Читаем без скачивания Морской космический флот. Его люди, работа, океанские походы - Сергей Иванович Николаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Корабельный радиокомплекс состоял из большого количества различных систем, подготовка которых к сеансу связи с космическим аппаратом проводилась автономно. Пункт управления и связи (ПУИС) был оснащён предельно просто: внутренняя громкоговорящая связь и табло отображения выдаваемых на борт КА команд. Система автоматизированной обработки телеметрической информации не работала. Мёртвым грузом стоял и пульт автоматизированного управления корабельным комплексом. Начальник экспедиции, руководитель оперативной группы в сеансе связи с КА полной информации о работе корабельного комплекса не имели и оперативно вмешаться не могли. Всё сводилось к устным докладам непосредственно с систем. Понимая это, я с особым желанием занялся работой по автоматизации.
Система автоматизированного управления радиотехническим комплексом базировалась на двух ЭЦВМ «Днепр-2», состыкованных на общую оперативную память. Аппаратура связи с объектом обеспечивала связь систем радиотехнического комплекса с ЭЦВМ. Основными программами автоматизированной системы управления (АСУ) планировались:
– автоматическая связка систем корабельного комплекса в единую технологическую цепочку, оптимально необходимую для обеспечения предстоящей работы;
– автоматическая комплексная проверка готовности систем к работе по предстоящей программе;
– контроль работы систем комплекса в процессе сеанса связи с космическим аппаратом и др.
Всего программ автоматизированного управления корабельным радиокомплексом должно было быть десять, но они не были разработаны. Мне предстояла увлекательная и интереснейшая работа, которой я посвятил всё своё время. Во втором и последующих рейсах часть программ мной была отлажена и проверена в реальной работе. Увидеть действующую автоматизированную систему в полном объёме мне не удалось. В 1975 году после завершения программы «Союз – Аполлон» я перешел на вновь строящееся научно – исследовательское судно «Космонавт Павел Беляев». Работы по автоматизации радиокомплексов на научно-исследовательских судах «КЮГ» и «АСК» так и не были завершены. Дорогостоящая вычислительная аппаратура, на позолоту контактов различных ячеек, разъёмов и плат которой было израсходовано свыше десяти килограммов золота, стояла мёртвым грузом.
Адъюнктура
Прошли второй, третий и другие рейсы. Переполненный и уставший от впечатлений, я всё чаще стал думать о заочной адъюнктуре. Условия для этого к тому времени созрели: быт устроен, кандидатский минимум сдан. В.А. Пятыгин, сотрудник нашего отдела, будучи слушателем заочной адъюнктуры в академии им. Ф.Э. Дзержинского, активно подталкивал меня к принятию такого решения.
В 1975 году после очередного рейса я прошёл собеседование на кафедре № 2 академии им. Дзержинского и был рекомендован в заочную адъюнктуру. Начальником этой кафедры был в то время профессор, доктор технических наук В.П. Пятибратов. Он руководил моим дипломным проектом. В академии я буквально с первого курса активно занимался научно-исследовательской работой. К тому времени у меня было накоплено большое количество научных материалов, позволявших не только легко подготовить дипломный проект, но и создать базу для работы над диссертацией. Единственным условием, которое я должен был выполнить – поменять место службы. Длительные заграничные рейсы не способствовали успешной учёбе в адъюнктуре и были проблемой в подготовке диссертации. Казалось, что всё складывается благополучно. Руководство службы моему переходу к новому месту службы не препятствовало.
Мой близкий знакомый по академии Н. Кравцов, бывший в то время начальником вычислительного центра Главного штаба тыла Вооружённых сил СССР, рекомендовал меня своему руководству. Пройдя собеседование и получив добро, я с нетерпением ждал перевода к новому месту службы. Но перевод не состоялся – Главком РВСН приказ не подписал. Как выяснилось позже, причина перевода меня в другой род войск была недостаточно обоснована. Печально, но вопрос адъюнктуры был отложен на неопределённый срок. И мне вновь пришлось продолжить «одиссею», но уже на другом научно-исследовательском судне.
В.А. Пятыгин успешно закончил адъюнктуру, защитил кандидатскую и докторскую диссертации. В последние годы работал в Российской академии наук.
НИС «Космонавт Павел Беляев»
Однажды в разговоре со мной П.С. Князьков, начальник одного из отделов строящегося научно-исследовательского судна «Космонавт Павел Беляев», предложил мне должность начальника ЭВМ «Минск-32». Предложение заинтересовало. Новое судно, новые люди, новые задачи, новые районы плавания и заходы в другие иностранные порты. Настораживало одно – малочисленность штата и наличие лишь одной ЭВМ, что значительно затрудняло обеспечение надёжности выполнения специальных работ. К примеру, на НИС «Космонавт Юрий Гагарин» и «Академик Сергей Королёв» были установлены по две ЭВМ «Минск-32». Объём же решаемых задач вычислительным центром был таким же. К тому же, на указанных судах были отделения программистов, обеспечивающих баллистические расчеты и автоматизированную обработку телеметрической информации. На НИС «Космонавт Павел Беляев» отделения программистов не было. Баллистические расчёты и обработка телеметрии обеспечивались расчётом ЭВМ «Минск-32», в состав которого входили и программисты.
Взвесив всё «за» и «против», я согласился на предложенную работу. П.С. Князькова я хорошо знал, хотя в рейсах с ним не был. Мне нравились его спокойствие, уверенность, доверительность и заботливое отношение к людям. Работать под его руководством было легко. Умение организовать работу, расположить к себе подчинённых сочетались в нём с ненавязчивой требовательностью и умением индивидуально подойти к каждому. Его внимательное и заботливое отношение в полной мере я прочувствовал на себе. К сожалению, не могу сказать этого о начальнике экспедиции В.С. Кизьякове. За весь рейс он ни разу не зашёл в лабораторию, зато был активен в организации застолий.
Первый рейс на НИС «Космонавт Павел Беляев» для меня был особенно трудным. ЭВМ «Минск-32», к тому времени снятая с производства, была исключительно ненадёжной в работе. За шесть месяцев рейса было выявлено и устранено свыше ста неисправностей. Практически при каждом включении ЭВМ обнаруживались неисправности. Нетрудно представить, каких усилий стоило нам обеспечение работы корабельного комплекса. И это в условиях океана, когда помощи ждать не от кого. Обеспечивали, одновременно осваивая ЭВМ и «набивая себе шишки» на её ремонте. А штат был невелик – три программиста, инженер-электроник без практики работы на ЭВМ, техник с небольшим стажем обслуживания турникетов метрополитена и я. ЭВМ «Минск-32» я не знал, но опыт обслуживания ЭВМ «Днепр-2», «Мир» и «МВУ-3А» позволил освоить и её в короткий срок. Естественно, что в первом рейсе обеспечить таким составом надёжную работу ЭВМ было исключительно трудно. Из машинного зала почти не выходили.
Главный инженер экспедиции П.С. Князьков, понимая всю ответственность, лежащую на нашем отделении, глубоко переживал за нас. Он часто заходил
