Читаем без скачивания Полицейское управление - Вильям Каунитц

— А что взамен получает Дядя Сэм?

Андерман поднял палец.

— Взамен мы ведем для вас разведку в некоторых… — он ущипнул себя за нос, — частях света, о которых лучше не упоминать.

— Почему вы исчезли после убийства Сент-Джеймс?

— Потому что не хотел быть замешанным в этом деле. К тому же мне нужно было время подумать, что же, черт побери, происходит.

— Брэкстоны прятались вместе с вами?

— Разумеется, нет. Я о них ничего не знаю.

Мэлоун помолчал, обдумывая услышанное.

— Вы очень убедительно рассказываете, Андерман.

— Просто я говорю правду.

— Дерьмо все это. Говорить подоходчивее и не слишком уклоняться от истины — это правило вашей работы, не так ли?

— Я сказал все, что знал.

— Да? А кому понадобилось с таким риском добывать список?

Андерман воздел руки вверх, потом опустил.

— Не знаю. Полагаю, если бы об их существовании стало известно, у Вашингтона могли быть неприятности. США хотят построить базы на Среднем Востоке для сил быстрого развертывания. Существуют особые отношения с Эр-Риядом. Может быть… — Он махнул рукой. — Да мало ли…

Мэлоун посмотрел, как Андерман прикуривает очередную сигарету. Пришло время спрашивать про полицейских и капитана Мэдвика.

— Когда-нибудь слышали о капитане Мэдвике?

Андерман выпустил клуб дыма.

— Нет.

— Что такое отряд?

— Не знаю, полицейский.

— Кто такой Уэсти? Он из полиции?

Андерман уже не был похож на усталого и рассерженного бизнесмена. После долгого молчания он сказал:

— Мэлоун, я ничего не знаю ни о полицейских, ни об отряде, ни о капитане Мэдвике. У меня хватает своих проблем, я не хочу заниматься вашими. — Он расправил плечи. — Я рассказал вам правду, а вы верите бреду больной женщины. Это не очень умно, полицейский.

«А он молодец, — подумал Мэлоун, — врет весьма уверенно. За дурачка меня принимаешь, Андерман? Агент Моссад влюбляется, а вы даже не знаете в кого. Чушь!»

— Как вы узнали, что Айзингер украла список?

— Она сама позвонила. Я сказал, что выезжаю к ней сию же минуту. Она настояла, чтобы я приехал утром. Я спросил, кто заставил ее, но она не захотела рассказывать по телефону. Обещала все объяснить утром. А ночью ее убили.

— Она была взволнована, когда говорила с вами?

— Нет. Спокойна. Если бы мне показалось, что она хоть в малейшей опасности, я сразу помчался бы к ней.

Мэлоун бился с ним еще час. Было нелегко отличить правду от лжи. Но лейтенант был терпелив. Он решил раскрутить Андермана.

Когда Мэлоун, наконец, поднялся, Андерман схватил его за руку.

— Я уверен, что вы никому не расскажете, о чем мы тут говорили. Мне было бы неприятно, если бы пришлось…

Мэлоун сбросил его руку.

— Желаю успехов, Андерман.

— Шалом, полицейский.

Когда Мэлоун вышел, Андерман подскочил к стене и принялся колотить по ней в приступе гнева и отчаяния. Успокоившись, снял трубку телефона. Раздалось гудков пятнадцать, прежде чем ему ответили. Андерман заговорил:

— Очень срочно. Джон Харриган Берк через три часа.

На другом конце молча повесили трубку.

Через три часа Андерман стоял на борту «Серки Лайн», глядя на панораму Манхэттена. Сойдя у статуи Свободы, поднялся по узкой лестнице к короне статуи, сделал круг по маленькой площадке, проверяя, нет ли слежки, потом направился к месту встречи. Пароход был набит китайскими туристами. Ужасно одетыми, но с японскими камерами, болтающимися на плечах. А еще немцы, итальянцы, англичане, французы и американцы. Когда паром пришвартовался, Андерман подождал и сошел последним. Он пошел по набережной, глядя на неспокойную воду. Подойдя к красным строениям Первой морской компании, оглянулся, будто разглядывал пожарный катер. Он проверял, нет ли слежки. Резко свернул к Батарейному парку, прошел через него к Западной Батарее и обогнул круглый форт.

Наконец он подошел к памятнику, имеющему форму полумесяца. Около железной ограды стояло две скамейки. Пакеты, банки из-под пива, алюминиевая фольга, коробки из-под гамбургеров валялись у ограды. Сквозь треснувшие плиты пробивались трава и ветки кустов. Он обошел колонну, читая надписи: «Воздвигнуто в честь погибших в море радистов; Дэвид Стэйер, пароход „Мезада“, 3.2.22, Северная Атлантика; Джек Филлипс, пароход „Титаник“, 14.4.12, Атлантика». Он двигался медленно, оглядываясь по сторонам.

В пятидесяти футах стоял другой памятник в честь американских героев обеих войн, спящих вечным сном в прибрежных водах Атлантического океана. Памятник состоял из восьми массивных стел с выгравированными в алфавитном порядке именами. В центре на черном пьедестале торчал лысый американский орел с острыми когтями. Человек, с которым у Андермана была назначена встреча, стоял перед первой стелой, разглядывая ее. Там было написано: «Джон Харриган Берк, матрос первого класса, корабль ВМС „Виргиния“».

Лейтенант Джо Манелли повернул голову.

— Какого дьявола могло случиться, чтобы так рисковать?

— Мэлоун знает о складах. Спрашивал и об отряде.

— Дерьмо! — выругался Манелли и пнул монумент.

— Вот именно.

И Андерман рассказал о встрече с Мэлоуном.

— Думаешь, он догадывается о нас?

— В этом я не уверен. Врал я достаточно убедительно, но поверил ли он, это вопрос.

Манелли потер усталые глаза. Андерман подошел к нему вплотную.

— Его придется убрать, — прошептал Андерман.

— Что значит «убрать»? Ради Бога, он же полицейский! Мы не убираем своих.

— Этот человек опасен.

— Зачем его убивать? Ну, узнал он про склады. Большое дело! Все можно отрицать. Ты меня слышишь, все отрицать! Ничего не предпринимай. Я расскажу моим людям о том, что произошло, потом свяжусь с тобой. — С этими словами Манелли повернулся и зашагал прочь.

Мимо Андермана проехал на скейте парень. Он был черный, в цветной рубашке и с наушниками на голове. Балансируя на доске, он поправил темные очки, когда поравнялся с Андерманом.

Глава 12

Понедельник, 29 июня

— Сколько на твоих? — спросил О'Шонесси Бо Дэвиса, который сидел, согнувшись и опустив локти на руль. Тот потянулся, взглянул на часы.

— Без двадцати пяти шесть.

— Надо же! Встать в четыре, чтобы устроить слежку за полицейским!

— Это часть Службы. — Дэвис закрыл глаза.

— Ты слышал историю про Маккормика по прозвищу Бешеные Глаза?

— Что с ним случилось? — Дэвис разомкнул веки.

— Болван открыл стрельбу прямо в соборе Святого Петра. Какой-то пуэрториканец вытащил восемь долларов из сумки одной растяпы. Маккормик открыл пальбу по парню в церкви, в него не попал, но перебил на шестьдесят тысяч статуй и витражей. Начальство хотело поджарить ему яйца и оставить на алтаре как епитимью.

Дэвис хмыкнул.

— Это избавило бы его от забот.

В 7.46 из дома на Вудчак-Пойнт-лейн вышел мужчина и открыл гараж. Он был похож на профессионального боксера-тяжеловеса — ростом под два метра, с огромными кулаками и ножищами и широкими как плотина плечами. Детективы сидели в машине на расстоянии квартала.

Верзила вывел машину из гаража, вылез, пошел закрывать ворота, нагнулся, рубаха его задралась, обнажая кобуру, прикрепленную к правому бедру тонкими ремнями. Оснастка бюро. Они нашли Эдвина Брэмсона, бывшего полицейского 66-го участка.

Он открыл глаза и почувствовал, что что-то не так. Он лежал под свежими простынями, голый. Знакомые светло-серые обои. Потом он увидел свои брюки, брошенные на стул. На полу валялись женские трусы и лифчик. Вспомнил вчерашнюю страсть, провел рукой: за своей спиной. Дотронувшись до Эрики, повернулся.

Вчера вечером он решил, что в Эрике Соммерс воплощена идеальная женщина: красивая, умная и соблазнительная. Он еще не до конца понимал, чего от нее хочет. Ему захотелось остаться с нею на всю жизнь. Вчера он опять говорил с нею о своей бывшей жене, начиная понимать, что во многом виноват в их неудавшемся браке.

Это было началом новых отношений. Он легко поцеловал Эрику в макушку и встал. Сегодня нельзя было опаздывать, поскольку за списком должен приехать Андерман.

Открыв глаза, Эрика первым делом увидела Мэлоуна, скачущего на одной ноге и натягивающего носок.

— Доброе утро, — промурлыкала она, потягиваясь.

— Не хотел тебя будить.

Он подошел, сел на край кровати. Она приподнялась на локтях, простыня на груди натянулась.

— Я рада, что ты пришел вчера вечером.

— Я тоже. — Он поцеловал ее в нос.

— Все было чудесно, правда?

Она почувствовала, что краснеет.

— Ты покраснела.

Она закрыла его глаза ладонями.

— Не смотри.

Он наклонился и поцеловал ее.

Простыня соскользнула, она притянула его к себе.

— По-быстренькому тоже можно.