Читаем без скачивания Садовник - Стефани Бодин

— Вот именно. — Отец в упор смотрел на меня. — Ответь мне на один вопрос. Как ты считаешь, о скольких поколениях печется теперешнее правительство — не только наше, но и любой другой страны, — когда принимает решения?

На мгновение я задумался о том, что волнует меня сейчас или будет волновать в ближайшем будущем. Цены на газ — вряд ли в скором времени они упадут. Глобальное потепление. С этим ситуация только ухудшится. По-моему, правительства едва ли думают даже об одном поколении, чего уж там говорить о семи.

— Ты когда-нибудь размышлял над тем, каким будет мир к тому времени, когда тебе исполнится, скажем, сорок?

Да, размышлял. И много. Но говорить это ему я не стал, а спросил:

— А при чем тут Лейла? И проект?

Соломон указал на что-то позади меня:

— Посмотри туда.

На стене висело большое фото плачущего, одетого в лохмотья ребенка. Слезы блестели на щеках и скатывались в открытый рот. Ручки и ножки тонкие, словно палочки, огромный вздувшийся живот, кожу облепили мухи. Я почти слышал его крик — если у него вообще были силы издать хоть какой-то звук.

— Боюсь, это часть твоего наследства.

— В каком смысле?

Прокашлявшись, Соломон кивнул на плакат:

— Этот ребенок — я.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

— Как? — Я посмотрел на него и снова на фото. — Где это?

— В Эфиопии. Моя родина, деревня Волло. Там был массовый голод.

Что тут скажешь? Мои предки — во всяком случае, половина — родом из Африки!.. Я не удержался и взглянул на свои смуглые руки — цвет смешения темной кожи отца и маминой бледной. Многое теперь становилось ясным.

— Вся семья умерла, — продолжил он. — Моя мать — твоя бабушка — отдавала мне всю еду, которую удавалось добыть, а сама умирала от голода. Можешь представить, каково было пятилетнему ребенку, когда на глазах один за другим умирали его родные?

От удивления у меня вытянулось лицо. Мальчик на фото выглядел года на два, не больше. Глаза заволокло туманом.

— Разумеется, моя жизнь вскоре изменилась к лучшему, — сказал Соломон. — Я был счастливчиком. Эту фотографию напечатали на первых страницах почти всех газет в Америке, и посыпались предложения о помощи. Один американский врач увез меня и еще нескольких детей в Штаты, и с того времени я не испытывал голода. Как раз наоборот. Я вырос в роскоши. — Он задумался. — Но никогда не забывал… — Соломон сосредоточился и вновь посмотрел на меня: — Мейсон, ты слышал когда-нибудь о четырех всадниках Апокалипсиса?

Я потер глаза.

— Конечно. Ну, то есть типа того. — И мотнул головой в сторону первой комнаты. — Роспись на стене.

Он кивнул:

— Четыре всадника. Обратил внимание на черного коня? Наездника с весами?

— Да.

— Третий всадник Апокалипсиса — голод. Голод, ведущий к концу света.

— Вы верите в библейские пророчества? Вы же ученый!

Соломон поднял брови:

— Я верю в то, что вижу сам. Я знаю голод, я испытал его на себе — тебе такое и не приснится… Разве что по телевизору видел, а?

Я кивнул.

— А войны?

Я снова кивнул.

— Пока что они не привели к концу света. Но настанет день…

Все это казалось мне слишком оторванным от действительности.

— Наверняка к тому времени изобретут средство для борьбы с голодом! Вроде еды для космонавтов. А перебраться жить можно на Марс или еще куда.

Соломон развел руками:

— Оглядись! Арктические льды тают. С каждым днем увеличиваются выбросы углекислого газа, грядет глобальное потепление. Как ты думаешь, сколько еще продержится мир? Успеем мы сделать из Марса новую Землю? — Он опустил руки и покачал головой. — Решение нужно найти раньше. Гораздо раньше.

Несмотря на недобрые чувства к этому человеку, я понимал, откуда берет начало его желание создать автотрофный человеческий организм.

Впрочем, идея все равно казалась мне бредовой.

— Как люди — те, что живут сейчас, — смогут развить эти способности?

— Никак.

— Тогда зачем все это, если вы не поможете живущим сейчас?

— Именно такова эгоистическая позиция большинства мировых лидеров. «Как это повлияет на нас?», «Что делать нам?»… и так далее, и так далее, и так далее. Дело не в живущих здесь и сейчас. Никто не думает о будущем, о тех, кто будет жить позже. Как они смогут позаботиться о том, что достанется им от нас. — Соломон покачал головой. — А при таком раскладе мы не оставим им… тебе и твоему поколению… ничего.

— И каков же ваш план? — Мне не терпелось узнать самое важное. — Кого вы спасаете?

— «Спасаете» — интересное слово. Разве мы что-то спасаем? Возможно, мы сохраняем жизнь, чтобы после того, как мы угаснем, тут остались люди.

— Но… если планета обречена, может, нам просто смириться?

Соломон рассмеялся:

— Слишком фаталистично. Зачем покоряться природе, если в наших силах изменить ход событий? — Он постучал пальцами по столу. — Мейсон, что бы ты выбрал: прожить на земле некоторое количество лет, а затем умереть, словно тебя и не было, или жить вечно?

— Такого не бывает.

— Ответь на вопрос!

Интересно, какого ответа он ждет от меня? Разве не все мечтают жить вечно?

— Думаю, вечно, — сказал я.

Он улыбнулся:

— Вот именно.

— Но люди не могут жить вечно.

— Не могут. — Соломон указал рукой на полку с DVD. — Внизу, третий диск слева. Поставь его.

Я ожидал снова увидеть футбол, но на экране была саванна, два взрослых льва — самец и самка — с детенышами. Лев напал на одного из детенышей, раздавил зубами его череп. Некоторое время я увлеченно следил за жуткими кадрами, потом оторвал взгляд от монитора и остановил запись:

— Зачем он это сделал?

— Когда самец становится главой прайда, он убивает детенышей предыдущего лидера, чтобы самки воспитывали только его собственных отпрысков. И чтобы только его гены имели продолжение.

У меня глаза полезли на лоб.

— Нет, нет, нет. — Соломон поднял руку и помахал ею в воздухе. — Не волнуйся, ничего такого здесь не происходит. Я лишь пытаюсь показать, что каждый из нас хочет продолжиться в своих потомках.

— Так и будет в любом случае.

Он покачал головой:

— Не будет, если мы не справимся с голодом, эпидемиями и войнами. Мы умрем, и все шансы потомков умрут вместе с нами. Если… — Он замолчал.

Хотел, чтобы я сам домыслил? А затем неожиданно до меня дошло. Я понял, почему ученые отдали своих детей, как кроликов, на опыт по созданию автотрофного человека. Потому что, если мир не изменится, люди погибнут. Останутся лишь те, кому не страшен голод. Люди, которые смогут выжить, чтобы вновь заселить этот мир. Потомки ученых — человеческие существа, измененные методами генной инженерии, — будут жить дальше. Как и генофонд этих ученых. Вот что обещали «Тро-Дин» и мой отец — Садовник.