Читаем без скачивания Ловушка для невесты - Светлана Богданова

— А как же презумпция невиновности?.. — поразил юридической подкованностью врач.

— А как же невыясненная этиология диагноза? — блеснул медицинскими знаниями юрист.

Друзья обнялись и поспешили в квартиру, чтобы отыскать в телефонном справочнике координаты ближайшего автосервиса.

А наверху Катя пытала старшую подругу:

— Что стряслось?.. Почему ты плачешь?.. — она решила, раз Ангелина не отрывает ладоней от лица, значит, она скрывает от нее слезы. — А чем от тебя так пахнет?..

— Отстань! — забыв о предупреждении, Лина пулей влетела в ванную, где до сих пор на полу стояла вода, не вытекшая за порог. — Ой, ой, как щиплет! — она метнулась в кухню, крутанула до отказа кран, зачерпнула в ладоши холодной воды и опустила в нее лицо.

— Какая ты красная… — перепугалась за подругу Катя.

— Кожу самогонкой обожгла, — всхлипнула Ангелина.

— У меня есть французская мазь от ожогов, я ее специально для поездки на Бали покупала. У меня тоже очень нежная кожа, — Катя вынула их холодильника мазь. — А еще у меня есть гелевая охлаждающая маска. Она снимает отеки и воспаления. Ты намажь лицо мазью, а сверху — маску.

Катя хлопотала вокруг подруги, помогая ей приложить к лицу мягкую полиэтиленовую маску с прорезями для глаз, носа и рта, заполненную зеленым гелем. Ангелине действительно стало легче, и теперь она обдумывала, какими бы словами отблагодарить Анатолия за оказание квалифицированной первой помощи. Ее желание быстро материализовалось — мужчины вернулись в квартиру.

— Вы не поехали в милицию? — насторожилась Катя. — Почему?

— Не получилось «мерседес» за «ауди» зацепить, — честно ответил Анатолий.

— Почему? — как попугай повторила Катя.

— Сцепные устройства не состыковываются, — сочинил мудреную отговорку Голубев, полагая, что витиеватая фраза успокоит подозрительность жены.

— А-а-а, — протянула Катя. — И как вы собираетесь решить эту проблему?

— Сейчас в сервис позвоним и решим, — Илья склонился к ее щеке, чтобы поцеловать, но Катя брезгливо от него отстранилась.

— Господи! Ну и запах, — она замахала обеими руками и сморщила носик. — Что вы там внизу пили?

— Фирменный самогон соседа снизу, — Анатолий вынул из-за пазухи бутылку и отдал ее хозяйке.

— Какая гадость! — Катя понюхала пробку, и ее соболиные брови вздернулись на лоб, а глаза сощурились до узеньких щелочек. — Это ж даже под расстрелом нельзя пить. Зато теперь я понимаю, почему у этого пролетария такое зверское выражение лица, а глаза узкие, будто у смеющегося шакала.

— Это не из-за самогона, Катюша, — Анатолий невольно рассмеялся, глядя на ее комичные гримасы. — Во всем виноват так называемый «азиатский ген». Дело не в легендарной богатырской удали русских, а в том, что триста лет ига не прошли для Руси даром. Прежде чем свалиться под стол, русский может выпить в десять раз больше европейца. Это не бахвальство, а научно подтвержденный факт. Попав в кровь, алкоголь вызывает явление, которое ученые называют «эйфоризирующим эффектом». Но приятное воздействие спиртного прекращается быстро, и под действием пищеварительных ферментов алкоголь перерабатывается в сильнейший яд — ацетальдегид, а затем, уже на следующем этапе — в безвредный ацетат. «Азиатский ген», который ученые обнаружили у двух третей россиян, программирует десятикратную активность первой группы ферментов. То есть человек с таким геном пьянеет в десять раз медленнее обычного.

— А Катерина вообще не пьянеет… — задумался Илья.

— Ты на что намекаешь? — вскинулась на мужа Катя.

— Мне всегда нравились раскосые женщины, — исправился он.

— Катя, а чего Ангелина не выходит? — забеспокоился Анатолий. — Неужели я так сильно ожег ее лицо? А она еще хотела этот денатурат вовнутрь принять.

— Она на кухне, кофе пьет, — ответила Катя, забыв предупредить мужчин про зеленую гелевую маску.

— А-а-ах! — вырвалось одновременно у Анатолия и Ильи.

Мужчины перепугались, решив, что кожа на ее лице так сильно отекла и позеленела. Ангелина с удовольствием наблюдала за их страхом, попивая Катин кофе через соломинку. Потом она приподняла маску и поздоровалась.

— У-у-уф! — разом выдохнули они.

— А я уж думал, что мне зеленые человечки мерещатся, — Голубев налил в стакан холодной воды и залпом выпил. — Так ведь и помереть недолго.

— Больше никаких трупов! — категорично заявил Толик.

— Если на моем лице останутся пятна, я вас обоих убью! — пригрозила женщина, снимая маску.

— Ничего особенного, — жених погладил пальцем ее щеку. — Нормальный розовый цвет лица.

— Розовый?! — Лина отбросила его руку. — Почему розовый? А где мой тропический загар? Я же специально по пять часов на пляже жарилась, чтобы сразить всех цветом кожи.

Катя молча подала подруге зеркальце. Загар бесследно исчез, растворившись под действием пролетарской водки. Кожа была хоть и розовой, но мягкой и нежной на ощупь, будто у новорожденного.

— А с другой стороны, — Лина критически оценила полученный результат. — В салоне за гликолевый пилинг с меня бы кучу денег содрали.

— Если тебя это утешит, я за ту бутылку пятьдесят баксов отдал, — сокрушался Голубев.

— Могу дать бесплатный совет: продавай самогонку в розлив, под видом сильнодействующего омолаживающего средства. А еще лучше — откройте с соседом совместный бизнес по производству эликсира молодости.

— Зря вы полагаете, что я этого предпринимателя в покое оставлю, — делился планами мести владелец ресторана. — Я не пожалею денег, найду самого черного колдуна и попрошу, чтобы он этого самогонщика так закодировал, чтобы его душа навсегда отвернулась от фамильного натурпродукта.

— Страшная месть! — пожалел бедолагу Толик.

— Пусть знает, против кого пошел! — свирепствовал Илья.

— Ему и так в перспективе цирроз печени светит, — пророчествовал врач, — а ты ему перед смертью весь кайф обломаешь. Кстати все эти рекламные объявления, обещающие стопроцентное излечение от пьянства да еще по фотографии или, вообще, без присутствия пациента — полнейший бред, рассчитанный на недалеких толстосумов или отчаявшихся родственников спивающихся алкашей.

— Я как юрист, — вспомнил о былом призвании Голубев, — могу ведь и привлечь за дачу ложной информации. Обещают, значит должны выполнять! Иначе…

— Ты как юрист давно утратил профпригодность, — заметил его друг. — У этих шарлатанов свои лазейки имеются. Например, статистика, показывающая, что по их эксклюзивной методике вылечиваются восемьдесят процентов пациентов. Сама по себе эта цифра очень внушительная. Но твой пролетарий, как назло, окажется в двадцатке неподдающихся.

— А как же Довженко с его знаменитым кодированием? Он, что, по-твоему, тоже был шарлатаном? — присоединилась к беседе Катя.

— В бой вступает легкая артиллерия, — улыбнулся Толик. — Катюша, я же не психиатр, а хирург. Что такое код? Кто видел этот код? Как его вводят больному? Никто не ответит на этот вопрос. Но если бы ко мне обратились с просьбой, закодировать от язвенной болезни, знаете, куда бы я послал такого умника…

— Дурят нас, однако, дурят, — Катя погрустнела, припомнив свою недавнюю историю с таким же шарлатаном отцом Константином.

— Не совсем так, — взялась за разъяснение проблемы Лина. — За словом «кодирование» скрывались самые разные методики, основанные на стресспсихотерапии. Идею и термин придумал еще в советские времена Александр Довженко. Но тогда алкоголизм считался не болезнью, а пороком. А поскольку вся советская система держалась на страхе, советского алкаша запугивали, внушая, что если он выпьет, то сразу же умрет. Кстати, одним из главных условий, по которым Довженко подбирал себе учеников, был этакий шаляпинский бас, чтобы врач мог рявкнуть на пациента.

— И что, никто не может обещать гарантированного результата? — Кате не верилось, что в двадцать первом веке так и не нашли эффективного способа излечения от пьянки.

— Какие гарантии?! — возмутился врач. — В медицине вообще не может быть никаких гарантий. Человек — не автомобиль, а живой и очень индивидуальный организм. И успехи или поражения наркологии зависят только от желания самого пациента, который не должен уповать на чудо или алчных шарлатанов. Нет такого средства, которое гарантированно подходило бы для всех больных, иначе бы этому изобретателю давно поставили золотой памятник у здания ООН.

— А у нас в соседней деревне был случай, когда мужик с тридцатилетним алкогольным стажем за один день превратился в ярого трезвенника, — плутовато улыбнулась Катя. — Ему даже потом кличку дали — Федор-марафонец. А дело было в сентябре. Меня с водителем откомандировали в соседний район за учебниками для школы. Мы с утречка выехали, глядь — на обочине человек лежит и рядом велосипед с помятым передним колесом. Мы остановились, кинулись к бедолаге, думали, что он в аварию попал. А он дышал еле-еле, почти не слышно. Мой водитель притащил из аптечки нашатырь и под нос ему сунул. Руки у водителя тряслись от страха, и он половину флакона в нос мужику пролил. Тут-то он и ожил, открыл остекленевшие глаза, но говорить не мог, потому что был мертвецки пьян. Водитель обшарил его карманы и нашел паспорт. Оказывается, нашего пострадавшего звали Федором, и жил недалеко, километрах в семи от нас, в соседней деревне. Осень была холодная, утро росное, пожалели мы мужика, а вдруг еще простудится и впрямь помрет. Решили его подбросить, благо по пути. Водитель загрузил попутчика в фургон, и мы поехали дальше. Я в тепле сомлела и заснула, а проснулась лишь тогда, когда машина остановилась. Это водитель заправлялся и подливал солярку из канистры в бак. И вдруг мы услышали, что в фургоне кто-то поет. Мама дорогая! Мы уже сто пятьдесят километров проехали, а про Федора напрочь забыли. Горючего колхоз нам в обрез выделил, туда-сюда кататься на обратную дорогу не хватило бы. Времени тоже не было, книжная база вечером закрывается, а ночевать возле нее кому охота. С собой мужика брать опасно, мало ли чего у него на уме, вдруг он учебники попортит… Короче, мой водитель пожертвовал бутылкой водки, налил мужику стакан, потом вынес его подальше от дороги на обочину, подложил под него грязную фуфайку, рядом — велосипед и оставшуюся водку, чтобы он не замерз, и рванули мы своей дорогой. Но на базе мы все-таки застряли на три дня. Половину учебников не подвезли, пришлось у родственников в районе перекантоваться. На обратном пути, когда мы проезжали мимо той деревни, где Федор жил, мой водитель забеспокоился, мол, не по-людски мы с мужиком обошлись, надо бы разузнать, как он вернулся или нет, грех с души снять. Заехали мы в ту деревню. Нашли дом, где Федор живет. Его самого дома не оказалось, а его жена поинтересовалась, кто мы и зачем нам ее муж понадобился. Шофер возьми да и брякни, что они с Федором — старые друзья, и заехал он в гости, чтобы по рюмке выпить. Она порадовалась, что ее мужа не забывают, покормила нас и рассказала, что Федор в церкви, а пить он бросил. Три дня назад клятву перед всей деревней дал. И три дня клятву не нарушает, в церковь ходит и в Бога стал верить. А случилось, что он поехал к кумовьям в гости, там напился до чертиков. Его вечером посадили на велосипед и отправили домой, благо тут недалеко и дорога по прямой. Дальше Федор ничего не помнил. Рассказывал только, что очнулся Бог знает где, в ста пятидесяти километрах от родной деревни. И до сих пор не понял, как умудрился мимо проехать, да еще в такую даль. Не иначе, как нечистая сила тут. Но мы за Федора тоже порадовались и домой поехали.