Читаем без скачивания Ночная смена - Dok

— Они теперь свяжутся — видно будет, что дальше делать. Место удобное — рядом аэродром. Хоть и заброшен — а использовать можно. И поселков рядом нет, потому, наверное, и уцелели. Теперь коров искать будем.

— Каких коров? Настоящих?

— Угу. Стадо откуда-то успели перегнать, людей там с десяток. А вот коров — куда побольше… Но это нам за Горелово. По дороге Гореловский аэродром глянем.

Многосисечное собрание орденоносного коровьего стада им. Анны Семенович удается найти после достаточно напряженного поиска — холодно все-таки, животин постарались с открытого воздуха убрать, но, в конце концов, мы их нашли. Второй парашют уже уходит бойчее, приноровился я десант сбрасывать.

Теперь можно начать волноваться — деревню, где находятся мои родители, как это ни странно Коля знает, причем и сесть рядом возможно — поля там есть в паре километров. Никак не сочетается в моем понимании наша глухомань и авиаразведка. Оказывается — сочетается.

— Когда летаешь — запоминать приходится все места, где можно сесть. Тем более сейчас. Я задержался, работая по Московскому шоссе — пришлось срезать по Новгородским джунглям — ну а деревень там кот наплакал, сплошняком леса и болота. Поневоле все поля будешь запоминать. Ну и перед вылетом естественно сверился.

— И что там, на Московском шоссе?

Коля мрачнеет, молчит.

— На машине проскочить можно?

— Нет. На обычной машине — точно нет. Трасса-то по деревням и поселкам проложена, как основная улица, зачастую. Объездов мало да и не везде они есть. Так что картина одинаковая — в поселке пробка, и мертвяки с поселка начинают расползаться по дороге в обе стороны. Я на второй день полетел, насмотрелся. Да и люди пытались по встречке пробку объехать, забивалось все быстро. Я когда летал — еще живые ездили, на четвертый день — все стало. Намертво. Тут же и фур полно и тяжелых грузовиков, поди растащи…

— Что, даже пустых участков не попадалось? Все забито?

— Нет, были и пустые сравнительно участки. Были. Между поселками. Толку то от них — Ям-Ижора — на мосту фуры склещились на велосипеде не проползешь, Ушаки, Жары, Любань — пробки, Жары — еще и горело там все, наверное, цистерна с чем горючим навернулась — шлейф дыма был страшенный, Чудово наполовину выгорело — и забито было все автомобилями — палец не просунешь, Трегубово, Спасская Полисть — одни мертвяки и машин кучи… Я им пытался вымпела сбрасывать — что дескать в поселке уже мертво, уходите куда глаза глядят… Не знаю, может кому и помогло.

— А в Новгороде как?

— В Юрьевом монастыре люди есть живые. А в городе… Плохо все в городе. И кстати — меня там обстрелял кто-то — дырку от пули в крыле привез. После этого Михалыч и поставил куски стального листа на пол да на спинки. Ну и нашими данными начразведки заинтересовался — оружия добавили, боеприпасов. Но вообще-то нам бы разжиться дополнительно не мешало бы. Ваш брат говорил, что можете помочь. Это так?

— Я думал вам мореплавающие выдали от души стволов.

— С чего бы? Мы им не подчинены напрямую, толку от нас для них не так, чтобы густо. Им интереснее, что там в Балтийске, Североморске, да в Кронштадте, мы так — с боку припека. Да и если честно — оружия-то в Кронштадте кот наплакал.

— А мобсклады? От Советского Союза же оружия горы остались!

— Да ну? Мы вот уже над четырьмя аэродромами военными прошли — много боевых самолетов и вертолетов видели? И в Кречевицах та же ситуация. Расформировано и распилено. Так что может, где и есть громадные мобсклады — только не у нас под боком.

— Может, просто не знаем?

— Может, и не знаем. Только нам от этого не легче. Вот если в Кречевицах стоит исправная Аннушка — нам самое то ее к рукам прибрать. Местность узнаете?

— На подходах?

— В точности. Расчетное время — минут пять. Для начала пройдем над деревней, посмотрим как там и что. Если все в порядке — сядем на поле. Там выгрузитесь. Хорошо?

— Лучше и не придумать.

Расчетное время растягивается, растягивается — и деревушка выскакивает навстречу совершенно неожиданно. "Дельфин" снижается, закладывает вираж, смотрю во все глаза — и очень боюсь увидеть то, что уже сегодня видел десятки раз — тупо стоящие люди, следы пожаров и мертвая неподвижность.

Камень падает с души — деревня живая, это очевидно — трубы дымятся в двух избах, люди на улице есть — и они живые, сбегаются — и что-то их куда как много, кроме своей "шестерки", которая стоит у игрушечного домика — странно знакомого, но никогда ранее невиданного с такого ракурса (а права была мама, надо было бы дом перекрыть — сверху-то видно, что древний шифер на ладан дышит) — еще явный зеленый незнакомый УАЗ практически напротив, еще машины.

— Знаете, что-то людей многовато. Вы ж говорили, что там пяток стариков? Тут явно не пяток, к слову — вооруженных видите? Да и шустрые для стариков что-то.

Вооруженных я вижу — минимум троих с чем-то длинноствольным.

— Знаете, мне не хочется садиться наобум. Навидался и наслушался в последнее время.

Спорить трудно. Внизу явно какие-то чужаки. Смотрю во все глаза — но ни отца, ни мать не вижу. Но улетать, несолоно хлебавши через забор киселя шляпой — тем более неохота.

— Напишите на коробке, чтоб вышли на связь — и чтобы ваш отец говорил. Сможете его спросить, чтоб окружающим непонятно было, а вы бы сообразили, что да как?

— Постараюсь. Сейчас, уже пишу.

Самолетик легко и изящно описывает круги и восьмерки, народу на улице набежало еще больше. Не стреляют, машут руками.

— Готово, отойдите подальше, чтоб сбросить не в лес.

— Принято. Готовьтесь.

Авиетка задирает нос, поднимается повыше и заходит вдоль улицы.

Сбрасывает скорость до минимума. Словно зависает.

Естественно, ручонки у меня плохо слушаются, и рация с парашютом уходит почти в лес. Ядовито-зеленый с оранжевыми клиньями парашют опадает на огороде последнего дома — его хозяев я не видал уже года три, а сейчас явно кто-то в доме обитает.

Несколько человек шустро побежали к месту падения посылки.

— Ладно, пошли на Кречевицы.

— А рация достанет?

— Конечно. Отлично достанет.

Сижу как на иголках.

— Вон, видите — Аннушка?

Не вижу, признаться. На здоровенной взлетной полосе, рассчитанной для тяжелых бомберов пусто. Пусто в капонирах — укрытиях. Стоит какая-то самолетина, но даже я вижу, что она давно в воздухе не была.

— Где?

— Да в самом конце — желто-белый самолетик? Белый самолет, желтый стабилизатор?

— Ага, вижу.

— Вроде целый…

Да, похоже, что целый. Забавный такой — кургузенький, коротенький толстячок с крылом поднятым на самый верх фюзеляжа и смешными откосами, придерживающими это крыло. На снегу видны следы от его колес — садился недавно.