Читаем без скачивания Зов из бездны - Михаил Ахманов

За зубчатой стеной с башнями тянулась улица, ведущая на север, не очень длинная – может быть, в тысячу локтей. Но улица эта была в Тире главной, так как соединяла две гавани, и стояли вдоль нее дома богатых и знатных мужей, и храм Мелькарта, и другие храмы, и дворец правителя, и лучшие лавки, и мастерские самых искусных ремесленников. Но какой тесной и узкой выглядела эта улица! Два груженых осла еще могли разойтись, а вот повозкам не проехать. Улочка была забита людьми, и в первые мгновения мне показалось, что все они кричат: вопили, зазывая в свои лавки, торговцы, орали водоносы и разносчики сладостей, визжали мальчишки, хрипло каркали городские стражи, помахивая дубинками, покупающие и продающие торговались во весь голос, и к этому, конечно, добавлялся топот, звон металла и рев ослов. А кроме того, масса запахов еды и пота, навоза и мочи, пыли и свежевыделанных кож. Эта вонь почти заглушала ароматы моря, хотя улочка продувалась ветром из конца в конец.

От главной улицы отходили проходы поменьше, такие тесные, что, раскинув руки, можно было коснуться стен домов. Кое-где виднелись щели – в них я мог бы протиснуться разве что боком, сняв со спины корзину. Дома в этом человеческом муравейнике строили, как в Та-Кем, из камня и кирпича, но мне они казались удивительными, очень узкими и высокими, в три, четыре и пять ярусов. Маленькие квадратные окна – только на верхних этажах, и там же – небольшие галереи, подпираемые колоннами в форме пальм. Внизу – довольно широкие проемы, входы в лавки и мастерские, в харчевни и веселые дома, торгующие женщинами, в каморки, где сидели писцы, лекари и менялы, звеневшие серебряными слитками. Нигде ни дерева, ни цветка, ни водоема, зато повсюду шум и гам и столько людей, что руку между ними не просунешь. Мужчины приземисты, смуглы и бородаты, женщины закутаны в шерсть и полотно, и все орут и пахнут… В царстве Осириса, там, где карают за грехи, страшнее быть не может!

Я знал, в чем причина такой тесноты. Тир стоит на островке[43], в двух тысячах локтей от берега, и этот остров можно обойти быстрее, чем выпить кувшин вина. А народа здесь множество, торговля большая, и к тому же славен Тир различными ремеслами. Видел я, что делают здесь резную мебель и чеканные сосуды, чаши и кувшины из стекла, ожерелья и другие украшения, одежду и всевозможные ткани. Красят их пурпуром, добываемым из раковин[44], а промысел этот требует ныряльщиков, и тех, кто готовит краску, и тех, кто прядет и ткет и умеет придать тканям пурпурный или алый оттенок. Так много людей на этом островке, что умерли бы они в пять дней от голода и жажды, если бы не лодки и суда, которые везут зерно и мясо, рыбу и плоды и даже воду для питья.

С трудом мы протолкались через это скопище и вышли к Северной гавани, тоже забитой кораблями. Ветер внезапно переменился, и на меня пахнуло жутким смрадом, будто от горы гнилого мяса. Я задохнулся, Брюхо взвыл, и даже ко всему привычный Феспий зажал ладонью ноздри. Но гребцы, тащившие шатер и мешок, даже не поморщились. Один ухмыльнулся, другой пояснил:

– Ракушки гниют. Дорог пурпур, а без вони его не сделаешь.

Они сгрузили мое имущество на каменные плиты у воды и исчезли. Должно быть, радовались, что больше нет с ними Ун-Амуна, навлекшего божеский гнев.

Ветер, к счастью, изменился, и мы отдышались. Потом Феспий снял с плеча свой тюк, окинул взглядом гавань и сказал:

– Выбирай! И торопись, ибо пахнет здесь хуже, чем от тысячи непогребенных трупов.

Легко сказать, выбирай! Кораблей – что лягушек в пруду, и больших, и малых, и суетится рядом с ними тьма народа: нагружают и разгружают, чинят канаты и паруса, орут, ругаются, торгуются, тащат корзины с рыбой, мешки с плодами и зерном, живых овец и коз, птицу в клетках… Ясно, что одни приплыли в Тир, другие собираются отчалить, и пойдут эти суда на север, в Библ и Арад, – ибо куда еще плыть из Северной гавани?.. Несложно добраться в Библ, но вот на каком корабле! Шуршит в мешках зерно, блеют козы, плещется масло, а звона серебра и золота не слышно… Где они есть, где прячет их хитрый торговец? Выберешь корабль, а там, как было у Мангабата, обычный груз да сотня медных колец на пиво корабельщикам…

Я разглядывал мачты и палубы, мешки и корзины, грузчиков, гребцов и кормчих, и постепенно людское коловращение, хаос и суета обретали некий смысл. В дальнем конце гавани покачивались на волнах боевые корабли тирян, узкие и длинные, с двумя десятками весел по каждому борту; на палубных настилах сидели, скрестив ноги, воины, и я видел, как поблескивают острия копий и медные бляхи на щитах. Ближе к нам, у пристаней и молов, стояли торговые корабли, такие же, как судно у Мангабата, широкие и вместительные; их груз состоял из кож и тканей, скота и огромных кувшинов с маслом и вином, корзин с плодами и тому подобных товаров, что не столь уж драгоценны, но занимают много места. На таких кораблях – если простит меня Амон! – я повезу кедровые бревна в Танис, а там их перегрузят на речные барки и отправят в Фивы… И я вернусь домой, вернусь в святилище к мудрому Херихору, вернусь к своим детям и женщинам…

Но что мечтать о пустом? Верно сказано: не стоит тащить песок в пустыню и поливать медом финик!

Подумав об этом, я снова осмотрел гавань. Кроме больших кораблей были в ней суда помельче, не такие широкие и круглобокие, но тоже ходившие под парусом и на веслах. Один такой кораблик как раз двинулся в путь и плыл сейчас к выходу из гавани; в мерном ритме мелькали весла, парус полнился ветром, и мне показалось, что легкое суденышко идет быстрее, чем корабль Мангабата. Какой на нем груз? Наверняка не масло, зерно и финики, а нечто более изысканное, более дорогое… Чаши и сосуды из серебра и бронзы?.. Золотые украшения?.. Одежды из пурпурной ткани?.. Небесный камень бирюза?.. Такой товар стал бы мне желанной добычей!

На миг я устыдился – я, привратник храма Амона, гляжу разбойничьим взором на корабли и выбираю, кого ограбить! Знал бы об этом мой господин Херихор, не посмотрел бы на заслуги и года, и палка его сплясала бы на моей спине! Это с одной стороны, а с другой, на что не пойдешь ради славы Амона…

Заскулил Брюхо – жарко ему, и пить хочется, и есть, и воняет опять преотвратно… У городских врат дымились очаги харчевни, и я сказал Феспию, что осматривать гавань можно и оттуда, а заодно перекусить – у меня в мешке были кольца на мелкие расходы, пять серебряных и десяток медных. Мы перебрались на циновку, ближе к пиву, лепешкам и жареной рыбе, а Брюхо, стеная и кряхтя, перетащил туда наше имущество.

Нам принесли еду и большой кувшин с пивом. Феспий обмакнул лепешку в острый соус, откусил, прожевал и молвил:

– Здесь много людей и кораблей, Ун-Амун. Трудно выбрать подходящий.