Читаем без скачивания Дядя самых честных правил - Александр Горбов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Скажи, Пётр, а в каких ты сам отношениях с Голицыными? Ведь не просто так мы заезжали к ним в Москве, и сейчас ты приехал с их предложением.
У Боброва дёрнулся глаз.
— Я обделён Талантом. Князь обещал принять меня в род. Может быть. Потом. Если сделаю что-нибудь значимое.
— Наша дружба, она тоже для рода?
— Костя, ты меня хочешь обидеть? Наша дружба Голицыных не касается. Это я узнал про Шереметевых. Случайно услышал, что их опричники собираются тебя навестить. Я бы предупредил тебя в любом случае.
— Тогда скажи мне как друг: стоит принимать княжеское предложение?
— Если бы Талант тебя слушался, я бы рискнул отбиться, — он наморщил лоб. — Ты слишком хорош, чтобы служить на побегушках у рода. Дружить с князем полезно, а быть его слугой утомительно. Если уж входить к Голицыным, то не как проситель.
— Но сам бы ты вошёл.
— Так то я, — Бобров рассмеялся. — У меня слишком много лени, долгов и нет Таланта. Сорняк и трутень в одном лице.
Не прячась, я дёрнул за шнурок.
— Сейчас кофий принесут.
Положив подбородок на сплетённые вместе пальцы, я смотрел в окно. Надо решать сейчас — стычка с Шереметевыми или служить Голицыным. Ни один из вариантов мне не нравился.
В комнату вплыла Таня с подносом. Улыбаясь, подала мне чашечку и поставила поднос со второй на столик рядом с Бобровым. Он послал девушке многозначительный взгляд, подмигнул, но орка задрала подбородок и вышла из комнаты, будто оскорблённая королева. Бобров разочарованно вздохнул и криво усмехнулся.
— Знаешь, Пётр, пожалуй, я откажусь от помощи. Отобьюсь как-нибудь сам.
— Смело, но слишком рискованно.
— Делать долги, которые не знаешь, чем отрабатывать, — ещё хуже.
Бобров грустно улыбнулся.
— Согласен. Тогда я останусь и помогу. Может, я и не маг, но стреляю неплохо. Ну и свидетелем буду, мало ли как повернётся.
— Спасибо, дружище!
Я протянул руку, и мы обменялись рукопожатием.
— Когда мне ждать гостей?
— Завтра вечером.
* * *За ужином Бобров был весел, шутил, острил и рассыпался комплиментами Добрятниковой. Александра реагировала холодно, смотрела на Петра безразлично и отпускала в ответ колкости.
— Сударыня, не составите ли мне компанию после ужина? Прогуляться вокруг пруда, послушать птиц.
— Вы слишком шумный, Пётр. Своим громким голосом распугаете не только соловьёв, но и ворон.
— Но, может быть…
— Я буду занята в это время.
— Вы даже не дослушали!
— В любом случае я буду занята. Простите, сударь, но у меня слишком много дел, чтобы отвлекаться на такие глупые пустяки.
Бобров не расстроился и принялся рассказывать про свою поездку в Париж и как там разыскивал меня.
— Александра, — тихонько шепнул я девушке, — найдите в вашем занятом расписании время и поднимитесь после ужина в кабинет. Я должен с вами поговорить.
Рыжая кивнула, довольно улыбнувшись. Нет, сударыня моя, вы слишком рано радуетесь. У меня для вас пренеприятнейшие известия.
* * *— Александра, — я указал ей на кресло, дождался, когда она сядет, и продолжил: — Завтра вы едете к родителям.
— Что?!
— Повторяю: завтра утром вы отправляетесь к родителям.
— Константин Платонович, вы обещали меня учить! Вы дали слово!
Она вскочила, полная возмущения. В зелёных глазах полыхал такой яростный огонь, что можно было плавить железо.
— Сядьте, Александра. Сядьте, я сказал!
Сжав губы, рыжая чопорно села в кресло и отвернулась от меня. Точёный профиль излучал непоколебимую решимость.
— Слушайте меня внимательно, сударыня. Завтра сюда приедут опричники Шереметевых. Если я выживу после этого свидания, а я решительно настроен это сделать, вы вернётесь и мы продолжим наши занятия. Понятно?
— Я никуда не поеду.
— Александра! Вы меня вообще слушаете? Или я непонятно объясняю? Повторяю ещё раз: через сутки здесь будет очень жарко. Моя усадьба станет неподходящим местом для юной дворянки. Вы побудете несколько дней у родителей и вернётесь, когда всё утихнет.
— Я никуда не поеду.
— Вы что, глухая?! Здесь будет опасно. Понимаете?
— А вы понимаете, Константин Платонович, мои слова? Я никуда не поеду. Вы мой учитель, и я должна быть рядом с вами.
В зелёных глазах Добрятниковой снова полыхнуло пламя.
— Я ученица, моё место подле вас. Буду вам порох подносить, или что там нужно.
— Александра, вы меня специально изводите? Я вам приказываю — езжайте к родителям.
— Это вы меня изводите! Взялись учить — учите. Я вам не комнатная собачка, чтобы меня туда-сюда катать. Можете меня хоть убить, я всё равно остаюсь.
— Вы будете мешать, Александра. Мне придётся прикрывать вас, а не заниматься противником.
— Я сама о себе позабочусь, будьте уверены.
— Александра!
— Вопрос не обсуждается — я никуда не поеду.
Она встала и порывисто пошла к двери.
— Упрямица!
Рыжая обернулась.
— Деспот!
Она собиралась хлопнуть дверью, но в последний момент сдержалась. Повернулась, метнула глазами молнии и елейным голосом произнесла:
— Спокойной ночи, Константин Платонович.
И, не дожидаясь ответа, убежала.
Глава 21 — Опричники
— Настасья Филипповна, — я поймал утром ключницу и отозвал в сторонку для разговора, — соберите слуг и отправляйтесь в Архангелово к отцу Алексею.
— Ой, батюшки! Что случилось-то, Костя?
— Вечером приедут шереметевские опричники, будет много стрельбы, я полагаю.
На лице ключницы появилось хищное выражение.
— Никуда я не поеду.
Да ёшки-матрёшки, они сговорились, что ли? Вечером одна, утром другая. Мне их связанными отсюда увозить?
— Вот ещё, — подбоченилась Настасья Филипповна, — буду я от всякой шушеры бегать. Мы все останемся!
— Настасья Филипповна…
— Костя, — она взяла меня за пуговицу, — ты обидеть нас хочешь? Враги в дом, а мы из дома? Вдруг тебя ранят? Кто перевяжет, кто воды подаст, кто горшок вынесет? Об этом подумал?
— Меня, скорее, убьют, — буркнул я недовольно.
— Ой, не говори глупости! Кто они, а кто ты. Какие-то младшие помещичьи сынки, только и умеющие огненные шары кидать. А ты человек образованный, умный. Неужто не справишься с дурачками? Сам подумай, кого в Муроме Шереметев держать будет — пьянь всякую да неумёх.
Настасья Филипповна улыбнулась мне, показав щербатый клык.
— Справишься, я в тебе даже не сомневаюсь. Ты лучше Тришке с Прошкой выдай по ружью. Их ещё Василий Фёдорович стрелять учил, вдруг и тебе
