Читаем без скачивания Бастионы Дита - Юрий Брайдер

…Размеренность времени изменилась — я остро чувствовал это — его, как и наши тела, размазывало по непроницаемой межпространственной стене. С тех пор как светящийся столб накрыл нас, прошла, казалось, не одна минута, но мое сердце совершило всего несколько ударов. Время боролось, как укрощаемая плотиной река, и тем особым внечувственным прозрением, что однажды уже посетило меня в каморке Хавра, я осознал: наше единственное спасение — бороться вместе с ним, соединив усилия, сопротивляться, ускользать на его волнах, растворяться в его бесконечности…

…Словно само вещество времени, сплетаясь в кокон, сжимаясь в каплю, вычленялось из материнского лона и понемногу перетекало в совершенно чуждую ему структуру пространства. Еще немного, и я не выдержу, сдамся, развалюсь на клетки, а потом, возможно, и на молекулы. Неужели мне уготован столь бессмысленный и бесславный конец? Разве стоило ради этого пройти столько дорог и претерпеть столько злоключений? В далеком будущем Фениксы встречали меня, уже исполнившего свое предназначение, но Незримые видели мою могилу на полпути к Изначальному миру. Неужели правы они? Но я хочу жить, как никогда раньше, хочу жить во что бы то ни стало! Если понадобится, я буду сражаться кулаками, зубами, ногтями, всеми фибрами души и тела, всем своим разумом и всей этой новой, самому мне еще неведомой силой, что подспудно дремлет в каждой человеческой особи, ожидая своего часа…

…Напряжение достигло предела. Время и пространство слились, а слившись, — застыли. Я ощущал, как напавшее на нас сверхсоздание, обитающее одновременно во многих измерениях, бьется из последних сил, стараясь одолеть вечно враждебную ей энергию времени, неожиданно соединившуюся со схожей энергией, пробудившейся в человеческом существе. Теперь наш враг напоминал вора, мешок которого застрял в слишком узкой дыре. Выбор у него был невелик — или бросить мешок, или пропасть самому. Еще кто-то пришел мне на помощь, возможно, Хавр. Последнее усилие…

…Человек не может выдержать такое. Никто не может. Если бы не броня стянувшегося в клубок времени, от нас давно осталась бы одна пыль. Но если бы не мы, то и это время уже превратилось бы в нечто совсем иное. Сияние вокруг нас померкло, обручи, сжимавшие тело, ослабли, одна сила положила предел другой…

Мы стояли на том самом месте, где были застигнуты нападением, и я по-прежнему одной рукой прижимал к себе Ирлеф, а другой цеплялся за Хавра. Все мы были голы, как Адам и Ева до грехопадения. Одежда, снаряжение, оружие, а главное — баклажки с зелейником бесследно исчезли. Серая труха, покрывавшая траву возле наших ног, была остатком металлов, тканей и всего другого, что с давних пор стало неразлучным спутником человека. Одушевленная материя наших тел устояла, неодушевленная материя вещей распалась, перетертая жерновами двух противоборствующих столпов мироздания.

— Что это было? — спросила Ирлеф, ощупывая свое тело. Потрясение было так велико, что она даже забыла о стыде. — Мне показалось, что меня, как масло, тонким слоем намазывают на хлеб.

— А мне, что меня целиком запихали в наперсток. — Хавр застонал, растирая мышцы, а потом обернулся ко мне. — Как же тебе удалось одолеть эту тварь?

— Сам не знаю, — ответил я, и это было истинной правдой.

— Клянусь, без вмешательства Предвечных тут не обошлось. — Сказано это было с недобрым уважением. Так говорят, к примеру, о нечистой силе.

— Пустые разговоры, — пробормотал я. — Избегнув мгновенной смерти, мы обречены на смерть долгую и мучительную. Зелейник ведь пропал.

Тут только Ирлеф осознала наше нынешнее положение и, вскрикнув, прикрылась руками. Хавр покосился на нее, стряхнув с себя пыль, еще недавно бывшую неуязвимыми доспехами и добротной одеждой, а после состроил удивленную гримасу:

— И в самом деле! А я как-то сразу не заметил.

— Может, нам и грозит смерть, но не станем же мы дожидаться ее, стоя нагишом под открытым небом. — Ирлеф зябко повела плечами. — Не лучше ли вернуться в дом?

— Уж придется, — согласится Хавр. — Но ты все же срам напоказ не выставляй. Не забывай, тебе мужиком положено прикидываться.

— А тебе человеком! — отпарировала она.

Но мы даже листиками прикрыться не успели — со стороны просеки показался хозяин, тащивший на коромысле две кадки со смолой. И когда только успел туда-сюда обернуться? Нас он, похоже, издали не узнал и лишь равнодушно буркнул на языке урвакшей:

— Прочь, прочь отсюда, псы паршивые. Я бездельников не кормлю. Убирайтесь, пока не перебил вас всех.

— Тебе, любезный, наверное, глаза запорошило, — не очень уверенно осадил его Хавр. Голому вообще трудно отстаивать свое достоинство.

Медленно и плавно, словно перегруженный танкер, развернувшись по широкой дуге, хозяин приблизился. Кабанья рожа его не была предназначена для выражения столь тонких чувств, как сострадание или любопытство, а кривая ухмылка могла означать все, что угодно. Не снимая с плеча коромысло, он бесцеремонно оглядел нас, а Ирлеф даже попытался пальцем потыкать, за что и схлопотал по лапе.

— Обратно идете? — без особого восторга осведомился он. — А почему голые? Проторговались?

— Разве мы так давно расстались? — Лично я к чему-то подобному был внутренне подготовлен, но у Ирлеф и Хавра от удивления вытянулись лица.

— Давно не давно, а с полмесяца по вашему счету будет.

— Полмесяца! — охнула Ирлеф.

— Не шутишь ли, любезный? — не без подозрения осведомился Хавр.

— С чего мне шутить. Я за это время новую смолокурню построил и пеньков подходящих два воза доставил. Вон, смотри, огонь под котлом горит.

Действительно, поляна имела совсем другой вид, а ее воздух — совсем другой запах.

— Да… случай… — пробормотал Хавр. — Ты бы хоть в дом нас пригласил.

— А что вам в моем доме делать? — к. ухмылке добавилось сопение. — Вы оружие станете клянчить, еду, одежду. А у меня ничего лишнего нет. Каждый заряд на счету, каждая тряпка при деле. Да и не подойдет вам моя одежда. А к тому же чем платить будете?

— Опомнись, любезный. Мы ведь тебя от смерти спасли.

— Зато сожрали потом сколько. Полагайте, что мы в расчете.

— Ты брось шутки шутить! — Хавр стал потихоньку смещаться вправо, заходя хозяину за спину. — Сейчас нам заплатить действительно нечем, зато в следующий раз вдвое больше получишь.

— И вы не шутите! — Хозяин выхватил ружье, до того скрывавшееся в складках его просторной одежды. — Здесь вам не город… Могу дать немного еды и тряпок. Но только взамен вот на этого, третьего вашего, — он ткнул стволом ружья в сторону Ирлеф. — Товар, конечно, незавидный… Но чего не сделаешь ради старого знакомства.