Читаем без скачивания Сергий Радонежский - Любовь Миронихина

Москва в то время тоже переживала тяжелые времена, но все равно посылала на подмогу осажденным небольшие отряды ратников. Когда племянник Василия Шуйского Михаил подошел со своим войском к Александровской слободе, он тут же отправил на защиту монастыря шестьсот воинов и триста человек служащих под началом воеводы Жеребцова.

Защитники и не чаяли о такой подмоге. Теперь они могли чувствовать себя спокойно и уверенно под защитой отряда, втрое превышающего их собственные силы. Но вскоре отношение к долгожданным избавителям изменилось. Авраамий Палицын с большой насмешкой описывает лихого воеводу Жеребцова и его воинов.

С первых дней воевода стал командовать в обители, как в своей вотчине. Он отобрал ключи у келаря и сам распоряжался всеми припасами. А сидельцев разбранил за их простоту, за то, что совсем не разумеют правила военного искусства. И вылазки из крепости делают как придется, без всякого заранее обдуманного плана.

Вскоре воевода решил на деле показать простакам, как нужно воевать и правильно совершать вылазки. Закончилось это самым печальным образом, так что сидельцы со своей простотою вынуждены были выручать Жеребцова с его умельцами ратниками, когда поляки стали их побивать. Так военные премудрости, которые Жеребцов позаимствовал у шведов, союзников Шуйского, оказались совершенно посрамленными перед русской простотою, подкрепляемой упованием на Бога и на преподобного Сергия.

Наступила вторая зима осады. Обитель продолжала ждать войско Михаила Шуйского. 4 января Шуйский прислал вместо войска отряд в пятьсот человек, возглавляемый воеводой Григорием Валуевым. Но силы были слишком неравны, чтобы прогнать поляков.

Избавление пришло неожиданно, когда осажденные снова начали терять надежду. 12 января поляки узнали, что Михаил Шуйский идет к монастырю со всей своей армией. Эта весть так напугала Сапегу, что он снялся мгновенно со всем своим войском и побежал к Дмитрову.

Шестнадцать месяцев Троице-Сергиева лавра малыми силами оборонялась от врага и устояла! Только чудо и заступничество преподобного Сергия спасло ее от разорения.

Очень скоро исполнились и пророчества Сергия о скором возмездии полякам. Два года спустя погиб в Москве Сапега, а Лисовский в день памяти преподобного внезапно разбился насмерть, упав с лошади.

Но на этом не прекратились бедствия и смуты, посланные в те тяжкие времена на Русь. Враги рассеялись по всей стране, многие города были захвачены или осаждены, лилась кровь. И главное — люди не знали, кому же верить, за кем идти?

Троице-Сергиева лавра продолжала самоотверженно служить отечеству. Когда в осажденной «тушинцами» Москве сильно вздорожал хлеб и бедный люд начал голодать, келарь Троицкого монастыря Авраамий Палицын выпустил на рынок по низкой цене сотни четвертей ржи и заставил торговцев сбить цены. Как будто чья-то щедрая рука пополняла житницы обители во все время осады и позднее, когда сюда шли сотни голодных из разоренных городов и сел. Следуя заветам преподобного Сергия, в лавре всегда кормили нищих и обездоленных.

Но вот чужеземцы захватили Москву и нагло хозяйничали в городе и его пределах. Ведь бояре признали польского царевича Владислава русским царем.

Это грозило Руси новыми бедами: и потерей национальной независимости, и попранием веры, традиций и устоев.

И снова помощь пришла из Троице-Сергиевой лавры. Архимандрит Дионисий и келарь Авраамий Палицын спешно диктовали писцам увещевательные грамоты и рассылали по всем русским городам — в Нижний Новгород, Ярославль, Владимир, Суздаль, Вологду, Кострому. Как когда-то Дмитрий Донской и Сергий Радонежский собирали русские земли на борьбу с ордой, так и нынче Троицкая лавра призывала объединиться для защиты отечества и веры.

Посадский староста Козьма Минин позднее рассказал архимандриту Троицкого монастыря, почему он взялся за такое трудно дело — поднимать народное ополчение. Как-то во сне явился ему преподобный Сергий и велел собирать казну, ратников и вести их на Москву освобождать город от чужеземцев.

Козьма долго размышлял об этом чудесном видении, но решил, что собирать войско — не его дело. Ведь он всего лишь скромный староста, человек простой. А повести за собой людей могут только знаменитые полководцы и князья. Спустя некоторое время Сергий снова явился ему и повторил приказание. Но Козьма Минин все еще пребывал в нерешительности. Тогда святой старец явился ему в третий раз и сказал:

— Не говорил ли я тебе, чтобы ты собирал ратных людей и шел освобождать землю русскую от врагов?! Не бойся того, что старшие не станут тебя слушать, младшие охотно пойдут за тобой, и благое дело будет иметь добрый конец.

После этого Козьма уже не мог сомневаться, что это не просто сны, а чудесные пророческие видения. Он так испугался, что даже захворал. И вместе с болезнью ушла из него нерешительность и неверие в свои силы и предназначение.

Выздоровев, Козьма Минин горячо принялся за дело: пожертвовал все свое имущество на снаряжение и убеждал земляков поскорее собрать войско и двинуться на врагов. И многие с радостью пошли за ним и выбрали его земским старостой. Ополчение выполнило свою миссию и освободило Москву.

Весной 1613 года первый русский царь из рода Романовых Михаил приехал в Троицкую лавру помолиться у гроба преподобного Сергия и получить его благословение на царское служение. Считалось, что радонежский чудотворец особо покровительствует русским царям, усмиряет смуты и предотвращает всяческие бедствия.

Прошло еще несколько веков. Для истории и обыденной жизни — время немалое. Но к Сергию Радонежскому по-прежнему относились не только как к символу, а как к человеку, хотя и необыкновенному, святому, заступнику и хранителю. Была какая-то неразгаданная тайна в его чудодейственном соприсутствии в жизни людей. Как и сто, и двести, и триста лет назад передавались из уст в уста истории явлений святого старца призывающим его, молящим о помощи и исцелении.

В 1892 году вся страна торжественно отметила 500-летие преставления Сергия Радонежского. Ранним утром 21 сентября на колокольный звон в Кремль стал стекаться народ. После молебна начался крестный ход из Москвы в Троице-Сергиеву лавру. Впереди шло духовенство с хоругвями, иконами и крестами, за ними — ряды паломников, в которые на улицах вливались все новые и новые участники.

Движение на улицах Москвы было прекращено. Плотная толпа заполняла даже тротуары и дворы, люди стояли на балконах и на крышах домов, гроздьями висели в окнах. Звонили колокола всех церквей и монастырей города. Это был поистине всенародный праздник, потому что в живые людские реки, которые текли по улицам Москвы, влились мастеровые и интеллигенты, духовенство и военные, гимназисты и нищие.