Читаем без скачивания Исповедь миллионера - Дмитрий Александрович Деулин

Несколько минут я сидел неподвижно и, все еще держа в руке телефон, думал о звонке. «Виктория… Почему? – подумал я. Почему именно сейчас? Сейчас я не могу!»

Пробки в городе заставили нас корректировать планы и вместо хорошего ресторана с лучшим обслуживанием пришлось выбрать небольшое кафе, но, как оказалось, оно было ничуть не хуже даже некоторых ресторанов. До отеля я и вовсе побрел пешком, не доехав пару поворотов. Так оказалось куда быстрее. Одним словом, —пробки – те немногочисленные ситуации, на которые мы не можем повлиять, оставаясь заложниками собственного же комфорта под названием «автомобиль».

К магазину со сладостями мы подъехали почти перед обедом. Оставив машину на другой стороне улицы (о чем потом сильно пожалели), мы с Абелардом устремили наши тела к небольшому, но, по его словам, самому лучшему магазину, пробираясь и протискиваясь между рядами машин. Его известность и расположение (на главной шопинг-улице города) подразумевали большое скопление людей. Об этом я был так же предупрежден Абелардом и настраивал себя на худшее. С десяток человек толпились перед входом и засматривались на витрину, за которой виднелись разновидности сладостей. Я протиснулся вслед за своим уже теперь гидом-переводчиком внутрь.

Магазинчик был небольшим, но и не маленьким. По стенам и в центре стояли шкафы с открытыми полками. На них размещались все возможные и невозможные конфеты, шоколад, пряники, печенье, цветные драже, сладкие палочки и многое другое сладкое счастье для детей, да и взрослых. Абелард оставил меня рассматривать разнообразие ассортимента, а сам направился к кассе на поиски сотрудников. В столпотворении людей их тяжело было отличить от обычных покупателей. Не успел я дойти и до середины стеллажа, любуясь разноформатными конфетами, как приятный женский голос оторвал меня от этого занятия:

– Здравствуйте! – по-английски, но с немецким акцентом произнесла девушка.

Рядом с ней стоял довольный Абелард. Доволен он был, скорее всего, тем, что нашел англоговорящего сотрудника и ему не придется выступать снова в роли переводчика.

– День добрый! – произнес я. – Нам нужно много-много сладкого. И вкусного!

– Да, конечно! Что именно вы хотите? Или вам помочь с выбором? – по слогам проговаривала девушка.

На это у нее ушло не меньше половины минуты.

– Да. Помогите, пожалуйста. Я буду вам очень признателен. Подберите нам… шесть… или семь, хотя нет. Давайте лучше десять вот таких коробок, – я указал на картонные коробки в углу.

Размером они были со среднюю микроволновую печь. Глаза у девушки широко открылись вместе со ртом. Такого количества сладкого в их магазине, видимо, еще не покупали. Что ж, я стал первым, и мне это льстило. Мы с Абелардом не вдавались в подробности, что именно она складывала в коробки, но с каждой наполненной коробкой девушка начинала шептать о том, как будет вкусно тем, для кого они предназначаются. Повода не верить ей у нас не было. Оплатив весь заказ, мы начали таскать по одной коробке в машину. Места хватило как раз под завязку. Довольные совершенной покупкой, мы отправились обратно в хоспис.

У детей как раз начался обеденный сон, и у нас было достаточно времени, чтобы разобрать и подготовить подарки для каждого. Вместе с Виктором в тот момент в хосписе находилось десять детей. Двое из них были на временном содержании (это когда ребенок неизлечимо болен, но в состоянии прожить еще достаточно времени, он получает помощь и поддержку в течение месяца, после чего снова возвращается домой), шестеро находились в хосписе со своими родителями, которые попеременно сменялись, давая возможность отдохнуть друг другу, и двое детей были одни – это Виктор и еще одна девочка.

Увидев нас с коробками в руках, Джозеф, Билл и Оливер вызвались помочь. Чуть позже к нам присоединилась и Эмилия. Все коробки были распечатаны и поровну разделены на десять одинаковых частей. Их оставили в гостиной дожидаться детей, когда те проснутся и смогут разбавить свою горькую жизнь сладкой помощью. Сам же я вышел на улицу, чтобы проветриться. Последние несколько дней мой сон был прерывистым. Я порядком устал от недосыпа, и головокружения были тому подтверждением. Мои легкие стали прогонять через себя большое количество воздуха, глаза закрылись. Виктор – это он подсадил меня, сам того не ведая, на этот ритуал.

– Ты молодец.

– Что? – я обернулся.

Эмилия стояла позади меня.

– Спасибо тебе за все, что ты делаешь для нас.

– Брось, не стоит благодарности. Зачем же нужны деньги, если не можешь ими помогать другим?

– Дело совершенно не в деньгах… И даже не в их количестве. Хоть ты и пытаешься по старой привычке все делать с их помощью, но я тебе благодарна не за это. Каждый из нас, делая тот или иной выбор, несет ответственность за его исполнение. Ты должен понять… понять то, о чем я тогда, в нашу первую встречу, тебе сказала.

– Спасибо. Но…

– Тебе нужно отдохнуть, – она провела рукой по моей щеке. – Ты выглядишь неважно. Отдохни сегодня, а завтра возвращайся.

Я не мог ослушаться так же, как и послушать ее. В моих руках, как мне казалось, была детская жизнь. Я не мог просто так оставить Виктора и уехать отдыхать. Хотя физические силы действительно истощались.

– У меня к тебе вопрос, Эмилия.

– Да-да. Спрашивай, конечно.

– Что там за забором? – я показал на маленькую ухоженную территорию с камнями в глубине леса. Эмилия поколебалась минуту прежде, чем ответить:

– Это память. У нас есть две традиции. Это одна из них.

– Память? Традиции? Что это значит?

– Доступ за то ограждение разрешен только родителям умерших детей. Это своеобразный сад памяти. Каждый камень обозначает душу умершего ребенка.

Я посмотрел еще раз в сторону сада. Десятки камней были уложены вдоль спиральной тропинки. У меня сковало дыхание. Эмилия уже вошла в дом, когда я отошел от увиденного и представленного, но дверь еще не успела закрыться, и мой вопрос, словно молния, влетел в открытую дверь:

– А что за вторая традиция?

– Открывать окно в спальне ребенка, когда он «уходит», давая душе возможность вылететь на свободу, – медленно, скрипя зубами, произнесла она и закрыла дверь.

Я машинально осмотрел все окна первого и второго этажа, выходящие на мою сторону. Все они были закрыты. Окно Виктора выходило на другую сторону. Смирившись со своим положением, я согласился с Эмилией и зашагал к машине. Благо, Абелард еще не уехал, словно чувствовал, что нужно подождать меня.

Всю дорогу до отеля я думал о ритуале, который совершил, и о мальчике. Его вечерние слова вырыли яму в моей душе, обосновавшись там, как в окопе: «Я бы хотел быть похож на тебя».

День восьмой

Как бы ни была тяжела наша судьба, от нее нельзя уйти. Ее нельзя продать, обменять или купить более лучшую, как товар в магазине. С