Читаем без скачивания Увидимся в аду - Арина Холина

Девицы были голые. Их формы могли навести грусть даже на Монику Белуччи. Это были три совершенства — высокие, полные груди дышали эротикой; крутые, подтянутые бедра наливались, как румяные яблоки; сильные длинные ноги поражали точеными линиями, а руки с подчеркнутой мускулатурой изумляли античной красотой. Девушки сгрудились за круглым столом, на котором стоял серебряный таз с водой.

— Ну вот, докатились! — с неудовольствием заметил Марат. — Гадаем на суженого!

Одна из девиц хлопнула рукой по воде, отчего та замутилась и пошла кругами.

— Даже и не думали, — нагло заявила она.

Остальные две уставились на Машу.

— Это кто? — Первая девица беспардонно ткнула в нее пальцем.

— Как раз собирался вас представить, — с подчеркнутой вежливостью произнес Марат. — Мария Лужина. Это моя… наша… нежданная гостья, которая тайно пробралась сюда, что в первую очередь говорит о том, что наша охрана — мудаки и разгребай, а во вторую — что Маша под стать вам всем в смысле наглости и упрямства. Это, — он указал на рыжую девицу с самой большой грудью, — Грета. Это, — он кивнул на ту, у которой не было глаза, — Марта. А это Соня. — Марат улыбнулся русоволосой красавице с длинными мускулистыми ногами. — Маша предложила любопытную сделку.

Девицы обратились в слух.

— Она попросила, чтобы я с ней переспал, потому что ей срочно надо стать ведьмой.

Девушки смеялись так, что сползли на пол. Маша взирала на их веселье без одобрения и тайно мечтала утопить их в этом самом тазу. Наконец они успокоились и попросили изложить причину столь внезапного желания. Когда она, замирая от ненависти к Костровой, описала все события, включая их деятельность с Ильей, его возвращение и даже не имеющее отношения к любовной истории впечатление о порнофильмах, девицы уже не хихикали, а одобрительно улыбались.

Дождавшись конца повествования, Марат вопросительно кивнул девицам. Они переглянулись, и та, у которой не было глаза, объявила:

— Мы — за. Ко всему прочему, — на этом месте Маша задумалась, что такое это «все прочее», — нам же нужно растить новое поколение. Вот пусть и…

— То есть вы одобряете? — уточнил Марат.

— Да! Да! Да! — хором подтвердили девицы.

— Тогда дело за вами. — Марат встал, подмигнул Маше, махнул девицам и ушел.

— Э-э-э… — испугалась Маша.

— Мы тебя подготовим, — доверительно сообщила девица. — Это же все-таки великая честь, а не рядовой перепихон. А пока выспись.

Она провела по Машиным глазам прохладной, гладкой ладошкой, веки покорно опустились, тело обмякло, и на Машу навалилась непролазная тьма.

НАТАША

13 мая, 14.18

Игорь ворвался в половине двенадцатого — Наташа едва успела поспать пару часов. Заставил ее одеться и потащил в Парк культуры. Аттракционы, на которых Игорь кружился с детским воодушевлением, чуть не довели ее до могилы. Чтобы не расстраивать возлюбленного, Наташа предложила попить кофе в ресторанчике, ушла в туалет, где ее тихо стошнило — после «американских горок» завтрак взбунтовался. Потом они сходили в кино — в зале Наташа отоспалась и более-менее пришла в себя. Обедали в украинском ресторане. Наташа заказала борщ, свиную отбивную с жареной картошкой, на десерт — блинчики с медом, а еще горилку — с перчиком и прозрачными ломтиками нежнейшего сала. Наевшись, долго сидели за чаем, уставившись в прозрачную витрину. Они казались обычной счастливой парой, которая наслаждается покоем и дремотой после сытного обеда, потом поедет домой, завалится на кровать — он с журналом «Твой машина», она с женским романом. Они включат телик, посмотрят все воскресные фильмы, на ночь займутся уютным, неторопливым семейным сексом, полежат прижавшись, после чего отвернутся в разные стороны и заснут хорошим, спокойным сном…

Вместо этого они загнали машину в темную подворотню. Не раздеваясь — только приспустив брюки, — вцепились друг в друга и провернули все прямо на заднем сиденье. Наташе очень хотелось прижаться к Игорю голым телом, ощутить его плоский живот, теплую кожу, вцепиться губами в ключицу и гладить его пушистую мускулистую ляжку… Но ей пришлось удовлетвориться тем, что единственными обнаженными частями были верх бедер, голова и руки, которые она так отчаянно сжимала, словно пыталась выжать из них хоть каплю любви.

«Как он ко мне относится? — думала она, пока Игорь хрипел ей на ухо: „Я тебя обожаю!“ — Что я для него значу? Когда он последний раз присовывал этой Лужиной?»

Они натянули одежду, Наташа причесалась и попросила Игоря высадить ее на Петровском бульваре. Дождавшись, когда его «селика» скроется из виду, она подошла к знакомой двери, которая удивила ее тем, что распахнулась сама. Наташа спустилась по лестнице и подошла к бару. Роза носилась вдоль стойки, время от времени утирая потевшее лицо. Народу в этот раз было много, а большинство посетителей, судя по всему, были крепко навеселе.

Наконец Роза подлетела к Наташе, рявкнула: «Вам чего?» — но, подняв глаза, всплеснула руками:

— Это ты?! Совсем я задергалась! Сегодня прямо дурдом!

С другой стороны бара Розе что-то заорали, но та не обратила на это внимания.

— Где Вилария? — спросила Наташа, перекрывая шум.

Магда велела ей сегодня же найти князя бесов.

— У себя! — крикнула Роза.

— У себя — это где?

Роза опустилась под стойку, а когда вынырнула, протянула Наташе бумажку.

— Адрес! — завопила она. — Иди туда.

Выйдя на улицу, Наташа обнаружила, что идти недалеко — Вилария обитал в одном из переулков, ведущих от Сретенки к Цветному бульвару. Она с удовольствием прогулялась и налюбовалась на красивые новые дома с шикарными подъездами. Но дом Виларии не отличался роскошью. Это был обыкновенный старый, грязный, покосившийся домишко, а повелитель тьмы, как выяснилось, жил в подвале.

Нажав на треснувший пластмассовый звонок, Наташа ждала не больше секунды — словно Вилария стоял под дверью. Он был все в том же костюме, который, судя по всему, часа два назад служил ему пижамой. Под пиджаком ничего не было, а ботинки были надеты на босу ногу.

— Заходи! — Одной рукой прикрывая зевок, другой Вилария махнул в сторону коридора, освещенного тусклой лампой без абажура.

Коридор был тесный — там едва помещались два человека. В комнату вела узкая лестница на четыре ступени. В ней, как и в прихожей, было мрачно и неуютно. Стены были в трещинах и пятнах, диван стоял на кирпичах, посудный шкаф разваливался. В слабом подобии кухни ютились замызганная электрическая плитка на две конфорки, чугунная раковина и тумбочка, забитая грязной посудой. Из всего этого старья выделялось черное резное бюро с дорогими, тонкой работы бронзовыми принадлежностями — пресс-папье, светильники, чернильница, часы с бронзовыми фигурами женщин в старинных платьях и мужчин в камзолах. Позже Наташа ахнула от восхищения — пока часы били, кавалеры с дамами оживали и принимались выяснять отношения.