Читаем без скачивания Полное собрание сочинений. Том 27. Август 1915 — июнь 1916 - Владимир Ленин (Ульянов)

В чем состоит экономическая сущность оборончества во время войны 1914–1915 гг.? Буржуазия всех крупных держав ведет войну в целях раздела и эксплуатации мира, в целях угнетения народов. Небольшому кругу рабочей бюрократии, рабочей аристократии и мелкобуржуазных попутчиков могут перепасть кое-какие крохи от крупных прибылей буржуазии. Классовая подоплека социал-шовинизма и оппортунизма одна и та же: союз небольшого слоя привилегированных рабочих со «своей» национальной буржуазией против масс рабочего класса, союз лакеев буржуазии с нею самой против эксплуатируемого ею класса.

Политическое содержание оппортунизма и социал-шовинизма одно и то же: сотрудничество классов, отказ от диктатуры пролетариата, отказ от революционных действий, безоговорочное признание буржуазной законности, недоверие к пролетариату, доверие к буржуазии. Социал-шовинизм – прямое продолжение и завершение английской либеральной рабочей политики, мильеранизма и бернштейнианства.

Борьба двух основных тенденций в рабочем движении, революционного и оппортунистического социализма, наполняет всю эпоху с 1889 до 1914 года. И теперь также во всех странах существуют два главных течения по вопросу об отношении к войне. Оставим буржуазную и оппортунистическую манеру ссылаться на личности. Возьмем направления в ряде стран. Мы возьмем десять европейских государств: Германию, Англию, Россию, Италию, Голландию, Швецию, Болгарию, Швейцарию, Бельгию, Францию. В первых восьми странах деление на оппортунистическое и революционное направления соответствует делению на социал-шовинистов и интернационалистов. В Германии опорными пунктами социал-шовинизма являются «Sozialistische Monatshefte» и Легин и Ко; в Англии – фабианцы и Рабочая партия (I. L. Р. была всегда в блоке с ними, поддерживала их орган и в этом блоке всегда была слабее, чем социал-шовинисты, между тем как в В. S. Р. интернационалисты составляют три седьмых); в России это течение представлено «Нашей Зарей» (теперь «Наше Дело»), Организационным комитетом, думской фракцией под руководством Чхеидзе; в Италии – реформистами во главе с Биссолати; в Голландии – партией Трульстры; в Швеции – большинством партии, руководимым Брантингом; в Болгарии – партией «широких»; в Швейцарии – Грейлихом и Ко. Именно среди революционных социал-демократов во всех этих странах уже раздался более или менее резкий протест против социал-шовинизма. Исключение составляют только две страны: Франция и Бельгия, в которых, однако, интернационализм также существует, но только очень слаб.

Социал-шовинизм, это – завершенный оппортунизм. Он созрел для открытого, часто вульгарного, союза с буржуазией и генеральными штабами. И именно этот союз дает ему большую силу и монополию легального печатного слова и обманывания масс. Нелепо до сих пор считать оппортунизм явлением внутрипартийным. Нелепо помышлять о проведении Базельской резолюции вместе с Давидом, Легином, Гайндманом, Плехановым, Веббом. Единство с социал-шовинистами есть единство с «собственной» национальной буржуазией, эксплуатирующей другие нации, есть раскол интернационального пролетариата. Это не значит, что разрыв с оппортунистами повсюду возможен немедленно, это значит только, что исторически он назрел, что он необходим и неизбежен для революционной борьбы пролетариата, что история, которая привела от «мирного» к империалистическому капитализму, подготовила этот разрыв. Volenlemducuntfata, nolentemtrahunt[44].

III

Умные представители буржуазии прекрасно это поняли. Поэтому они так хвалят теперешние социалистические партии, во главе которых стоят «защитники отечества», т. е. защитники империалистического грабежа. Поэтому правительства и оплачивают социал-шовинистических вождей то министерскими постами (во Франции и Англии), то монополией легального беспрепятственного существования (в Германии и России). Поэтому-то в Германии, где социал-демократическая партия была наиболее сильной и где ее превращение в национал-либеральную контрреволюционную рабочую партию было наиболее очевидным, дело дошло до того, что в борьбе между «меньшинством» и «большинством» прокуратура видит «возбуждение классовой ненависти»! Поэтому умные оппортунисты больше всего озабочены сохранением прежнего «единства» старых партий, оказавших такие большие услуги буржуазии в 1914–1915 гг. Один из членов германской социал-демократии, опубликовавший в апреле 1915 г. под псевдонимом «Монитор» статью в реакционном журнале «PreußischeJahrbücher», с заслуживающей благодарности откровенностью выражает воззрения этих оппортунистов во всех странах мира. Монитор полагает, что для буржуазии было бы очень опасно, если бы социал-демократия пошла еще дальше вправо: «Характер рабочей партии с социалистическими идеалами она должна сохранить. Ибо в тот день, когда она откажется от этого, возникнет новая партия, которая воспримет программу, от которой старая прежняя партия отреклась, и придаст ей еще более радикальную формулировку» («Preußische Jahrbücher», 1915, № 4, стр. 50–51).

Монитор попал в самую точку. Английские либералы и французские радикалы этого именно и хотели всегда: революционно звучащие фразы, чтобы обманывать массы, чтобы они оказывали доверие Ллойд Джорджам, Самба, Реноделям, Легинам и Каутским, людям, способным проповедовать «защиту отечества» в грабительской войне.

Но Монитор представляет только одну разновидность оппортунизма: откровенную, грубую, циничную. Другие действуют скрыто, тонко, «честно». Энгельс однажды сказал: «честные» оппортунисты – наиболее опасные для рабочего класса…{66} Вот один пример:

Каутский пишет в «Neue Zeit» (26-го ноября 1915 г.): «Оппозиция против большинства растет; массы настроены оппозиционно». «После войны (только после войны? Η. Л.) классовые противоречия настолько обострятся, что радикализм среди масс возьмет верх». «После войны (только после войны? Н. Л.) нам угрожает бегство радикальных элементов из партии и отлив их в партию антипарламентских (?? надо понимать: внепарламентских) массовых действий». «Таким образом, наша партия распадается на два крайних лагеря, не имеющих ничего общего между собой». Во имя спасения единства Каутский старается уговорить большинство в рейхстаге, чтоб они позволили меньшинству произнести несколько радикальных парламентских речей. Это значит, что Каутский хочет при помощи нескольких радикальных парламентских речей примирить революционные массы с оппортунистами, которые «не имеют ничего общего» с революцией, которые уже давно руководят профсоюзами, а теперь, опираясь на тесный союз с буржуазией и правительством, овладели и партийным руководством. Чем по существу отличается это от «программы» Монитора? Ничем, кроме сладких фраз, проституирующих марксизм.