Читаем без скачивания Уникальный роман - Милорад Павич

В Голубой тетради слова Лемпицкой таинственным образом сообщали мне ответ на вопрос, кто именно виновен в ее смерти. Ответ был более чем поразительным. Словно он и не был ответом на мой вопрос.

«НОЯБРЬ ПЕРВОЕ» – вот как он выглядел.

Что за чушь! – первое, что пришло мне в голову, прежде чем я закрыл Голубую тетрадь.

После того как психиатр из больницы, в которой умер Дистели, порекомендовал мне продолжить поиски элементов семейного бессознательного наследия в сне Дистели о Пушкине, я воспользовался его советом и обратился за помощью к историкам. Я исходил из того, что сон Дистели о Пушкине главным образом связан с методами принуждения (магия вуду и иглы), унаследованными от прадеда Пушкина. Встретившись с одним рекомендованным мне историком из университета, я спросил его, есть ли для всего этого какие-нибудь основания в исторических фактах, связанных с предками Пушкина, или же это фантазии Дистели, перенесенные его подсознанием в его сон.

Ознакомившись с отчетом Клозевица о сне Дистели, особенно с той его частью, которая говорит о предке Пушкина, профессор-историк сделал вывод, что в основном все это дело базируется на исторических фактах.

Поняв, что и на этот раз снова уперся в стену, я из соображений приличия выслушал некоторые факты, касающиеся происхождения Пушкина, которые сообщил мне профессор.

Прадед Александра Сергеевича Пушкина действительно был из Африки, из семьи вождя одного племени. Он был самым младшим из девятнадцати братьев. У него была и старшая сестра по имени Лаган; когда ему исполнилось восемь лет, она подарила ему африканские иглы, научила, как ими пользоваться и как тайно носить их всегда с собой, спрятав в буйных кудрявых волосах, кроме того, она научила его распознавать эти иглы и применять их для магии. Родившиеся и выросшие на берегу Средиземного моря, дети любили купаться. Именно здесь, на берегу, мальчика и схватили однажды торговцы рабами. Лаган долго плыла за судном, которое увозило ее брата в неизвестном направлении. Мальчика доставили в Царьград, на рынок рабов, и тут его купил некий богатый вельможа – это был состоявший на дипломатической службе граф Савва Владиславович Рагузинский. Не исключено, что именно иглы, которые он сразу заметил в волосах красивого чернокожего мальчика, привлекли к нему внимание графа, который разбирался в магии и умел ворожить, глядя на металлические монеты, при этом годы того, кто был объектом его ворожбы, пересчитывались в денежную сумму. Новый хозяин маленького черного мальчика, граф Рагузинский, обладал большой силой в двух государствах, его портрет писал Ван Дейк, а жена Рагузинского происходила из семьи венецианского дожа и в качестве приданого принесла своему мужу венецианское палаццо. Второй дворец Рагузинский получил в Петербурге от императора Петра Великого, к которому он поступил на службу и отличился во время Полтавской битвы тем, что ввел одно ценное новшество – организовал систему своевременной доставки русской армии пищи и боеприпасов в ходе этого сражения.

Маленького черного мальчика граф Рагузинский подарил царю, и тот крестил его в Вильно, дав ему в качестве отчества свое имя: Авраам Петрович Ганнибал. Позже послал его учиться: сначала в российскую военную школу, потом во французскую, в Париже, где потом и женил его на невесте из русской боярской семьи. Ганнибал продолжал оставаться верным другом Рагузинского, и когда царь направил графа в качестве своего посланника в Китай, Ганнибал возглавил сопровождавший его военный отряд, захватив с собой африканские иглы вуду, к которым на обратном пути из Китая добавилось и несколько китайских иголок. Эта поездка, предпринятая с целью разграничить российскую и китайскую империи, была далеко не безопасной, но Ганнибал и Рагузинский умели защищаться не только силой оружия, но и другими способами…

В четверг я виделся с мадемуазель Софией Андросович, сестрой покойной Лемпицкой. Мы пили чай в кафе «У красного петуха». Там очень приятно, ложки и вилки черного цвета, нам подали чай «Акбар» и африканские пирожные из зеленой муки.

– Знаете ли вы, что такое чай? – неожиданно спросила меня София.

– ?

– И что такое вообще все горячие напитки и наша потребность в них? Они – замена крови.

– Крови?

– Да. Именно крови, горячей крови только что убитых животных, которую мы перестали пить уже давно, еще несколько тысяч лет назад. Но жажда крови и исконная потребность в горячих напитках, прежде всего в молоке, а если его нет, то в горячей крови, все еще живы в нас. А некоторые до сих пор так и не отреклись от этой древней звериной привычки. Например, убийцы вроде Дистели или Лемпицкой. Для них не было дилеммы: чай или кровь…

– Не верю, – сказал я ей, – за ними стоит какой-то кровопийца, который толкнул их на это убийство. И я его найду, тогда увидите, что прав был я, а не вы.

«Клозевиц убит!» – подумал я, просыпаясь. Мне снился чей-то чужой сон. В Египте говорят, что чужие сны снятся часто, просто они не запоминаются и после пробуждения исчезают.

Насколько мне известно, Софии Андросович время от времени снились вместо ее собственных снов сны ее сестры.

Как бы то ни было, из этого чужого сна я вроде бы что-то все же запомнил. Это какая-то каменная лестница со статуей, которая воняла козами. Там же были два уставших зеркала и кто-то, кто тут же чихал, стоило ему попытаться улыбнуться. Он мне виден не был, я видел только кисть его руки на мраморных перилах лестницы. Пальцы этой руки не имели ногтей.

«Клозевиц убит», – говорит мне из темноты этот незнакомец без ногтей и снова чихает, вместо того чтобы улыбнуться.

Я тут же навел справки. Чужой сон оказался ложной тревогой. Клозевица не убили. Кто его не убил?

Сегодня первое ноября 2003 года. Сегодня поздно вечером у меня назначена встреча за ужином с В., который больше меня знает о деле «Дистели – Круз – Лемпицка – Хехт». Думаю, не Клозевиц, а он стоит за всеми этими убийствами. Но его имя я не хочу упоминать даже в дневнике. Дом строят начиная с фундамента, а расследование – начиная с крыши. На этот раз у меня есть улики, достаточные для ареста. Если я сумею его как следует прижать и если останусь жив после этой встречи, то наконец-то впишу это имя не только в дневник, но и в судебные анналы.

На случай, если я не вернусь с этого ужина и эта запись в Голубой тетради останется последней, суду будет известно, кого преследовать за мое убийство, потому что его имя я вложил в сейф покойной госпожи Лемпицкой в банке «Plusquam city». Доступ к этому сейфу после убийства госпожи Лемпицкой имеет только полиция…

P. S. Пусть Небо смилуется над тем, кто шагнул в шестьдесят первый год, а Богу должен шестьдесят лет.

Сноски

1

При другом случае (лат.).

2

Дорогой, я здесь! (англ.)

3

Имеется в виду сочинение писателя, преподавателя Киево-Могилянской академии Мануила Козачинского «Трагедия, сиречь печальная повесть о смерти последнего царя сербского Уроша V по падении Сербского царства» (1733).

4

Состав преступления (лат.).