался было встать, затем передумал и остался на месте.

— Вы не можете ответить на вопрос? — спросил Мейсон.

— Да, он в самом деле говорил что-то похожее, — признался Элкинс.

— Итак, — уточнил Мейсон, — ваша политика кратчайших ответов на вопросы была предложена вам окружным прокурором на встрече вчера вечером?

— Я могу отвечать на вопросы так, как я захочу.

— Конечно, — сказал Мейсон, — конечно. Но я подчеркиваю, что эта манера кратко отвечать на вопросы была предложена вам окружным прокурором на встрече вчера вечером.

— Да, мы это обсуждали.

— Я повторяю, была ли эта манера отвечать на вопросы кратчайшим способом предложена вам окружным прокурором на встрече вчера вечером?

— Да.

— И окружной прокурор сказал вам, что это будет лучшим способом поставить меня в тупик при перекрестном допросе, так?

— Он сказал, что для меня это будет лучшей защитой.

— Лучшей защитой? — переспросил Мейсон.

— Да.

— Против чего вам нужно защищаться? — продолжил Мейсон.

— Мне нужно держаться своих показаний.

— Другими словами, рассказывать историю, которая должна служить свидетельством?

— Это была правда.

— Итак, вчера вечером вы договорились с окружным прокурором поставить меня в тупик, чтобы вы смогли придерживаться любой ценой той истории, что вы рассказали.

— Ваша честь! — заявил Бюргер. — Я не могу это выносить. Суд отверг один из моих протестов, но я должен настаивать, что использование слова «договорились» искажает реальный смысл. Я считаю, что этот вопрос уже задавался и на него был дан ответ, вопрос тенденциозный и нарушает порядок перекрестного допроса. Адвокат сделал заявление и теперь спорит со свидетелем.

— Принято, — сказал судья Седгвик. — Думаю, эту фазу дела вы уже прошли, мистер Мейсон. Давайте продолжим перекрестный допрос.

— Хорошо, ваша честь, — сказал Мейсон и повернулся к свидетелю. — Итак, после собрания директоров у вас осталось впечатление, что Латтс нарушил соглашение между директорами «Силван Глэйд девелопмент компани»?

— Естественно. Я знал, что если бы Латтс получил предложение о продаже акций приблизительно по их номинальной стоимости, то он обязательно посоветовался бы с остальными… Поэтому я предположил… Лучше я просто отвечу на ваш вопрос «да».

— Мистер Элкинс, — сказал Мейсон, — у нас с вами все будет получаться намного лучше, если вы будете следовать своим собственным склонностям, а не тем инструкциям, которые вам дал окружной прокурор, — произносить как можно меньше слов.

Гамильтон Бюргер не смог сдержаться:

— Ваша честь, я заявляю, что свидетель имеет право отвечать любым удобным для себя способом.

— Меня интересует вполне законная информация, ваша честь, — сказал Мейсон. — Информация, на которую имеют право и присяжные, и мой клиент. Я полностью согласен с тем, что свидетель может отвечать на вопросы любым удобным для себя способом, если только его ответ правдив и содержателен. Но я указываю свидетелю на то, что если он сохранит свою манеру ответов типа «да» и «нет», то довольно долго просидит на свидетельском месте. А ввиду сложившихся обстоятельств и признанного факта, что эта тактика была разработана в офисе окружного прокурора с целью сбить меня с толку, то я настаиваю на том, чтобы мне была предоставлена возможность провести перекрестный допрос с максимальной тщательностью.

— Вам не нужно делать подобные заявления в адрес суда, — сказал судья Седгвик. — Никто не собирается урезать перекрестный допрос. Я заявляю, что суд понимает сложившуюся ситуацию и предоставляет вам самые широкие возможности в связи с перекрестным допросом. А теперь продолжайте допрос свидетеля.

— Итак, — Мейсон повернулся к Элкинсу, — вы подумали, что причиной, по которой Латтс не предоставил возможность другим директорам приобрести акции по предложенной им цене, было то обстоятельство, что эта цена была настолько высока, что он пожелал принять предложение до того, как предать его огласке? В сущности, именно это вы подумали?

— Да.

— При таких событиях с акциями компании вы хотели быть в курсе дела, не так ли?

— Да.

— И вы решили проследить за мистером Латтсом?

— Я уже об этом сказал.

— И вы приложили определенные усилия для того, чтобы слежка не была замечена?

— Да.

— Какие именно?

— Вы уже ответили на это своим вопросом. Я сделал все, чтобы остаться незамеченным.

— Когда мистер Латтс был в офисе компании, вы тоже оставались там?

— Мистер Латтс находился в своем личном офисе. Я же был в офисе компании, да.

— Вы могли заглянуть в офис Латтса?

— Нас разделяла перегородка из матового стекла. Мне были видны лишь размытые силуэты.

— И что потом?

Потом другой директор компании, Реджерсон Неффс, зашел в офис и пробыл некоторое время у мистера Латтса.

— Что было дальше?

— Потом мистер Неффс вышел.

— Что в это время делали вы?

— Я притворился, что пишу документ о канцелярских принадлежностях корпорации.

— Просто для отвода глаз?

— Да.

— Итак, вы могли следить за мистером Латтсом?

— Да.

— Что было после того, как мистер Неффс вышел?

— Мистер Латтс перешел в офис своего зятя, Герберта Докси, он работает секретарем корпорации. В руке Латтс держал какие-то бумаги. Как только он увидел меня в наружном офисе, он поспешно прикрыл бумаги рукой.

— И это заставило вас подумать, что он несет оформленные свидетельства на акции?

— Да.

— Другими словами, что он купил акции у Неффса?

— Я так предположил.

— И что вы делали потом?

— Я подумал, что он мог меня заподозрить. Поэтому я вышел на улицу, сел в машину и припарковал ее так, чтобы видеть вход в офис.

— И вы ждали там до тех пор, пока Латтс не вышел?

— Да.

— Он вышел вместе с Докси?

— Примерно в пять минут четвертого. Они поехали в ресторан неподалеку, мы иногда бываем там, снаружи мне было видно, как Латтс сделал заказ и как он ел. Еще было заметно, что он очень торопился.

— Что вы еще заметили?

— Он говорил в ресторане по телефону.

— Он позвонил или ему позвонили?

— Он позвонил. Подошел к автомату, пробыл там некоторое время, а затем вернулся.

— Вы знаете, сколько звонков он сделал?

— Один.

— Вы знаете, кому он звонил?

— Нет. Я видел его руку, когда он набирал номер, но сам номер я разобрать не мог.

— Вы уверены, что он позвонил только один раз?