Читаем без скачивания Благочестивые вдовы - Нолль Ингрид

Стеная, я выползла из-под одеяла, завистливо глядя на мирно спящих заказчиц убийства. Они-то сегодня рук не запачкают.

Благодаря объяснениям Катрин и карте города мы быстро нашли Уферштрассе, и я узнала место: буквально за поворотом дачка Копенфельдов, где меня покусал злобный хорек.

Кора решительно кралась к стоянке, я тащилась следом.

В этот ранний час на набережной не было ни души, лишь однажды мимо нас проехал небритый велосипедист, чем-то очень недовольный, должно быть, слишком ранним часом, за ним, тяжело дыша, трусила ухоженная овчарка. Холодный липкий туман тянулся с Майна, и я мерзла, хотя и выпросила у Коры ее новый плащ. Пролетела чайка, тревожно прокричала над нами простуженным голосом, призывая одуматься.

– Ты приросла там? Эй, не спать! – тормошила меня Кора. – Из нас, конечно, получился бы чудный скульптурный ансамбль, но мы пришли вовсе не парк собой украшать! Давай поищем, где спрятаться.

За кустами нашлось отличное укромное местечко, но на сырую землю, от которой тянуло могильным холодом, не присядешь, и я переминалась с ноги на ногу и уже жалела, что ввязалась в эту авантюру. Кора взглянула на меня:

– Не делай такое лицо, словно тебя пучит! Ранняя пташка склюет букашку!

К счастью, оба спортсмена, которых мы поджидали, разделяли мнение Коры. В начале седьмого к паркингу подкатила машина. Эрик вылез из машины в тех же спортивных брюках, которые были на нем в день моего похищения. Наверное, похищать людей – тоже способ поддерживать тонус. Гилтер как заядлый бегун появился в ультрамодном костюме сияющего синего цвета. Однако помятое выражение лица резко контрастировало с бодрым настроем костюма: катастрофически не выспавшийся, Свен морщился, вздыхал и поеживался. Глядя на него, мы давились смехом в кустах, а Эрик сказал:

– Ну и вид у тебя! Так бы и дал тебе в рыло!

Да-с, Кора высказалась куда мягче!

Эрик взглянул на часы, и спортсмены потрусили прочь. Мы засекли время и тоже побежали. К машине.

С «Ауди А8» господина Шнайдера меня связывали не самые приятные воспоминания. В салоне, на том месте, где в прошлый раз я, на полу под задним сиденьем, лежал темно-красный нейлоновый рюкзак. Кора потянула на себя дверь – та открылась. Видимо, Эрик не считал нужным запирать машину: демонстративно распахнутый бардачок был совершенно пуст.

Мы открыли рюкзак: бутылка газировки, початая плитка шоколада, пара увядших яблок, потрепанная карта альпийских дорог, измазанный тюбик солнцезащитного крема, рулон туалетной бумаги, презервативы, моток толстой веревки и небольшая сумочка-аптечка.

– Отлично, Эрик облегчил нам задачу: не надо взламывать багажник! – Кора с усилием отвернула запаянную крышечку бутылки.

Она выплеснула немного воды на гравий и опрокинула в бутылку все содержимое заветного пузырька. С поля боя мы отступали так поспешно, что я зацепилась новым плащом Коры за какой-то колючий куст на повороте.

Ни Катрин, ни Пу даже не думали просыпаться. Как по команде, мы молча разделись и залезли в кровать: завтрак заказан на десять, можно соснуть еще пару часиков.

В десять в номер постучали, и я оказалась первой, кто проснулся, поэтому сама и открыла официанту. Завтрак на четыре персоны торжественно въехал на сервировочной тележке. И сердце возрадовалось: все, чего можно только желать с утра, включая газету.

Одна за другой обитательницы люкса просыпались, садились в кроватях, зевали, потягивались: выспавшаяся Катрин выглядела как новенькая, и Пу, трогательная девочка в пижамке, на которой резвились Винни-Пух и все-все-все.

С трудом дождавшись, когда обе потенциальные вдовы будут в состоянии слушать, мы, перебивая друг друга, выложили наши собственные утренние новости. Пу не понимала, поминутно дергала меня за рукав, повторяя единственный вопрос:

– Seven dead? [47]

– Зависит от того, кто из двоих выпьет всю бутылку, – дразнила ее Кора.

– Давай съездим и проверим! – почти прокричала я Коре: что-то она слишком увлеклась, хихикая с Пу.

– Можно я сначала позавтракаю? – недовольно повернулась она ко мне. – Вообще-то я сейчас не в том настроении, чтобы ехать к Свену.

Пробило двенадцать, но еще не все из нас оделись, а точнее, лишь немногие закончили утренний туалет: одна за другой, никуда не спеша, дамы удалялись в ванную и торчали там сколько хотелось. Ведь мы заслужили немного отдыха, могли теперь расслабиться и поплескаться вволю.

– После кого это в ванне осталась щетина? – брезгливо сморщилась Кора, однако ее тут же осенило: – Кстати, в отеле есть бассейн! Пошли поплаваем! Хотя… мне почему-то кажется, что ни у кого, кроме меня, нет с собой купальника. Схожу куплю.

– Я с тобой! – вскочила я.

– Ты соришь деньгами, как нефтяной магнат, – не без зависти вздохнула Катрин.

– Скоро и ты так сможешь! – оборвала ее вздохи Кора. – Но по работе и награда. Вот поле деятельности для тебя, ты же учительница: подтяни по немецкому нашу малышку, вместо того чтобы пялиться весь день в телек. Когда вернусь, доложите об успехах.

Девушки помахали нам вслед, как космонавтам, но с кровати не встали.

Вернувшись, мы застали Катрин в боевом настроении.

– Я позвонила Эрику, чтобы проверить, есть ли кто-нибудь в квартире, – похвасталась она. – Никто не снимает трубку. А у Пу есть секретный телефонный номер «Парилки»! Может, ты, Кора, позвонишь, твой голос никто знать не может, попроси к телефону Свена или Эрика. Вдруг удастся что-то выяснить.

– Как ты себе это представляешь? Мне так и спросить: «Скажите, не окочурились ли, случайно, ваши хозяева?» – возразила Кора. – Впрочем, ладно, представлюсь секретаршей из коллегии адвокатов, например…

В «Парилке» Коре ответили, что адвоката Шнайдера и генерального директора Гилтера нет на месте. Медовый голосок спросил, не нужно ли чего передать… Кора отказалась и выключила мобильный.

– Ну вот, теперь мы знаем столько же, сколько и раньше! – подытожила она.

Днем мы скучали в номере. Кора не давала нам включать телевизор, как она сказала, из педагогических соображений, а по-моему, просто из вредности. Спор кончился тем, что она подошла к музыкальному центру:

– Слушайте радио, это обогащает! – и стала искать на радиоволнах какую-нибудь педагогически выдержанную классическую музыку.

Вдруг Кора натолкнулась на местные новости. На секунду она задумалась, перейти ли на другую станцию…

– Оставь! – крикнула Катрин. – Слушайте!

Сегодня около семи часов утра водитель «Ауди А8» по пока не установленной причине, не доезжая развилки на Дармштадт, не справился с управлением, сорвался с дороги и врезался в ограждение. Смерть наступила до прибытия «Скорой помощи». Предположительно погибший – известный адвокат из Франкфурта…

Пораженные, мы молчали.

Пу поняла только то, что сейчас по радио прозвучало нечто важное, с немым вопросом в глазах притихла и ждала.

– Это мог быть твой муж? – спросила Кора.

– Вполне, – кивнула Катрин. – Он адвокат, марка машины совпадает, и, возможно, он как раз собирался ко мне, в Дармштадт. – Совершенно неожиданно Катрин начала всхлипывать.

– Кто еще желает поплакать? – презрительно скривилась Кора. – Ты же сама хотела его смерти?!

Пу потянула за рукав рыдающую Катрин:

– Seven same-same? [48]

Больших трудов стоило объяснить ей, что из новостей не ясно, сидел ли Свен в машине, скорее всего нет.

– В нем было много хорошего, – скорбно завывала Катрин, – на Рождество Эрик всегда жертвовал деньги на программы ЮНИСЕФ. [49]Ему так шел смокинг!

– И этот прекрасный человек себя не помня несся в Дармштадт, чтобы отпевали потом нас! – напомнила я Катрин.