Читаем без скачивания Польская партия - Михаил Алексеевич Ланцов

Несмотря на отсутствие промышленных инвестиций в требуемом компартией УССР объеме, политика Фрунзе все одно самым позитивным образом сказалась на простом народе. В том числе и в УССР. Например, введение сетки тарифов максимальной маржинальности заметно снизило цены на товары. Особенно первой необходимости, за которыми стали особенно внимательно следить. Из-за чего покупательная способность зарплат простых работяг ощутима увеличилась. Более того — она пробила идеологически важный потолок 1913 года.

А введение довольно строгой трудовой дисциплины, хоть и вызвало поначалу широкое раздражение. Но, в целом, очень ощутимо подняло производительность труда. Что нашло свое самое живое отражение в количестве доступных товаров на рынке. Да и работники стали получать премии.

Плюс к началу 1928 году существовало уже семнадцать крупных артелей, которые строили дороги, аккумулируя безработных. Так что в целом население было довольным Советской властью и смотрела в будущее с определенным оптимизмом. Ведь фактический уровень жизни за минувший года полтора-два улучшился едва ли не вдвое. И у многих душу грели разного рода надежды. Особенно после провозглашения лозунга: «Каждой семье по квартире!». И начала широкой общественной дискуссии по этому вопросу. Фрунзе ведь задумал дешевое жилищное строительство не только в Москве и Ленинграде, а вообще всюду по Союзу, где это требовалось. А жилищный вопрос он был больным если не повсеместно, но много где.

Разгром же Уральской ОПГ заставил «поджать хвост» дельцов, жирующих в других областях Союза. Страшно все-таки. Вон — просто взяли и вырезали считай. Не взирая на заслуги перед революцией. Что опять-таки простым населением воспринималось очень позитивно. Как и аресты чиновников высокого ранга. Люди во все времена любили, когда правитель время от времени «развешивал на столбах» бояр. За дело или нет — не так важно. Просто это частенько воспринималось как забота о простых людях. Ну и как мелкая «мстя» за то, как эти самые «бояре» притесняли обывателей. И в этом плане Фрунзе выглядел прям большим молодцом. Защитником простолюдинов, так сказать.

А тут — независимость...

Какая независимость?

Зачем?

Почему?

Какого черта?

Ведь никто еще и месяц назад ни о чем подобном и подумать не мог. Ну, кроме отдельных личностей, сохранивших теплые воспоминания о Петлюре и прочих подобных деятелей. Широким же массам это все было не только не нужно, но и не понятно. Так что, подходящие легкие батальоны и роты РККА они воспринимали хорошо. А местами и очень тепло. Более того, сбивались в отряды народной милиции для защиты своих городов и хуторов. Плохо вооруженной, но союзной и максимально лояльной Советской власти.

Не везде такое происходило.

Большинство жителей, держались позиции «моя хата с краю», и просто ждали, чем все это закончится. Но, в любом случае, они не выходили с оружием в руках партизанить.

Однако имелись и другие люди. И именно они расположились на подступах к Харькову…

— Окопались… — тихо произнес майор, изучая позиции в мощный морской бинокль. Дистанции были как раз подходящие. А Михаил Васильевич не скупил на технические средства и обеспечивал даже легкие батальоны всем потребным.

С оптикой тоже не напортачил.

Изыскал возможности.

— Крепко встали… — согласил его начальник штаба, лежавший в траве рядышком. У него бинокль был попроще, но тоже неплохой. — Вон как трехдюймовки прикрыли.

— И пулеметы… Видишь — вон по второй линии?

— Увы.

Комбат протянул ему свой бинокль.

— Да, теперь вижу.

— Что думаешь?

— В лоб переть не стоит. Выход с дороги узкий. Поле здесь перепаханное, но без оврагов. Травы нет. Не залечь толком, не укрыться, не минометы поставить. Трехдюймовками их выбьют очень быстро. Вон — все на ладони. Верст на пять. Может и больше. Так на глазок не скажешь — все сливается. Для шрапнели — раздолье.

— Как нас не заметили только…

— Да… — кивнул капитан, стараясь, впрочем, не высовываться из травы. — Скорее всего не видят. Далеко. Обычный армейский бинокль так далеко не бьет.

— Видимо, — пробурчал комбат, отползая назад, на обратный склон небольшой бровки.

Достал из планшета карту и начал ее изучать.

— Пустое. Обходов нет. — скосившись на нее буркнул начальник штаба.

— Тут вон дороги проселочные нарисованы.

— Разведка передавала — перепахали их.

— Как перепахали?

— А вот так. Как посевная началась, так и перепахали. Или по глупость, или специально. Но по дурости трактористы и не такие чудеса творят. Так что… — развел руками капитан. — Тут если и обходить, то по темноте. Но вряд ли мы далеко уйдем. Велосипеды волочить по пашне тяжело. Да и ближайшая дорога верст в пяти. И ее состояние не известно. Может там тоже заслон?

— Здесь сколько по-твоему встало?

— Батальон, может быть два.

— Да два. Точно. Если не больше. А в Харькове их было всего три. Вряд ли они полностью оставили город…

Помолчали.

Подумали.

Посылать вперед бронеавтомобили было нельзя. На открытом поле трехдюймовки их легко бы подбили раньше, чем те сблизились бы на дистанцию открытия огня. Разве что артиллерийский, но он был один. И все равно, продержался бы под огнем он недолго.

Оставалось ждать ночи, чтобы выступить вперед и навязать ближний бой. Благо, что осветительные мины для минометов у них имелись. Хоть и в ограниченном количестве. Или…

Спустя пару часов над легким батальоном пролетело два разведчика Р-1МР. Достаточно высоко. Достаточно для того, чтобы обычные зенитные средства их не могли достать. То есть, все виды стрелкового вооружения.

Да так и зависли над позициями неприятеля, начав барражировать.

Спустя минут пять — загудел авиаотряд[1] легких бомбардировщиков Р-1МБ. Под крыльями которых крепились осколочные ОАБ-50.

Эти шли пониже. Но тоже высоко — около двух километров.

За ними второй авиаотряд.

И третий.

Целая эскадрилья бомбардировщиков из авиаполка, что поддерживал это наступление из Белгорода.

Минута.

И с позиций окопавшихся неприятелей стали доноситься взрывы. А вслед за этим и началась беспорядочная стрельба. В том числе и пулеметная. Видимо бомбардировщики пытались достать. Но два километра — это аргумент для основного винтовочного калибра. На этой высоте даже с крупнокалиберного пулемета не так-то просто дотянуться…

Майор же все это время наблюдал за обстановкой в бинокль.

Целью атаки, как он и запрашивал по радио, стала артиллерия.

Разведчики выдвинулись раньше. Обнаружили орудия. И болтаясь в воздухе координировали бомбардировщики. С их оптикой было хорошо видно — уничтожено орудие или нет. Поэтому, пользуясь преимуществом в воздухе, бомбардировщики заходили на цели осторожно и по очереди. Чтобы не