Читаем без скачивания Пешком через Ледовитый океан - Уолли Херберт

«Сегодня Иванов день. В этот день в будущем году мы рассчитываем достигнуть Шпицбергена и, таким образом, впервые успешно совершить переход по льду через весь Северный Ледовитый океан. Однако мы сильно запаздываем. Четыре месяца тому назад позади нас остался мыс Барроу. Четверо мужчин с собачьими упряжками отправились в путешествие, в благополучный исход которого верили лишь немногие из наших друзей. Уклончивая позиция кое-кого объяснялась не столько отсутствием сочувствия к нашему делу, сколько большой их проницательностью. Ход экспедиции доказал это: условия и скорость продвижения не оправдали наших надежд. Сегодня в полдень измерение географической широты места показало 81° 18 – за два дня мы продвинулись вперед лишь на полмили. От полюса относительной недоступности мы были на том же расстоянии, на каком в 1908 году находились от Южного полюса Шеклтон и его спутники, когда они решили отказаться от дальнейшего продвижения. Я сомневаюсь, что нам удастся в это время года продвинуться намного дальше, так как старые льдины сильно потрескались.

Темные морские разводья расплываются, как пятна. Мы путешествуем, выторговывая день за днем у наступающего лета».

Последняя неделя, до того как 4 июля мы разбили летний лагерь на 81° 33 с. ш. и 165° 29 з. д., была самой тяжелой за все путешествие. Мы пытались помогать собакам, которые проваливались в мокрый снег и в лужи талой воды, и в конце концов нам приходилось вытаскивать их оттуда одну за другой. Мы сдвоили упряжки, и сами вчетвером тащили сани за постромки, спотыкаясь и надсаживая глотки до хрипоты. К этому времени поверхность плавающих льдин превратилась в настоящий мерцающий лабиринт озерков талой воды и разводий. Местами трещины попадались через каждые 15 ярдов. Со дня на день озерки становились глубже, и собаки все менее охотно прокладывали себе путь через них. Пытаясь продвинуться на северо-запад в поисках более безопасных мест, где можно было бы переждать летнюю оттепель, мы вели обреченную на неудачу борьбу с дрейфом.

Покинув 21 февраля мыс Барроу, наша группа прошла длинный путь в 1180 сухопутных миль. Двигаясь по полярному плавучему льду, мы ушли от твердой земли дальше, чем предыдущие путешественники. Почти каждый день мы измеряли толщину льда и плотность снега, вели дневниковые записи наблюдений над животными и птицами, отмечали тип и возраст льда, по которому двигались, вносили в дневник данные о погоде, кодировали их, а затем ежедневно передавали по радио пятому участнику экспедиции, Фредди Чёрчу, в Барроу; он в свою очередь передавал их метеорологическому бюро Соединенных штатов и Британской метеорологической службе. Как это ни печально, но нам не удалось продвинуться дальше. Мы попали в сферу действия неблагоприятного течения, циркулировавшего к востоку от нас. Наши силы были на исходе, дальнейшие попытки оказались бесполезными.

7 ЛЕТНИЙ ЛАГЕРЬ

Нашим не очень надежным средством связи с внешним миром служил трехфутовый кабель, соединявший ручной генератор с никелево-кадмиевой батареей – источником питания для нашего замечательного приемопередатчика «Редифон ГР-345». При помощи этого портативного высокочастотного радиоприбора, мощность которого достигала всего пятнадцати ватт, мы со времени выхода с мыса Барроу ежедневно передавали сведения о нашем продвижении и данные о погоде. Эту информацию принимал и передавал дальше Фредди Чёрч. Пользуясь передатчиком с усилителем КВМ-2А, обладавшим максимальной мощностью примерно в один киловатт, Фредди Чёрч передавал сведения о нашем продвижении опытной станции в Кове близ Фарнборо, находившейся в ведении Королевского исследовательского предприятия авиационной промышленности. Там сигналы принимались направленной антенной и записывались на магнитофонную ленту. Через несколько минут сообщения передавались Вивьену Фуксу, координатору нашей экспедиции в Лондоне, а через него – остальным членам экспедиционного комитета.

Несколько любителей-коротковолновиков в Соединенном королевстве, «подстраховывая» радиостанцию в Кове, принимали от нас еженедельную сводку о продвижении экспедиции, а нашу связь с Барроу при плохих условиях распространения радиоволн поддерживали энтузиасты-радиолюбители на американской дрейфующей станции «Т-3» и на канадской полярной метеорологической станции на островах Королевы Елизаветы.

Во всей этой системе наиболее уязвимым звеном оказался первоисточник – трехфутовый кабель, соединявший ручной генератор с радиобатареями. И вот однажды мы обнаружили обрыв провода.

Еще в апреле 1964 года, когда план перехода через арктический бассейн стал впервые принимать реальные очертания, мы, конечно, со всей серьезностью обсуждали возможные последствия, которые вызовет порча радиоустановки. Но если в Лондоне это была лишь неприятная мысль, то во сто крат неприятнее оказалась та реальная угроза изоляции, с которой мы столкнулись, когда заметили обрыв провода. Тогда нас приютила одинокая дрейфующая льдина в 800 милях от мыса Барроу. Батареи, питавшие наши радиомаяки, которые были своего рода приманкой для самолета, имели ограниченный срок службы, и в случае порчи генератора мы могли бы включать их лишь на очень короткие, заранее обусловленные промежутки времени – всего на пятнадцать минут в день, начиная с пятого дня после последнего сеанса радиосвязи. Это затрудняло бы поиски нас самолетом. Поиски же были не простым делом: мы все время дрейфовали, и установить наши координаты с учетом дрейфа было весьма трудно, даже если мы знали направление ветра. К тому же надо считаться и с возможностью ошибки при определении самолетом своих координат. Трудно рассчитать и время прибытия самолета, вылетающего из Барроу, ибо сила и направление ветра на его пути были неизвестны. Поэтому шансы летчика обнаружить нашу партию в лучшем случае не превышали пятидесяти из ста. Достаточно нам удалиться миль на десять, и наши сигналы окажутся вне пределов досягаемости для самолета, а при поисках вслепую самолету понадобилось бы облететь пространство примерно в 1600 квадратных миль.

Среди узора из теней, трещин и открытых разводий увидеть четырех человек, две маленькие палатки и тридцать шесть собак почти невозможно. Бывали случаи, когда самолет пролетал в полумиле от нашего лагеря и не замечал нас. Бывало и так, что самолет пролетал и на более близком расстоянии, и все же мы не слышали шума его моторов.

Каковы же были наши шансы выжить? Полярный исследователь Вильялмур Стефансон придерживался теории, что человек может прожить в Северном Ледовитом океане с помощью охоты. У нас еще были шансы проверить эту теорию на себе, но пока что каждое сбрасывание запасов с самолета производилось в намеченное время, и продовольствия и топлива нам хватало. Во время путешествия нам попадались следы белых медведей и песцов, но животные старались держаться на почтительном расстоянии от нас. Двенадцать тюленей, которых мы видели в течение пяти месяцев путешествия, а также четыре чайки, маленькая гагарка, два длиннохвостых поморника и стая уток – всего этого вряд ли хватило бы для того, чтобы сносно прокормить тридцать шесть ездовых собак.