Читаем без скачивания Ночник. 365 микроновелл - Денис Драгунский

– Потому что ты мне не дала, – говорю я. – Я же хотел! Я же приставал к тебе, помнишь? О, как я к тебе приставал! А ты забоялась, захотела гарантий. А ведь дать – самая лучшая гарантия. Я же совсем мальчик был, у меня никого не было. Ты бы мне дала, я бы к тебе очень привязался, и женился бы. Даже если бы мне родители стали запрещать, я бы такой крик поднял:

«Я ее люблю! Я не могу без нее! Она уже фактически моя жена!» Обязательно бы женился.

– Ну, женился бы, а потом? – сощуривается она.

– А потом не знаю. – Я развожу руками.

Финансы

Я что-то продаю. Не помню что именно. Какую-то небольшую вещь в коробке. Приношу ее в специальное учреждение. Скупка товаров у населения. Вроде комиссионного магазина, но все очень современно оформлено. Не старая советская комиссионка, куда там! Стекло и сталь, компьютеры, кожаные диваны для ожидающих.

Вот моя очередь подходит.

– Что вы желаете получить в уплату? – говорит девушка за стойкой.

– То есть? – Я не совсем понимаю вопроса.

– За свой товар вы можете получить рубли, морковь или общественные секции.

– Может быть, акции? – переспрашиваю я.

– Нет, именно общественные секции, – терпеливо объясняет она. – Это новый финансовый инструмент.

– Подскажите, посоветуйте – что лучше?

– Вот смотрите сами, – говорит она. – Рубли. Рубли вы можете обменять на валюту в специальном обменном пункте. Но курс очень невыгодный. Морковку вы можете сразу съесть. А общественные секции принимаются в любом магазине. Но в магазинах ничего нет, пусто.

Я чувствую, что придется брать морковку.

Второй сон. Сдача

Мой друг Андрей Колесников, какая-то совсем незнакомая дама, еще одна дама, похожая на Эльвиру Набиуллину, и я – мы вчетвером идем в буфет. Дело происходит на конференции. В голову влетает недостойная, жлобская мысль: это весьма высокопоставленные дамы, их положено вести обедать в дорогое место, а тут так сложилось, что мы пойдем в очень демократичный, чуть ли не студенческий, буфет. В недорогое место. Поскольку конференция проходит в каком-то институте.

Эти дамы все время весело повторяют: «Будет так демократично, так по-студенчески!»

Мы идем по громадному институтскому зданию, с лестницами и переходами.

Вдруг по дороге вижу – книжный киоск. Книги новые и старые, все очень яркие. Подхожу буквально на секунду, бросить взгляд. Вижу книжку: «Кто для кого работает». Пособие для 5-го класса. 1964 год. В отличном состоянии. Листаю – книга о разделении труда и структуре занятости с первобытных времен до наших дней. Цена 140 рублей. Хочу купить, по-быстрому.

У меня только пятитысячный билет.

Продавец ищет сдачу с убийственной медлительностью. Долго считает. У него не хватает. Он пожимает плечами. Тогда я сам лезу в его чемоданчик, отдираю подкладку, нахожу целую кучу денег и сам себе отсчитываю сдачу. Хватаю книгу, отбегаю от киоска, ищу своих спутников.

А они уже ушли. Я мечусь по коридору, не могу их догнать, не могу понять, куда, в какую сторону они ушли, не знаю, где буфет, – и никто, кого я спрашиваю, тоже не знает.

Пластинки

Старик покупает виниловые пластинки и пишет на бумажке глупые стихи. Рифмы такие: «винила – любила», «звукосниматель – ты снимаешь платье».

Огромный магазин, где продаются старые пластинки.

Много народу.

Второй сон. Цены

Мне подают счет за съеденное вчера в клубном ресторане. То есть как будто я вчера там ужинал, а сегодня зашел в этот клуб выпить кофе, и вот официант приносит счет. Несусветно, нереально дорого. Двадцать семь тысяч рублей за скромный ужин на троих без спиртного.

Необычная бумажка, которую дает мне официант, – из такой бумаги были сделаны старые советские пакеты с сахаром. Светло-коричневая, плотная, глянцевая. И в самом деле, это разорванный пакет. Сзади написано:

«Сахар-песок рафинированный». Счет написан от руки, неразборчиво. Зато сумма – крупными цифрами.

– Вы что, с ума сошли? – говорю я. – Сколько насчитали!

– Это клубные цены, – отвечает официант.

Я говорю с некоторой угрозой:

– Вот сейчас скажу Глебу (это какой-то мой приятель, который здесь всем заправляет, то ли хозяин, то ли председатель совета клуба). Скажу Глебу, он разберется!

Официант отвечает:

– Глеб сам стонет от этих цен!

Третий сон. Мензурка

Старик – тот, который в первом сне покупал виниловые пластинки, – заказывает в ресторане пол-литра вина. Ему приносят графин. Он говорит: «Как-то маловато!» Ему объясняют: «У нас вино продается бокалами по сто пятьдесят грамм. Мы вам налили три бокала».

«Итого четыреста пятьдесят?» – спрашивает он. «Да, итого четыреста пятьдесят».

Тогда он заказывает бутылочку пепси 0,33 и стакан.

Выливает пепси в стакан и начинает переливать вино из графина в бутылочку. Официанты, сгрудившись, наблюдают за ним. Уже видно, что вина едва-едва хватит – то есть его обсчитали на один бокал.

Старший менеджер говорит: «Кто?»

Официантки начинают визжать.

Так громко визжат, что я просыпаюсь.

Сократ

Приснилась история, как у нас появился – погибший потом – котенок по имени Сократ.

Приснилась во всех подробностях. Как 2 мая 2009 года к нам с Л. приехали Лола и Андрей. Пошли гулять, мы с Андреем скоро обогнали Л. и Лолу, идем, болтаем о чем-то, вдруг видим – три девочки, и у них в ногах, на обочине аллеи, рыже-бежевый котеночек. Девочки – им лет по 12–14 примерно – говорят: «Возьмите котенка!» Я говорю что-то вроде: «Ну, вот еще!», – и мы с Андреем идем дальше. Делаем круг, потом возвращаемся уже к нашей калитке, не очень скоро, минут через сорок, – и видим такую картину: у калитки стоят эти три девочки, Лола и Л. с котенком на плече. Я говорю:

«Ты что! Отдай немедленно! Вы что! – Это я тем девчонкам. – Вы что котенка втюхиваете? А ну забирайте, забирайте!» – и хочу его снять у Л. с плеча. Она резко отшагивает в сторону и довольно зло мне говорит:

«Только посмей его забрать!» Ну, раз такие серьезы, пожалуйста.

Здесь сон кончился.

< Котенок остался. Купили ему все, что положено: еду, лоток, домик. Свозили к ветеринару. Хороший был котик. Назвали Сократ. Потом его отдали кому-то. И он вывалился из окна с пятнадцатого этажа. Жалко. >

Имя

Желеобразная, но довольно плотная полупрозрачная плита. Примерно пятьдесят на семьдесят сантиметров.

То ли холодец, то ли цукат, то ли очень легкий, зыбкий и мягкий камень, кварц. Но я почему-то уверен, что это не пластмасса.

У меня в руках резец.

Мне диктуют:

– Пиши: «Дорогой Юра!»

Я говорю:

– Я с ним недостаточно знаком, чтобы называть его просто Юра. Давайте напишем полное имя.

– А полное имя у него какое? – спрашивают меня. – Юрий или Георгий?

– Я не знаю, – говорю я.

– Тогда пиши «Юра».

– Не могу! – говорю я и ухожу.

Что за Юра и что за плита – непонятно.

Арифмометр

Кто-то считает на старинном арифмометре «Феликс».

Считает и с каждым поворотом рукоятки приговаривает: «Ну, ты дурак! Ну, ты дурак!»

Этот человек сидит за столиком в саду. Вижу, что я ему мешаю. Отхожу от него, иду по садовой дорожке.

Две светлые женские головы склонились друг к дружке, негромко разговаривают. Это скамейка в саду, я стою сзади. Оборачиваются. Одна из них – Маша Бочарова, студентка нашей кафедры, на курс младше меня. Я здороваюсь с ней. Она мне кивает, и снова начинает шептаться со своей подругой.

В дачном доме книжный шкаф. Чей-то голос: «Вот эти книги надо бы перечитать».

Я открываю шкаф, но достаю не книгу, а газету.

Там статья про женщин, которые уходили от мужей.

Эти женщины появляются у меня перед глазами, как бы вырастают из газетных строк.

Они красивые и очень веселые.

Заложники

Едем с Олей в машине, в такси.

Нас останавливают. Сначала кажется, что это милицейский патруль. Потом становится ясно, что это бандиты.

Но не в смысле грабители, а хуже – какая-то незаконная армия. У одного из них автомат на груди, у других из карманов – из-за поясов? – торчат рукоятки пистолетов.

Сразу отчаянная и глупая мысль: вот выехали бы мы раньше или поехали бы другой дорогой или на автобусе – и ничего бы не было.

Нас просят выйти из машины, ведут через поле, там дом за оградой, отворяют железную калитку, ведут в подвал, запирают там.

Там, в подвале, я читаю книгу, в которой рассказывается наша история. Что мы – заложники. Но заложники зряшные. Нас захватили, и теперь не знают, что с нами делать. И мы еще долго тут просидим.

< Вчера мне исполнилось 60 лет. Были гости, подарки, тосты. Весело и приятно. >

Снег

Приснилось, как мы с Наташей Холендро – была лет пятьдесят назад такая девочка на даче, чуть постарше меня, – убежали со скучного взрослого праздника. Мы обежали вокруг нашего поселка, пришли в чужой поселок, прошли на пустой по случаю зимы участок какойто чужой дачи. А оттуда хотели перелезть через задний забор обратно на свой участок – это была дача писателя-чекиста Михаила Маклярского, мы у него снимали две комнаты, – но не смогли. Забор, разделяющий два поселка, был очень высокий. Хотя редкий.