Читаем без скачивания Чудесная чайная Эрлы - Варвара Корсарова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хозяйка говорила столь категорично, что стало ясно: терпение Магны исчерпалось и придется приберечь вопросы для следующего визита.
Вздыхая, я спускалась по чистенькой улице и напряженно размышляла.
Сколько было в словах Магны подлинных чувств, и сколько – актерской игры? Хотелось верить в ее искренность. Да и факты говорили за нее: смерть мужа была Магне невыгодна.
Но ее дружба с Трубаром? Отчего встревожилась Магна, когда я упомянула садовника? Все же тут замешана любовь? Кого Магна любит больше: мужа или «сердечного друга»? Или же она расчетливо пользуется обоими? Что является мотивом преступления: деньги, жажда власти или страсть?
С первым или вторым мотивами разобраться будет проще, чем с последним. Законы любви были для меня пока неведомы; мне сложно понять, на что готов человек, движимый страстью. Книги и газеты говорят, что на многое, даже на преступление.
Кольнула внезапная досада. Я еще так мало знаю о жизни. Смогу ли когда-нибудь испытать то, о чем болтали подруги, о чем пишут в романах? Жар, трепет, любовное безумие?
Да полно, об этом ли мне сейчас сожалеть, когда на кону моя жизнь?
Я шла, опустив голову, механически переставляя ноги, и, завернув за угол, налетела на прохожего. Ткнулась лицом в жесткую ткань сюртука, инстинктивно вскинула руку и уперлась ладонью в твердую грудь.
– Эрла? Что вы тут делаете? – произнес над моим ухом донельзя удивленный голос Расмуса, и меня окатило горячей волной.
Мы расстались лишь несколько часов назад, я не ожидала встретить его так скоро, и трудно было понять, какие чувства вызвала во мне новая встреча: испуг или же острую радость?
Комиссар побывал дома. Он переоделся в штатское и выглядел щеголем. Успел побриться, но небрежно: на подбородке алел порез. Лицо его было по-прежнему бледно, но глаза сверкали остро и живо. От него шел тонкий запах бумаги, чернил, дыма и одеколона.
Расмус снял шляпу, другую руку положил на мое плечо и придержал. Пристально вгляделся в мое лицо.
– А вы что тут делаете? – растерянно ответила я вопросом на вопрос. – Вы же должны отсыпаться.
– Какое там. На фабриках Бельмора беспорядки. Управляющий выдал жалованье, но что-то напутал, кому-то заплатил больше, чем нужно, кому-то меньше. Десятники хлебнули горячительного в трактире и пошли разбираться в цех. Драка случилась знатная. Дюжина разбитых физиономий и сотрясений мозга, испорчено немало оборудования. Без хозяина все идет вкривь и вкось, полиции работы прибавилось. Но я успел перехватить полчаса на кушетке в кабинете. Мне достаточно. В юности, когда работал агентом в столице, во время слежки приходилось не спать неделями.
– На пользу здоровью такой режим не идет. Вам определенно не помешает чашка моего Нокс Вигилате. Как заглянете ко мне в чайную, приготовлю для вас коробку, будете заваривать у себя в участке.
– Эрла, не заговаривайте мне зубы. Что вы делали на Золотом холме?
Его пальцы сжались крепче, и только тут я осознала, что его рука все еще лежит на моем плече. Я сразу же почувствовала ее тяжесть и жар.
Что было в этом жесте? Дружеское участие или же властность полицейского, не желающего упустить подозреваемого?
– Я навещала Магну Бельмор.
– Зачем?
Ясно, это допрос. Я дернула плечом, но комиссар не ослабил хватки, и даже ближе притянул меня к себе, и я немедленно пожалела о своем движении, когда моя грудь коснулась его твердой груди.
– Хотела посмотреть на Бельмора. Вдруг смогу помочь ему?
– И что Бельмор?
В голосе комиссара появилось неожиданное сочувствие.
– Коряга корягой, – признала я. – Думаю принести Магне купаж Флуктум Вите для укрепления жизненной энергии. В нем сушеная брусника, шалфей, тмин и можжевельник. Остывшим отваром можно поливать Бельмора. Пить он не может.
– А Магна? О чем вы говорили? Вы ведь пришли к ней не только на ее мужа полюбоваться, но и свое расследование вести? И как успехи?
– Мало успехов. Я так растерялась, что забыла задать ей важные вопросы.
– Например?
– Хотела спросить, зачем Бельмор отправился на Ржавый пустырь. Мне очень нужно это знать!
– Можете спросить у меня. Я знаю.
– И вы мне ответите? – я глянула на него недоверчиво, но тут же отвела взгляд.
Я терялась, когда смотрела на его лицо. Оно смущало и завораживало. Холодный взгляд широко расставленных глаз, впалые щеки, напряженные тонкие губы и едва заметные серебряные нити в черных волосах говорили о том, что пережить Расмусу пришлось немало, и я терялась в догадках: что было в жизни комиссара, что сделало его таким?
Странный он человек. Расмус осторожен, проницателен, и задает неудобные вопросы, но на них невозможно не ответить. Жесткий мужчина – либо ожесточенный. Его не обмануть уловками. Он неохотно меняет свое мнение, но бывает шутлив и уступчив, что вводит в замешательство. Комиссар вежлив, обходителен, однако аура опасности – неотъемлемая часть его натуры, как и его полицейские замашки.
– Бельмор хотел приобрести пустырь, расчистить его, снести развалины и построить там завод, – сказал комиссар спокойно. – Он собрался расширить свою деятельность, заняться производством бумаги. Он пошел на пустырь, чтобы осмотреть местность перед покупкой.
– Спасибо! Вы очень мне помогли.
– Почему вы удивлены, Эрла?
– Думала, вы не станете делиться со мной следственной информацией.
– Ну, так-то я не должен этого делать. Но этот факт скоро станет общеизвестным, поэтому большой беды не будет, если вы все узнаете от меня.
Он, наконец, убрал руку с моего плеча. Криво улыбнулся, потер пальцем около носа.
– Господин Расмус, вы осматривали место преступления? Были на Ржавом пустыре?
– Конечно. Первым делом. И думаю вернуться. Не помешает еще раз хорошенько осмотреться, хотя там уже побывало немало любопытных, и вряд ли удастся обнаружить что-то новое. Но кто знает...
– Можно мне с вами?
Комиссар помолчал. А потом внезапно сказал:
– Я подумаю. Сейчас я иду к Магне Бельмор. У меня тоже есть к ней несколько вопросов, и задать их нужно срочно.
Я опустила глаза, вспомнив последний приказ Магны. Думается, комиссару дадут от ворот поворот, и его визит окажется напрасным. Меня кольнуло чувство вины. Все же я невольно помешала ходу следствия, и нетрудно представить, как отнесется к этому Расмус.
– Что
