Читаем без скачивания Последний полёт "Баклана" - Сергей Калашников

— Знаешь, ты задал очень неудобный вопрос, — муж не первый раз подступается к ней с этим недоумением. И именно сегодня она попробует не отшутиться, как обычно, а приоткрыть перед ним завесу одной тайны. — И отвечать на него мне придётся невежливо. Вопросом.

— Это будет проверка знаний перед началом длительного скучного процесса обучения?

Кивнула.

— Скажи, пожалуйста, зачем современным людям нужно государство?

Вир думал долго. А потом посмотрел удивлённо и ответил:

— Не знаю.

Удивление Раомины быстро сменилось пониманием. Муж молод, и вырос в среде, где отношения людей сложились специфически.

Где комбинезоны из мономерной плёнки — по-существу — скафандры химзащиты. Стойкие к воздействию фтора и плавиковой кислоты. А воротничок, при рывке становящийся капюшоном, накидывается на голову одним движением.

Где в развешенных повсюду шкафчиках расположены прозрачные лицевые щитки с дыхательными аппаратами, а на открытую местность без них просто не выходят. Станции слежения, конечно, наблюдают за положениями границ слоёв, находящихся в верхних слоях атмосферы и о любой угрозе проникновения к поверхности фтора и его соединений оповещает заблаговременно, но состояние постоянной готовности к опасности — повседневная жизнь этих людей.

Проблемы общегосударственного уровня для Емлян — это просто постоянный фон, детали которого их мало интересуют. Как же втолковать этому умнице, насколько всё на самом деле не так, как он и не думает? То есть наоборот, что думает он совершенно правильно, только не знает почему. И правильность сделанных им выводов зиждется на недостатке неверной информации, или скорее на том, что сам он пользуется исключительно точными данными.

Поняв, что начала путаться, императрица попросила передышки.

Набрав запас высоты, Раомина принялась закладывать виражи. Тренированный вестибулярный аппарат космолётчика не подвёл. И чувство слитности тела и крылатика её ни разу не обмануло. С первого раза, ясное дело, ничего не выходило, но фигуры классической воздушной акробатики она научилась выполнять быстро. Потом полетала у самой емли, соотнося потерю высоты при маневрах с возможностями искусственных мышц аппарата её компенсировать.

А потом направилась к картофельной плантации. Интересно ведь посмотреть своими глазами на это чудо. По дороге дважды сторонилась, пропуская следующих своими дорогами пузырников — плавающих в ксеноне сфероидов, ищущих горизонтальные потоки нужного направления за счет выбора подходящей высоты раздуванием или сдуванием. Как её и предупредили, ветер в ущелье оказался попутным, так что долетела быстро.

Длинный крутой склон, уставленный тяжелыми горшками с плодородным грунтом. Скользящая на натянутых от подножия к вершине тросах площадка сборщиков-сажальщиков замерла справа. Там двое парней вытряхивают содержимое из сосуда, отбирают клубни, а остальное — почву и ботву — пропускают через миксер, который одновременно ещё и молотилка с мясорубкой, добавляя туда удобрений. И сажают семенной клубень. Потом — поехали дальше. До следующего сбора-посадки они к этому горшку приезжать не будут. Смены сезонов на планете нет — вегетация равномерная круглогодичная. Каждый день таким образом добывается несколько тонн картофеля. Хватает и Канарейску и окрестным городкам.

На платформе простая работа для новичков. А вот для настоящих виртуозов — заботы по уходу за плантацией. Чаще всего необходимо просто поправить плети ботвы, оплетающие сам горшок и стелющиеся от него во все стороны. Они ведь без мозгов и механизмы равномерного покрытия поверхности в них не выработала ни эволюция, ни деятельность людей, которых по привычке называют селекционерами. Ветви вслед за листьями тянутся к золнечному свету и при этом игнорируют положение соседних, таких же как они, потребителей лучистой энергии. Также в этот процесс нередко вмешиваются порывы ветра.

Поэтому люди с крыльями постоянно осматривают склон, скользя поперёк него с малой потерей высоты. Как только намётанный взгляд картофелевода отмечает непорядок, производится быстрая посадка, и поправляются отростки ботвы, направившиеся не туда, куда надо. Крепятся, расправляются. Заодно контролируется состояние поливочных трубочек. Что не выпали, не засорились. Склон настолько крут, что стоять на нём просто невозможно, поэтому нагрузка распределяется между ногами и крыльями. Напоминает птицу, стремящуюся удержаться на стене за счёт взмахов. А тем временем руки быстро выполняют работу.

Затём — толчок, разгон вдоль склона, взлёт, и выход на прерванный маршрут. Вот где мастерство полёта!

Страшно подумать, сколько выдумки и упорного многолетнего труда пришлось затратить для того, чтобы этот картофельный конвейер заработал ритмично. Конечно, отсутствие естественных вредителей — выигрышный фактор, но дефицит комфортной почвенной микрофлоры пришлось преодолевать, подбирая нужные штаммы из числа эндемиков.

Развернувшись против ветра, Раомина некоторое время любовалась эволюциями мужа над зелёной поверхностью, а потом вернулась к городу. Пора забирать из садика дочку. И надо что-то решать с переездом на столичную планету. Не навсегда. Она знает, что вернётся сюда и тут останется. И знает почему. Но внучку необходимо представить бабушке и дедушке. И немножко погостить, хотя бы годик. Дать им узнать друг друга как следует. Предстоящий разговор с Виром смущает её пришедшее в равновесие с миром сердце. Но тянуть с отъездом некогда. Рамидоне уже пять лет. Через два года ей нужно приступать к тренировкам для будущих полётов, а перед этим — догнать по физической форме и учебной программе сверстников. Дед с бабкой избалуют ребёнка, который, надо честно признаться, выдающимися способностями не наделён.

Глава 18 Столица

Весь путь от Емной орбиты до орбиты столичной планеты дочурка проделала в кресле первого пилота самого настоящего боевого звездолёта. Там всё равно некому было сидеть, а так ребёнок на глазах у родителей и, что поразительно, не пытается никуда лезть. Держать в руках ручку управления космического корабля в возрасте пяти лет — кто ещё может похвастаться таким доверием.

Впрочем, автоматика не требовала вмешательства в дела навигационные, а, получив маршрутное задание, спокойно его выполняла. Выводя на экраны, доступные взору своего "водителя" массу самой содержательной информации, давая крупные планы небесных тел, красочные панорамы их поверхностей, сопровождая всё это понятными ребёнку пояснениями и подписывая изображения чёткими буквами, которые укрупнялись в процессе произнесения каждого слова.

В бестолковку принцессы, таким образом, чуть ли не насильно вбивался навык сложения слов при чтении. Напоминания о строгом выполнении режима космического сна, космического питания и кое-чего еще, тоже космического, выполнялись беспрекословно, поскольку в вопросах дисциплины нет никого пунктуальней космического пилота. С ролью няньки "Баклан" справлялся не хуже, чем с боевыми задачами.

Сдача внучки во временное пользование дедушке и бабушке не заняла много времени. Через неделю девочка уверенно отличала любимые камелии отставного подпольного императора от роз его супруги и помогала за ними ухаживать в саду-цветнике-огороде, окружавшем скромный особнячок, где, собственно, они и обитали. Ещё там имелись в наличии старый ленивый кот, собака подросток, коза и четыре курицы с петухом. Роль прислуги и всего-всего-всего исполнял немолодой кибернетически управляемый механизм, которого звали Робиком.

На счёт управляемости Рамидона конечно ничего толком не поняла, но этот гусеничный столбик с имитирующими руки манипуляторами никогда ей ни в чём не отказывал. То есть понимал тонкое устройство нежного детского сердца и искренне пытался быть полезным, когда не подзаряжался от электросети. Иногда он бывал занят, но, как правило, ненадолго. Как раз хватало времени выяснить у бабушки, что такое приоритет, почему он бывает разный у разных команд, и какие разновидности этого понятия встречаются в природе.

Сам-то Робик всё объяснял непонятными словами и чересчур коротко. Зато не отказывался взять девочку с собой в магазин и даже иногда покупал ей сладости или игрушки. В зависимости от того, позволял ему это некий неведомый "лимит", или не позволял. Даже подметила, что если циферок на бирочке возле объекта вожделения мало, то лимит позволяет чаще. А если много — никогда.

Убедившись, что их отсутствие не нанесёт тонкой психике ребёнка непоправимой моральной травмы, Вир и Раомина отправились прогуляться в столицу. Вот тут-то и открылись у императрицы глаза на всю глубину мужского коварства. Её благоверный, словно намагниченный, сворачивал всё время не туда, но явно стремясь к какой-то определённой точке в абсолютно незнакомом ему городе. Поглядывал на названия улиц, на номера домов и предлагал пройтись вполне определённым тихим переулочком.